3 августа 2015 г. после завершения российско-катарских переговоров в Дохе главы двух внешнеполитических ведомств ‒ российского Сергей Лавров и катарского Халед аль-Атыйя провели совместную пресс-конференцию. Изложение заявлений обоих министров, как и их ответы на вопросы журналистов уже размещены, соответственно, на сайтах российского и катарского министерств иностранных дел. При этом если катарская версия этого изложения более полна, поскольку включает и слова главы российского Министерства иностранных дел, то российская ‒ ограничивается лишь цитированием слов С.Лаврова. Так или иначе, но сравнение обеих версий способно создать достаточно ясную картину того, что объединяет обе страны, как и того, что их разъединяет.

Итак, заявление, сделанное российским министром в начале пресс-конференции, гласило: «Итоги переговоров подтвердили желание обеих сторон наращивать сотрудничество по различным направлениям. Мы готовы интенсифицировать наши связи в сферах безопасности, взаимодействия правоохранительных органов, в областях энергетики, финансов. Подтвердили обоюдный настрой на усиление и координацию действий на мировом рынке газа как в двустороннем формате, так и в рамках Форума стран-экспортеров газа. Мы приветствовали заинтересованность наших партнеров в том, чтобы активизировать работу катарских инвестиционных фондов в России — расширение такого уже развивающегося сотрудничества отвечает нашим взаимным интересам. Договорились также, что будем координировать нашу линию и обмениваться опытом в контексте подготовки к проведению чемпионатов мира по футболу в 2018 году в России и в 2022 году в Катаре».

Заявление же Х.аль-Атыйи было более кратким: «Катарско-российские отношения имеют историческую основу, но, более того, российско-арабские отношения ‒ это старые связи. Россия не раз занимала позицию поддержки арабских чаяний, что относится, в первую очередь, к проблеме арабских проблем ‒ вопросу Палестины». Слова главы катарского внешнеполитического ведомства не содержали каких-либо указаний на перспективы развития двусторонних катарско-российских связей. Он ограничился лишь незначительным замечанием об «обмене мнениями по вопросам двусторонних отношений», а также сообщением о «многогранности» связей с Россией, но не столько в сфере экономики либо безопасности, как об этом говорил С.Лавров, сколько в сфере «региональных проблем». Х.аль-Атыйя оставался, по сути дела, в рамках дипломатического протокола, в том числе, и потому, что в этом заявлении он считал возможным акцентировать внимание присутствовавшей на пресс-конференции аудитории, скорее, на советском прошлом России, а не на ее настоящем, включая и ее нынешнюю позицию по кризисам и конфликтам ближневосточного региона.

Как подчеркивал С.Лавров, касаясь вопросов современного состояния дел на Ближнем Востоке, «в центре внимания политической повестки дня переговоров были такие темы, как Сирия, Йемен, Ливия, неурегулированность палестинской проблемы». Далее глава российского внешнеполитического ведомства замечал: «Наше общее мнение заключается в том, что напряженность на Ближнем Востоке постоянно нарастает, ситуация во многих странах драматически ухудшается. Деградация обстановки не отвечает ничьим интересам кроме интересов террористических группировок наподобие “Исламского государства”, “Джабхат ан-нусры” и прочих». Наконец, как российский министр сообщал: «Обменялись мнениями относительно ситуации вокруг иранской ядерной программы после достижения венских договоренностей. Обсуждая эту проблематику, мы высказались также за  укрепление  мер безопасности и стабильности в регионе Персидского залива. Российские подходы к этой теме мы обсуждали и ранее с нашими партнерами по Совету сотрудничества арабских государств Персидского залива».

Х.аль-Атыйя также касался обсуждавшихся с его российским коллегой ближневосточных проблем, говоря о том, что он и его российский коллега провели «углубленные переговоры в связи с положением в регионе и путями, способными способствовать политическому урегулированию [существующих проблем]». Речь шла о «Сирии, Ираке, Йемене», но важнейшее место среди обсуждавшихся проблем, конечно же, занял внутрисирийский конфликт. Он отмечал: «Государство Катар и Российская Федерация согласны в том, что решение сирийского кризиса может быть исключительно политическим и приемлемым для сирийского народа». Конечно, катарская сторона вовсе не стремится к тому, чтобы исключить Россию из числа участников урегулирования положения в Сирии, но она, одновременно, и не преувеличивает ее возможности: «Государство Катар работает с друзьями в России и в других дружественных странах над тем, чтобы создать перспективу, способную спасти сирийский народ от кризиса, в условиях которого он живет». Тем не менее, признание существования единства российской и катарской точек зрения по вопросу путей урегулирования внутрисирийской ситуации ни в коей мере не означало, что катарское их понимание совпадает с российским.

