По оценкам ряда экспертов, в последнее время резко обострились отношения между Багдадом и Ираном. И прежде всего это касается личных отношений между премьер-министром Х.аль-Абади и главой элитного подразделения Корпуса стражей исламской революции (КСИР) «Аль-Кодс» генералом К.Сулеймани. В основе всех этих противоречий лежит коррупционный скандал, который разгорелся осенью 2015 года, и привел к отставке бывшего премьер-министра Н.аль-Малики с поста одного из вице-президентов. Поводом для этого стали массовые социальные волнения в шиитских народных массах в связи с жутким уровнем коррупции, дефицитом электроэнергии и питьевой воды, что наложилось на вспышку эпидемии холеры. Одновременно Х.аль-Абади затеял грандиозную административную реформу, под предлогом которой вычистил из силовых и государственных структур всех сторонников бывшего премьера. В этом стремлении он заручился поддержкой шиитского духовенства во главе с аятоллой А.ас-Систани и лидера «Армии Махди» М.ас-Садра. Это, пожалуй, два основных и ключевых игрока на иракской политической площадке, которые олицетворяют симбиоз идеологической и военной силы шиитского сегмента сообщества. Стремление убрать своего основного политического конкурента, в общем-то, является нормальной формой политической борьбы. В Ираке она практически всегда (исключение — мирный переход властив 1979 г. к диктатору С,Хусейну от его родственника А.Х.аль-Бакра) приобретает жесткие силовые формы в стремлении не просто отстранить оппонента от реальной политики, но и физически уничтожить его. В этой связи сразу же за отставкой Н.аль-Малики с поста вице-президента последовали обвинения в попытке государственного переворота. Особую пикантность этой ситуации придает тот факт, что эти формулировки появились после того, как состоялась поездка Н.аль-Малики в Тегеран, где он встречался с аятоллой А.Хаменеи. В рамках этой беседы опальный премьер получил полную поддержку от Тегерана, а донести эту позицию до Багдада было поручено как раз К.Сулеймани. Форма, в которой это было сделано, иракскому премьеру не понравилось. Все это в совокупности, видимо, и было расценено Х.аль-Абади, как непосредственную угрозу себе лично.

Охлаждение отношений между Багдадом и Тегераном зрели уже давно. Прежде всего, это выразилось в резком конфликте между иракским армейским командованием и тем же К.Сулеймани по вопросу реформирования  вооруженных сил Ирака. Напомним, что К.Сулеймани настаивал на полной переориентации регулярной армии на рельсы полурегулярных формирований с упором ведение боевых действий в формате террористических и контртеррористических операций. С опорой при этом на отряды народного ополчения, которые организовывались из жителей того или иного района или города. Естественно, с жестким количественным преимуществом шиитов. В последнее время иранцами допускалась возможность и привлечения в эти силы представителей иных конфессий и национальностей, например тех же ассирийцев. Но их по определению мало, и погоды, что называется, они не делают. Генеральной задачей К.Сулеймани было создание аналога ливанской «Хизбаллы», что в принципе было признанием того факта, что в Тегеране слабо верят в дальнейшее существование Ирака в качестве единой страны с центральным управлением и силовыми структурами. В этой ситуации создание жестко ориентированной на шиитскую конфессию вооруженного сегмента является своеобразной гарантией выживания шиитов. Особенно с учетом резкого военного усиления «Исламского государства» (ИГ) и обособления курдов. Иракский генералитет в этой связи предпринял несколько демаршей, фактически пригрозив коллективной отставкой, что внесло бы в управление и так, мягко говоря, не самой боеспособной  армии Ирака дополнительный хаос. Делать это Х.аль-Абади не захотел в большей степени не от большой любви к своим генералам, сколько из-за опасений стать заложником явно проиранской силовой структуры, которая монополизировала бы силовой государственный сегмент. Хотя поначалу, в конце прошлого года и Х.аль-Абади, и А.ас-Систани с предложениями К.Сулеймани согласились. Плюс ко всему премьеру явно не понравилось близость Тегерана и Н.аль-Малики. Последний конечно наделал много ошибок в свое премьерство, начиная от культивирования жуткой коррупции и заканчивая провалом планов по инкорпорированию суннитов во власть, что и привело в конечном счете к суннитскому восстанию и возникновению ИГ. Но у него в отличие от Х.аль-Абади было, по оценке иранцев, неоспоримое преимущество, он их безоговорочно слушался. В том числе и в рамках направления иракских шиитов на войну в Сирию, а также переводу наличной валюты в Дамаск для выплаты жалования военным и спецслужбам. Но главное, он безоговорочно доверял К.Сулеймани.

Нынешнее охлаждение отношений уже находит свое подтверждение и в кое-каких реальных моментах. Генеральный секретарь ливанской «Хизбаллы» Х.Насралла уже отдал распоряжение 2 ноября с.г. о выводе еще остававшихся  девяти советников по безопасности, которые входили в командный состав т.н. «Народных мобилизационных комитетов», которые объединяют двенадцать иррегулярных иракских шиитских групп. По оценке экспертов, это фактически ставит крест на планах иранцев по созданию иракского аналога «Хизбаллы». В том числе и в рамках разногласий иранцев и руководством крупнейшей иррегулярной иракской группы «Бадр». В частности, ливанские инструкторы открыто говорят о том, что иракские шииты из этой организации «слишком недисциплинированны» для того, чтобы стать основой иракской «Хизбаллы». Вывод иранских и ливанских инструкторов, безусловно, самым негативным образом скажется на динамике боевых наступательных операций иракской армии. Суннитские части которой не в состоянии, как показывают недавние события, внятно противостоять сторонникам ИГ. И не по причине того, что они недостаточно оснащены или экипированы, просто суннит никогда не будет воевать с суннитом. Из этого следует только один вывод: штурм крупнейших оплотов ИГ Мосула и Рамади видимо откладывается на неопределенный срок.