Сотрудничество Пакистана и Китайской Народной Республики (КНР) началось в 1951 году, и было продиктовано общими интересами двух стран – недопущение роста влияния Индии в регионе. Враждебность властей Индии по отношению к Пакистану сохранялась в течение всей второй половины прошлого столетия и не ослабевает до сих пор, что выражается в гонке вооружений.
Китайско-индийские отношения также не отличались миролюбивым настроем, что обусловливало постоянно напряжение на границе, выражавшееся в регулярных инцидентах с участием тибетских сепратистов, которые укрываются на территории Индии и других сопредельных государств.
Для сдерживания роста военно-политической и экономической мощи Индии, особенно после провала пакистанской «Операции Гибралтар» в 1965 году, официальный Пекин решил усилить военную составляющую двусторонних отношений с Исламабадом.
До начала 90-х гг. прошлого столетия китайская сторона не только поставляла дружественному Пакистану широкую номенклатуру вооружений, от стрелкового оружия до самолетов, но и до сих пор помогает обучать офицеров Вооруженных Сил Пакистана в различных учебных заведениях Народно-освободительной армии Китая (НОАК). По информации из открытых источников на территории КНР обучаются офицеры бронетанковых войск, связи, инженерных войск, подразделений специального назначения, а также будущие конструкторы военной техники.
С середины 1990-х гг. обе стороны перешли на следующий уровень военно-технического взаимодействия – совместная разработка образцов вооружений и военной техники. Примерами такой работы являются истребитель JF-17, фрегаты серии F22P, ракетные катера типа «Азмат», основной боевой танк «Аль-Халид», баллистические ракеты «Шахин-1».
Для проведения совместных разработок, а также для обеспечения последующих корректировок и опытной эксплуатации китайскими строительными компаниями были построены: самолетостроительный завод в г.Камра в провинции Панджаб (для сборки и модернизации истребителей JF-17), ракетостроительное предприятие в г.Равалпинди (производство баллистических ракет), также были увеличены мощности судостроительного предприятия в г.Карачи, на котором проводилась модульная сборка четвертого в серии фрегата F-22P.
Благодаря китайскому оборонно-промышленному комплексу (ОПК) пакистанские ВВС получили полноценную систему дальнего радиолокационного обзора и управления (ДРЛОиУ), которая состоит из самолетов ZDK-003, истребителей JF-17, вооруженных ракетами «Шаньдянь-10».
Официальный Исламабад намерен в 2015-2017 гг. закупить в КНР партию современных истребителей J-10B и военно-транспортных самолетов «Юнь-20», легких штурмовых вертолетов «Учжи-10» (три вертолета уже проходят испытания в Пакистане), четыре модернизированных фрегата F-22P и восемь дизель-электрических подводных лодок типа S20P.
Подобный подход говорит о том, что руководство Пакистана признает невысокий уровень инженерно-технических кадров национального ОПК и свидетельствует об активной деятельности по перевооружению армии и поддержанию должного уровня боеготовности.
Военно-политическое сотрудничество Пакистана и КНР выражается и в регулярных и разнонаправленных учениях и в реализации совместных стратегических проектов. Первым в списке следует назвать проект по строительству порта и военно-морской базы в порту г.Гвадар, провинция Белуджистан (100 км от границы с Ираном) с одновременным строительством нефтяного и газового трубопроводов, а также шестиполосной автомобильной дороги и железнодорожной ветки. Два последних элемента этого проекта после визита Председателя КНР Си Цзиньпина в Пакистан приобрели статус «Пакистано-китайского экономического коридора», для реализации которых будут привлечены значительные инвестиции с китайской стороны (от 29 до 46 млрд долл.США).
Следует отметить, что надводные корабли и дизель-электрические подводные лодки ВМС НОАК регулярно заходят в порты Гвадар и Карачи в ходе патрулирования в районе Африканского Рога для пополнения припасов и ремонта, а также для проведения совместных учений, которые позволяют повысить качество подготовки личного состава ВМС двух стран.
