Сравнительно недавно стало известно об отмене решения президента Барака Обамы о полном выводе ВС США из Афганистана, планируется сокращение численного состава американских подразделений с 9800 до 5500 военнослужащих в 2016 г. и еще 4400 военнослужащих в 2017 г., предусмотрено оставление сил только для охраны посольства и других американских организаций. Очевидно, что при такой численности невозможно реально повлиять на решение внутриафганских вопросов.
Американские и европейские аналитики указывают, что после ухода США и НАТО из Афганистана основным игроком на политической сцене этой страны станет Китай.
Следует отметить, что официальный Пекин впервые сменил политический курс «невмешательства» на «активное посредничество», с тем чтобы предотвратить возникновение вакуума власти в Афганистане и захват страны террористическими группировками по типу «Исламского государства» (ИГ). Основная задача Пекина в условиях сохраняющейся нестабильности в этом азиатском государстве – поиск точек соприкосновения между Движением «Талибан» и официальным Кабулом. В данном случае очевиден учет дипломатических и политических ошибок, которые руководство КНР совершило в отношениях с Суданом и Сирией, в процессе принятия решения СБ ООН по Ливии.
Следует отметить, что руководство КНР предпринимает шаги по разрешению противостояния в Афганистане не только через двусторонние или трехсторонние переговоры с участием посредников из спецслужб Пакистана, но и организует конференции и встречи министров иностранных дел в расширенных форматах. Так, в октябре 2014 г. в Пекине прошла конференция под названием «Стамбульский процесс афганского вопроса», а в феврале 2015 г. в Кабуле была проведена конференция в формате «Китай-Пакистан-Афганистан: трехсторонний стратегический диалог». Китайская сторона выступает за передачу всей полноты власти от международных сил безопасности и американского контингента официальному Кабулу. Китайские дипломаты не исключают вероятности участия международной коалиции в процессе поддержания приемлемого уровня безопасности в стране. Кроме того, 2014 год отмечен большим количеством официальных визитов китайских политиков и дипломатов в Афганистан, а 2015 г. объявлен «Годом дружбы и сотрудничества Китая и Афганистана».
Примечательно, что в 2014 г. именно по инициативе китайской стороны регулярно проводились консультации с РФ, Индией, Пакистаном как в многостороннем, так и в двустороннем форматах по вопросу обеспечения региональной безопасности с учетом изменения обстановки в Афганистане.
В ходе встреч китайских представителей с афганскими партнерами подчеркивалась готовность КНР к сотрудничеству по политическому, экономическому, культурному направлениям, а также в сфере безопасности. Также именно китайская сторона является активным лоббистом принятия Афганистана в состав ШОС.
КНР реально заинтересован в стабилизации обстановке в Афганистане по следующим экономическим причинам:
– обеспечение безопасности транзитного коридора для реализации стратегического плана «Нового шелкового пути»;
– необходимость в использовании ресурсной базы Афганистана для экономического развития западных регионов Китая (получение доступа к запасам полезных ископаемых, данные о которых были впервые получены советскими геологоразведчиками, а затем подтверждены американскими специалистами уже в начале 2000-х гг.).
В этих процессах готовы участвовать многие китайские государственные и частные корпорации. Однако китайские специалисты по стратегическому планированию отмечают, что официальный Пекин не просто рассчитывает «научить афганцев ловить рыбу (зарабатывать деньги-авт.), но и научить использовать пойманную рыбу».
По информации в китайских СМИ за период с 2001 по 2014 гг. правительство КНР предоставило Кабулу 2 млрд юаней (20 млрд руб.) финансовой помощи, а в период с 2015 по 2018 гг. предоставит дополнительно еще 2 млрд юаней. Кроме того, в течение последующих 4 лет университеты КНР выделят 500 стипендий для обучения афганских студентов, а еще около 3 000 человек пройдут обучение на различных курсах для сотрудников правоохранительных органов, МИД, Министерства сельского хозяйства.
Очевидно, что процесс стабилизации в Афганистане невозможен без участия Китая и помощи пакистанских военных посредников, которые оказывают поддержку официальному Кабулу. Данная поддержка фактически обеспечена за счет тесного военно-технического сотрудничества Исламабада и Пекина, но китайскому военно-политическому руководству приходится учитывать опасности, связанные с наращиванием военного потенциала Пакистана, а именно: повышение напряженности как в отношениях между Пакистаном и Индией, так и между Китаем и Индией, что в результате сближает Индию с США, Японией и другими конкурентами КНР.
Китайские эксперты по национальной безопасности из числа преподавателей и профессоров Университета национальной обороны КНР отмечают, что официальный Пекин не искал и не ищет возможности «выдавить» США из Афганистана, к тому же представители НОАК неоднократно предлагали американскому военно-политическому руководству совместно готовить кадры для афганских правоохранительных органов, однако ответом на китайские инициативы было молчание.
В свою очередь, в Вашингтоне надеются «втянуть» Китай в процесс стабилизации и тем самым попробовать отвлечь дипломатические и экономические усилия Пекина от решения других острых вопросов, например, от территориальных споров за архипелаг Сенкаку/Дяоюйдао и акваторию Южно-китайского моря.
В целом общий вывод: стабилизация военно-политической обстановки в Афганистане возможна только при наличии двух условий: полного вывода ВС США и организации мирных переговоров между официальным Кабулом и представителями Движения «Талибан». Посредники в этом процессе – Пекин и Исламабад, преследуют каждый свои цели, что может привести к конкуренции двух ядерных держав за влияние в регионе, обстановка в котором является предметом пристального внимания государств – участников ШОС, особенно России.