В последние месяцы алжирское руководство сталкивается не только с серьезными экономическими, но и внутриполитическими вызовами. Отражением этого стала непростая ситуация в двух крупнейших проправительственных партиях – ФНО (Фронт национального освобождения) и НДО (Национальное демократическое  объединение), в которых буквально до конца весны 2015 г. происходили брожения и попытки смены руководства.

Но если НДО в мае освободилось от своего вождя Абделькадера Бенсалаха, занимавшего при этом пост главы верхней палаты парламента (Национальный совет), то в случае с председателем ФНО Амара Саадани кризис затянулся.

В начале июня ему едва удалось отбить с использованием «административного ресурса» попытки собственного смещения и провести чистки недовольных в центральном аппарате Фронта.

О значимости обеих партий для руководства АНДР говорит тот факт, что вместе их депутаты обеспечивают контроль над парламентом (220 мандатов у ФНО и 68 у НДО из 462 имеющихся).

Обе структуры имеют важное, а ФНО – до недавнего времени определяющее значение для алжирского правящего режима. По сути, он являлся одним из неотъемлемых атрибутов его несущей конструкции. Фронт ведет начало с 1 ноября 1954 г. – начала революционной войны в Алжире за независимость.

Образованный из нескольких радикальных вооруженных националистических организаций, ФНО стал наднациональной силой, объединившей в своих рядах большинство противников французской колониальной власти и добившийся в итоге в 1962 г. победы и достижения независимости.

Для многих рядовых алжирцев Фронт до недавнего времени оставался «партией победы» над старым историческим врагом, более сотни лет сохранявшим владычество над Алжиром и соответственно, он имел реальный авторитет в массах.

Во многом благодаря этому ФНО в Алжире фактически стал играть схожую роль с КПСС в СССР, оставаясь до завершения социалистической эпохи страны при Шадли Бенджедиде единственной легальной политической структурой, на которую опирался правящий режим.

Данную систему с 1997 г. подкрепляет НДО. Эта партия, по сути, стала не только второй по значимости политической силой режима, но и еще одной «подпоркой» властей страны, разыгрывающей конкуренцию с ФНО.

Однако авторитет Фронта стал размываться по мере его окончательного превращения в бюрократический инструмент властей, оторванный от народных масс и обеспечивающий представителям правящего режима прохождение любых законопроектов в парламенте и разделявший с ними ответственность за узурпацию власти.

По сути, с начала 2000-х гг. он стал нацелен на укрепление узкой группы руководства страны во главе с президентом Абдельазизом Бутефликой, в представлении простых алжирцев мимикрировавших из «героев войны 1954 – 62 гг.» в узурпаторов, все больше действующих в интересах собственного обогащения.

Соответственно, по мере углубления противоречий между группировкой нынешнего главы государства с алжирскими силовиками ФНО неоднократно становился инструментом для борьбы с «генералами».

В частности ранее такие попытки отмечались в период обострения борьбы группировки президента против военных во главе с генералом Мухаммедом Ламари, а в последние годы и против спецслужб. В частности, генсек ФНО А.Саадани с конца лета 2013 г. был замечен в открытых нападках на шефа DRS Мухаммеда Медьена (Тауфика), призывая лишить его имеющихся функций.

Несмотря на то, что первый его подобный выпад сопровождался определенным урезанием полномочий прежде «всесильного» Тауфика, очередные нападки на этого видного члена былого правящего триумвирата вызвали серьезное недовольство в партии.

За этим последовали более серьезные неприятности и для Саадани, и для ФНО в целом. Авторитет нынешнего главы Фронта оказался заметно подорван после недавнего обнародования французскими СМИ данных относительно наличия у него крупных банковских счетов и недвижимости во Франции. Причем сам генеральный секретарь подвергся резкой всесторонней критике «за попытку подрыва основ государственной безопасности».

Не исключено, что это стало ответом самого Мухаммеда Медьена, чьи подчиненные собирали компромат на его противников. Во всяком случае, вскоре после появления подобной «коррупционной» информации, сопровождавшегося вбросами с обещаниями предоставить более серьезные документы, обличающие «не только самого Саадани, но и более высоких его покровителей», тональность последнего резко изменилась в благожелательную для шефа DRS сторону.

Казалось бы, после частичного возвращения весной 2014 г. МюМедьену некоторых из утраченных осенью 2013 г. полномочий конфликт был исчерпан. Однако поднятая в результате протестная «волна» вызвала дальнейшее продолжение брожения в руководящих рядах ФНО, направленное на обновление его руководства.

Однако сместить А.Саадани не удалось. Важную роль в сохранении  им поста генсека ФНО сыграл «административный ресурс» и поддержка из президентского дворца Эль-Мурадия.