С учетом географического расположения порта Гвадар представляется вероятным организация транспортной линии, которая в будущем соединит его с иранским Чахбахаром и портом Дубай в Объединенных Арабских Эмиратах.
Согласно проектной документации автомобильная дорога от порта Гвадар до китайского города Кашгар соединит в единую систему скоростных магистралей такие города, как Карачи, Лахор, Исламабад, Аботтабад. Планируется серьезная модернизация Каракорумского шоссе, протяженностью около 1300 км, а также шоссе Лахор-Карачи, протяженностью 1240 км. Следует отметить, что первоначальный проект автодороги Гвадар-Кашгар был короче на 300 км, однако с учетом ситуации в провинциях Хайбер-Пахтунхва и Белуджистан были внесены некоторые коррективы.
В рамках строительства новой автомагистрали Гвадар-Кашгар протяженностью 2395 км и при ориентировочной стоимости 18 млрд долл. США будет также проложена новая оптиковолоконная линия связи от Кашгара до Равалпинди (стоимость 44 млн долл. США.), одновременно планируется строительство линий метро и улучшение транспортной инфраструктуры в таких городах, как Лахор, Равалпинди, Карачи и др.
Кроме автомобильных дорог китайские компании участвуют и в наращивании возможностей пакистанских железных дорог. В настоящее время китайской стороной исполняется контракт на поставку 58 тепловозов. В рамках перспективных контрактов будет заменено 375 км ж/д полотна, проверено 1260 км. ж/д полотна, построено 50 новых разъездов, усилено 500 мостов, проложено 438 км. новых путей, прорыто 11 тоннелей. Весь комплекс работ позволит повысить скорость на железных дорогах Пакистана с нынешних 85-105 км/ч до 120км/ч.
Транспортная инфраструктура Пакистана нужна китайским компаниям, чтобы транспортировать природные ресурсы, которые будут добываться в Афганистане.
Для обеспечения развития транспортной инфраструктуры необходимо большое количество электроэнергии, нехватка которой, по разным оценкам в объеме 6 000 – 10 000 МВт, наблюдается в Пакистане. Для борьбы с проблемой энергетической безопасности в 2011 г. была создана пакистано-китайская объединенная энергетическая рабочая группа (ПКОЭРГ), специалисты которой оценивают и разрабатывают 19 проектов энергетического комплекса. В настоящее время утверждены и готовы к реализации проекты гидроэлектростанций (ГЭС) Карот – 720 МВт, Таунса (пров. Панджаб) – 1200 МВт, Кохала (Муззафарабад) – 1100 МВт, Бунджи (Гилгит) – 7200 МВт. Всего в строительство ГЭС в Пакистане будет инвестировано 15,5 млрд долл. США. По мнению специалистов ПКОЭРГ, потенциал Пакистана в ветряной энергии оценивается в 50 000 МВт, и в настоящее время реализуется первый проект в Джампире на 50 МВт, а также зарезервированы инвестиции на 300 МВт.
Одновременно с развитием проектов по использованию возобновляемых источников энергии в г.Карачи ведется строительство АЭС, состоящей из двух энергоблоков с использованием реакторов АСР-1000 (производства КНР). Стоимость строительства, которое ведет китайская национальная ядерная корпорация, составляет 9,59 млрд долл. США. Данная АЭС будет введена в строй в 2019 г. и вырабатывать около 2200 МВт электроэнергии. В случае необходимости проектом предусмотрено строительство третьего энергоблока.
Следует отдельно отметить «афганский вектор» китайско-пакистанских отношений, который включает антитеррористическое и ресурсно-энергетическое направления, неразрывно связанные, поскольку добыча ископаемых ресурсов на территории Афганистана требует обеспечения безопасности в регионах, через которые организован их трафик.
Высший генералитет Пакистана также отмечает значимость террористической угрозы в современных условиях. Известно, что боевики Исламского движения Восточного Туркестана (ИДВТ) базируются в северной части провинции Вазиристан, однако нанести окончательное поражение террористическим группировкам пакистанским военным не удается по причине сложной социальной и экономической ситуации, к тому же данная группировка получает прямое финансирование из Катара, Саудовской Аравии и США.