Слова Х.аль-Атыйи это подтверждали: «В отношении конфликта в Сирии мы действуем вместе. Мы требуем создания перспективы, которая даст сирийскому народу то, на что он надеется. Но мы (Катар ‒ Г.К.) желаем, чтобы сирийская армия перешла на сторону народа. Однако, к сожалению, мы видим сегодня, что именно сирийская армия сбрасывает на сирийских детей и женщин бочки со взрывчаткой, что эта армия разрушает дома». Далее он добавлял: «И, напротив, мы видим сирийский народ, который превратился в лагерь повстанцев. Этот народ сражается с террористами, хотя именно эту задачу режим должен решать в первую очередь. Однако сегодня повстанцы сражаются с террористами, защищая одновременно свою честь и свое достояние от тирании сирийского режима». Слова главы катарского внешнеполитического ведомства абсолютно далеки от российской позиции, которая в ходе пресс-конференции была выражена и С.Лавровым: «Мы постоянно выступаем за то, чтобы кровопролитие в Сирии прекратилось, и в этом конфликте мы никому не оказываем безусловной и какой-либо другой поддержки, кроме сирийского народа. В данный момент главной угрозой в этой стране, в Ираке и на Ближнем Востоке в целом является т.н. “Исламское государство”. Мы оказываем военно-техническую поддержку сирийскому правительству для борьбы с этой угрозой».

Наконец, Х.аль-Атыйя касался основной проблемы региона ‒ палестино-израильского противостояния. В этой связи он отметил: «Мы обсудили с Его Превосходительством г-ном Сергеем Лавровым положение в оккупированной Палестине». Термин «оккупированная Палестина» с точки зрения его содержания более не совпадает с тем его аналогом, который использовался до начала 1990-х гг., когда он понимался как территория Израиля. Содержание, которое в него вкладывал глава катарского внешнеполитического ведомства, имело отношение только к Западному берегу и сектору Газа, что было немедленно продемонстрировано самим министром: «Я имею в виду положение в Газе и на Западном береге». Далее он детализировал позицию государства, которое вплоть до начала второй палестинской интифады практически полностью признало Израиль: «[Мы обсуждали] наилучшие пути ускорения проекта мирного процесса, а также то, каким образом мы, вместе с нашими российскими друзьями, способны продвинуть проблему вперед с тем, чтобы придти к желанному решению палестинского вопроса ‒ на основе сосуществования двух государств (Государства Израиль и Государства Палестина ‒ Г.К.)». В отношении этой проблемы, которая никак не детализировалась С. Лавровым, ни Катар, ни государства Совета сотрудничества не имеют каких-либо разногласий с Россией.

Однако важно и другое обстоятельство, — ни российская, ни катарская версия пресс-конференции С.Лаврова и Х.аль-Атыйи не содержала каких-либо деталей, касающихся Ирана, хотя в своем вступительном слове российский министр и упоминал эту проблему: «Обменялись мнениями относительно ситуации вокруг иранской ядерной программы после достижения венских договоренностей. Обсуждая эту проблематику, мы высказались также за  укрепление  мер безопасности и стабильности в регионе Персидского залива». Но это означает лишь, что при всей специфике катарских подходов к отношениям с Ираном (состояние которых, как и оманско-иранских связей, значительно лучше, чем в случае иных стран Совета сотрудничества) Катар поддерживает общую линию региональной организации, членом которой он является. Эта линия состоит в том, что действия Ирана (как нынешние, так и потенциальные) представляют собой угрозу для арабского регионального пространства (включая и зону Залива), что требует, в первую очередь, ликвидации основ его влияния в арабском мире. В силу этого обстоятельства какие-либо российские инициативы (в конечном итоге восходящие ко времени «доктрины Брежнева»), направленные на создание системы региональной безопасности с участием государств Совета сотрудничества и Ирана, всегда будут обречены на неудачу.