Пакистано-афганские отношения: сегодня и завтра

Отношения Пакистана с Афганистаном в течение уже целого ряда лет характеризуются значительной амплитудой колебаний – от дружеских до весьма напряженных, на которые, в свою очередь, оказывает существенное влияние уровень взаимоотношений федеральных властей с афганскими талибами, в частности, на каком этапе находится переговорный процесс между ними.

Завершившаяся в Исламабаде 10 декабря 2015 г. пятая по счету Международная конференция «Сердце Азии – Стамбульский процесс» формально показала стремление региональных государств Южной и Центральной Азии (в первую очередь непосредственно Пакистана с Афганистаном) к явному налаживанию добрососедских отношений, устранению существующих препятствий на этом пути, развитию экономических связей в регионе. Неудивительно, что с целью решения целого ряда региональных проблем для участия в указанной конференции прибыл президент Афганистана Ашраф Гани, а Индию, Китай и Иран представляли министры иностранных дел.[1] И здесь следует выделить два наиболее важных итога этой конференции – предложение Гани к талибам снова сесть за стол переговоров с целью выработать общие меры по стабилизации внутриполитической обстановки в Афганистане, а также положительное отношение министра иностранных дел Индии Сушмы Сартадж к возобновлению переговорного процесса между Исламабадом и Дели, поддержанное всеми индийскими политическими партиями. Заметим, что последнее решение (касательно обсуждения индийско-пакистанских спорных вопросов на политическом уровне с одновременным стремлением избегать вооруженных конфликтов на Линии контроля в Кашмире) оказывает косвенно позитивное воздействие и на улучшение пакистано-афганских отношений, и на возможный положительный исход переговоров руководства Афганистана с талибами, поскольку создает в целом общую благоприятную атмосферу (доверия) для подобных действий в регионе.[2]

Говоря о двусторонних отношениях Афганистана и Пакистана, следует подчеркнуть, что поступательное развитие национального хозяйства Афганистана в значительной степени зависит от тесного взаимодействия с Исламабадом в области внешней торговли, поскольку свыше 80% афганского товарооборота осуществляется в рамках Соглашения об афгано-пакистанской транзитной торговли; иными словами, не имея прямого выхода к морю, Афганистан едва ли не полностью зависит от поставок широкой номенклатуры товаров из Пакистана и через Пакистан. Достаточно сказать, что объем внешней торговли между двумя странами составил в 2015 г. по официальным данным пакистанской внешнеторговой статистики немногим более 2 млрд долл., занимая таким образом 3-е место в общем объеме пакистанского экспорта после Китая и США (причем общий объем товарооборота формируется не менее, чем на 90% за счет вывоза из Пакистана в Афганистан, в то время как импорт в Пакистан из этой страны крайне незначителен — данные об афганском экспорте в Пакистан даже не фигурируют в пакистанской внешнеторговой статистике).[3] Выступая в ноябре 2015 г. на 10-м заседании пакистано-афганского Совместного делового совета, министр финансов Пакистана Исаак Дар заявил, что, по его мнению, «есть реальные возможности доведения общего объема товарооборота в 2017 г. до 5 млрд долл.».[4] Учитывая нынешний уровень развития экономики Афганистана, в первую очередь его слабые возможности в сфере оплаты внешнеторгового оборота, ограниченную номенклатуру афганского экспорта, а также незначительную вероятность стабилизации внутриполитической обстановки в Афганистане в ближайшей перспективе (что является своего рода базой для нормального функционирования экономики) можно практически не сомневаться, что эта цифра не будет достигнута.