Впрочем,  сохранение Саадани на столь важном посту вопреки воле значительной части однопартийцев, бросающее тень на самого А.Бутефлику, также свидетельствует о неспособности найти генсеку ФНО более адекватную замену, которая бы отвела от самого правящего режима обвинения в причастности к коррупции.

Все эти индикаторы свидетельствуют о явном кризисе партийной системы страны и, соответственно, правящего режима в целом.

Это наглядно подчеркивается тем, что при назначениях в мае на ответственные посты в правительстве и госкомпаниях партийные ставленники получили лишь четверть должностей. Из них основные прорежимные структуры (ФНО и НДО) довольствовались лишь половиной этой скудной «квоты».

Тенденция, при которой прорежимные политические партии более не являются основными поставщиками высших чиновников, вызывает резонные вопросы. Например, как при таком подходе обеспечить их гарантированную лояльность, да еще во время кризиса? И как поведут себя эти самые партийцы, за которыми стоят определенные силы внутри страны, которые до последнего времени представляли собой опору власти?

И в этом еще одно свидетельство кризиса нынешнего алжирского руководства, которое, оказавшись в сложной ситуации, ставящей вопрос относительно его дальнейшей выживаемости, вынуждено выбирать между профессионализмом и безусловной лояльностью министров.

Соответственно, такие действия высшего руководства страны вызвали ожидания и одновременно опасения комплексных изменений режима «изнутри» в условиях существующей в стране системы власти.

Примечательно, что Абдельазиз Бутефлика и раньше не скрывал своего желания «освободиться от партийного правительства» и ослабить свои обязательства перед политическими структурами. Например, еще в 2004 г. он выступил с громким заявлением на данную тему.

Одна из причин подобного отношения к партийным структурам – нездоровая ситуация внутри их самих, создававшаяся годами самим режимом, достаточно редко и неэффективно обновлявшим их руководство.

С другой стороны, Бутефлике так и не удалось заручиться поддержкой абсолютного большинства членов партийного руководства среднего звена.

Чтобы сохранить прежний «каркас», власти пошли на хитрость, которая, однако, не смогла скрыть существующего положения дел, а именно – ввели в состав того же ФНО ряд вновь назначенных беспартийных управленцев. Соответственно, «союз» с ФНО и НДО был сохранен искусственно, путем направления туда чиновников, а не наоборот.

Однако на практике реально освободиться от партийной зависимости алжирский президент оказался не в состоянии. Ведь стремление руководства Алжира убрать «партийность» из управления и таким образом сохранить собственную власть над страной в ближайшей перспективе влечет за собой новую опасность для режима. В этом случае он теряет возможность обвинить в тех или иных серьезных провалах партии, и все упущения отныне будут фактически прямо возлагаться на президентскую администрацию и лично А.Бутефлику.

Похожим образом наблюдается тенденция к пересмотру и роли алжирского парламента, фактически сводящейся сейчас к «печати» президента и инструмента легитимации перераспределения доходов страны между узкой группой высших представителей режима.

Подобные трансформации происходят в условиях прогрессирующей деградации ФНО как опоры режима и в частности, президента, что показали недавние попытки смещения его оскандалившегося лидера Амара Саадани вопреки воле представителей президентского дворца Эль-Мурадия.

Есть и другие тревожные для правящего режима страны индикаторы. Кроме отсутствия абсолютной лояльности со стороны всех членов ФНО и НДО необходимо отметить попытки  представителей оппозиции в парлпменте, включая «легальных исламистов», воспользоваться нынешним кризисом в своих интересах и провести собственные законопроекты вопреки мнению официальных властей.

Во всяком случае, алжирский парламент, по крайней мере, его нижнюю палату, уже нельзя рассматривать как безусловно и стопроцентно послушный руководству того же ФНО механизм.

Это может объясняться тем, что усилившийся кризис и уменьшение притока финансов из-за падения нефтяных цен вызвали активизацию борьбы за контроль над их потоками среди самих лидеров режима.

Учитывая прежнюю значимость данных партий для существующего режима, можно предположить, что алжирское руководство попытается в конечном итоге стабилизировать  угрожающую ситуацию и способствовать прекращению брожения, поставив  у партийного руководства новых людей, (как это произошло в НДО), способных сплотить партийные кадры.

Однако в отношении главной «партии власти» ситуация совсем иная. Сомнительно, что произошедшие в ней чистки смогут реально оживить ФНО и сделать его работающим механизмом, способным помочь правящему режиму справиться с кризисом.

В условиях прогрессирующего экономико-управленческого кризиса  значимость алжирского партийного института лишь продолжит снижаться, что  создает дополнительные проблемы для устойчивости самого правящего режима и вызывает насущную необходимость заполнения государственных управленческих «лакун».