Вооруженные силы Пакистана и КНР регулярно проводят совместные антитеррористические учения и осуществляют обмен разведывательной информацией.
Следует отметить, что с конца 2014 года к борьбе с террористами – членами ИДВТ присоединилось Национальное управление разведки Афганистана. СМИ КНР и Пакистана сообщают о нескольких группах лиц, незаконно пересекших границу Афганистана со стороны КНР и задержанных по подозрению в причастности к террористической деятельности.
Официальный Пекин с 2013 г. через своего специального представителя Сунь Юйси пытается вести переговоры с представителями движения «Талибан» с целью прекращения привлечения новых рекрутов из числа уйгур, которые населяют Синьцзян-уйгурский автономный район КНР. В 2014 г. в Пекине и Урумчи проводились регулярные трехсторонние встречи представителей «Талибана» с официальными властями Афганистана и представителями официального Пекина. Известно, что от «Талибана» в переговорах принимают участие Мулла Джалил (бывший министр иностранных дел), Мулла Абдул Разак (бывший министр внутренних дел) и Мулла Хасан Рахмани (бывший губернатор провинции Кандагар), от официального Кабула был направлен Мухаммад Масум Станекзай. Сунь Юйси регулярно встречается с вышеуказанными участниками трехстороннего диалога в Пешаваре. Одновременно МИД КНР проводит консультации с пакистанской стороной, чтобы снизить градус напряженности в отношениях между официальными Кабулом и Исламабадом.
Подобный адресный диалог, по мнению китайских специалистов по безопасности, поможет снизить вероятность проведения террористических актов на территории КНР. Это единственный удачный пример диалога властей КНР с террористической организацией, он основывается на долголетней успешной работе китайской и пакистанской разведки с «Талибаном», целью которой было получение секретной военно-технической информации о ВС США и их союзников, а также получение некоторых образцов вооружений. В ходе этой работы «Талибан» оказался надежным партнером, верный принципу «товар-деньги».
По мнению китайских военных и политиков, подобного взаимодействия с «Исламским государством» и Сирийской свободной армии достичь не получится по трем причинам: высокий уровень идеологической угрозы, приверженность идеи создания исламского халифата на территории Ирака и Сирии, подконтрольность «кураторам из ЦРУ».
Заинтересованность китайских промышленников в ресурсах Афганистана объясняется тем, что в их распоряжении находятся как данные советской геолого-минералогической разведки этой страны, так и данные исследования, проведенного Министерством обороны США в течение нескольких месяцев на территории Афганистана. Согласно подтвержденным данным Афганистан располагает следующими запасами: 60 млн тонн меди, 2,2 млрд тонн железной руды, а также 1,4 млн тонн различных редкоземельных металлов. Также китайские предприниматели заинтересованы в разработке двух крупных нефтеносных месторождений на севере Афганистана.
Анализ сотрудничества китайских металлургических и нефтедобывающих компаний с правительством Афганистана показывает, что обладатели природных богатств не спешат расставаться со своими ресурсами за скромные авансовые платежи, которые предлагают китайские партнеры, даже при условии создания инфраструктуры с «нуля» (электростанции, железная дорога и т.д.), что поможет комплексному развитию страны.
В настоящее время китайско-пакистанские отношения являются примером двустороннего сотрудничества по «чувствительным» вопросам национальной безопасности. Следует отметить усиление взаимодействия Китая и Пакистана на военно-политическом и военно-техническом направлении. Очевидно, что пакистано-китайскому тандему придется приложить серьезные усилия по «успокоению» как официального Кабула, так и «Талибана», поскольку от согласованных действий этих сторон зависят инфраструктурное развитие Пакистана, а также национальная, в том числе ресурсно-экономическая, безопасность западных регионов КНР.
Официальный Пекин продолжит беспроцентное кредитование властей Афганистана с целью недопущения ослабления своих позиций и сохранения буфера между западными границами КНР и усиливающимся «Исламским государством».