Афганистан не прочь удовлетворить просьбу Индии о ее включении в Соглашение о транзитной торговле (сделать его трехсторонним), что позволит Кабулу снизить размеры таможенных пошлин на импорт индийских товаров, идущих через территорию Пакистана, а главное – расширит внешнеторговые связи Индии с Афганистаном. Такое пожелание вновь высказала министр иностранных дел Индии Сушма Сварадж в ходе встречи с премьер-министром Пакистана Наваз Шарифом.[5] Однако Исламабад в очередной раз (на уровне официального заявления зам. министра торговли страны) весьма резко возразил против этого, опасаясь укрепления политических и экономических позиций Дели в Афганистане, а также не желая брать на себя обязательства по пропуску по своей территории индийских товаров в случае возникновения каких-либо конфликтных ситуаций с индийской стороной.[6] Хотя не исключено, что в случае позитивного продвижения переговорного процесса между Пакистаном и Индией этот вопрос (но только в отношении пропуска индийских товаров в Афганистан) может быть решен положительно, особенно учитывая полноправное вхождение Индии и Пакистана в ШОС и возможности налаживания в рамках этой организации трехстороннего (Афганистан-Пакистан-Индия) сотрудничества во внешней торговле.

И Пакистан, и Афганистан испытывают серьезные трудности в обеспечении себя электроэнергией. Уже не один год на повестке дня стоит вопрос о реализации 2-х Международных энергопроектов, призванных в той или иной степени решить энергетическую проблему – сооружение газопровода ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия) и строительство линии электропередач CASA-1000. Более того, практически решена серьёзная в подобных случаях проблема финансирования указанных проектов (даже несмотря на то, что стоимость газопровода ТАПИ возросла в последние несколько лет с 7,6 млрд до 10 млрд долл., а ЛЭП – превысила 1 млрд долл.).[7] Сложность реализации этих проектов напрямую связана с неурегулированностью отношений руководства Афганистана с талибами и в результате — крайней нестабильностью внутриполитической ситуации в стране. Еще в 2005 г. один из лидеров афганских талибов муфтий Латифулла Хакими заявил, что они намерены взрывать любые объекты, которые хотя бы частично будут сооружаться на деньги западных банкиров.[8] Быстрый захват талибами г. Кундуз в сентябре 2015 г., а также нападение на аэропорт в Кандагаре в декабре того же года являются своего рода косвенными подтверждениями реальной опасности взрывов энергетических объектов как во время их сооружения, так и эксплуатации.[9] Начало сооружения газопровода ТАПИ в Туркменистане в декабре 2015 г. отнюдь не означает его полную прокладку (длиной 1800 км от газового месторождения Галкыныш близ г. Мары в Туркменистане через Афганистан и Пакистан до г. Фазилка в индийском штате Панджаб); каждая из 4-х стран ответственна за его строительство на своей территории – в данном случае президент Туркмении Г.Бердымухамедов озвучил сооружение газопровода лишь до границы с Афганистаном.

Нормализации двусторонних отношений мешают периодически возникающие претензии по поводу миграции пакистанского и афганского населения через государственную (в первую очередь в пакистанской провинции Хайбер Пахтунхва, где граница почти полностью «прозрачна») соответственно в Афганистан и Пакистан. Президент Афганистана Ашраф Гани во время своего визита в Пакистан в декабре 2015 г. вновь выразил сожаление о присутствии от 300 тыс. до 500 тыс. пакистанцев на афганской территории, заявив, что военные действия в Пакистане на границе с Афганистаном ведут к значительной миграции сотен тысяч пакистанцев, что вынуждает правительство страны расходовать и без того скудные финансовые ресурсы на их обустройство и существование.[10]

В свою очередь, афганское информационное агентство Pajhwok, ссылаясь на статистику представительства Управления Верховного комиссариата ООН по делам беженцев (расположено в пакистанском городе Пешавар), подчеркнуло, что в Пакистан из-за острого внутриполитического кризиса в стране и терактов эмигрировало не менее 3 млн афганцев, из которых обратно в Афганистан вернулись в 2015 г. лишь 53 тысячи человек.[11] Здесь необходимо учитывать, что наличие такого числа афганских беженцев не только создает сильное давление «на землю и на воду» в провинции Хайбер Пахтунхва вблизи афганской границы, но и вызывает серьезное недовольство местного пакистанского населения, ограничивая там возможности для ведения земледелия и скотоводства, особенно учитывая в целом гористую местность, в намного меньшей степени пригодную для сельскохозяйственной деятельности, нежели, например, в Панджабе и Синде.

Несмотря на неоднократные утверждения пакистанского руководства, что последователей «Исламского государства» (ИГ) в Пакистане нет, едва ли можно сомневаться в том, что они благополучно существуют в этой стране, и их численность по неофициальным данным превышает несколько десятков тысяч человек. Более того, представители силовых структур постоянно предупреждают население Пакистана о соблюдении мер безопасности и возможности проведения сторонниками ИГ террористических актов в крупных городах страны.[12]

Неудивительно в этой связи, что Наваз Шариф и на международных форумах (в частности, 24-я встреча руководителей стран Британского Содружества на Мальте, Конференция по климату в Париже),[13] и во время встреч с афганским руководством неоднократно подчеркивал готовность всячески бороться с «Исламским государством» (хотя и отказался участвовать в наземных операциях в коалиции по борьбе с ИГ). В очередной раз такой призыв к совместной борьбе с ИГ прозвучал и в ходе упоминавшейся выше встречи с Ашраф Гани в декабре 2015 г. в Исламабаде.[14] И хотя едва ли можно ожидать широкого распространения действий ИГ в Афганистане – учитывая, в частности, серьезное противостояние талибов Афганистана и последователей ИГ в этой стране – тем не менее, захват к югу от Джелалабада 4-х афганских округов террористами (причисляющими себя к сторонникам «Исламского государства») свидетельствует о реальной возможности последних противостоять в какой-то мере как афганским талибам, так и федеральным властям.

По неподтвержденным данным, приводимым британской газетой «The Times», уже сейчас в Афганистане находятся не менее 1600 хорошо подготовленных и экипированных боевиков ИГ, которые пытаются вытеснить талибов из этих районов, используя те же жестокие методы ведения борьбы, что и в Ираке и Сирии – отрубание голов, насилие и грабежи гражданского населения, требование жесткого соблюдения норм и положений Корана и т.д.[15]

Вместе с тем, нам представляется, что возможности широкого проникновения последователей «Исламского государства» в Афганистан весьма ограничены, и в первую очередь это обусловлено не только явной конкуренцией афганских талибов со сторонниками ИГ, но и весьма вероятной совместной борьбой талибов и федеральных сил против «Исламского государства» на территории Афганистана (что может явиться, в свою очередь, базой для будущих переговоров правительства Афганистана с талибами). Неудивительно, что Ашраф Гани в своих публичных выступлениях нередко вместо термина «террористы» по отношению к талибам говорит о существовании в их лице «политической оппозиции».16]

И еще об одной проблеме в двусторонних отношениях Пакистана и Афганистана следует упомянуть – значительное и постоянно растущее поступление наркотиков в Пакистан из этой страны. Первый заместитель министра внутренних дел Балигур Рехман определил осенью 2015 г. численность стойких наркоманов в Пакистане в размере 6,4 млн человек, подчеркнув, что это – минимальная цифра, поскольку реальное число потребляющих наркотики неизвестно и может быть в 2 и 3 раза выше.[17] Только в 2014-2015 гг. в Пакистане было конфисковано около 345 тонн различных наркотических средств (преимущественно героина), поступивших из Афганистана. Проблема усугубляется еще и тем, что опиумный мак, выращиваемый на территории Афганистана, переправляется через прозрачную афгано-пакистанскую границу в Пакистан, перерабатываемся в героин в лабораториях, расположенных преимущественно на северо-западе страны (и обладающих зачастую самым современным для этого оборудованием), а затем героин снова «уходит» на территорию Афганистана, откуда через бывшие советские среднеазиатские республики попадает в Россию и Европу.

По оценкам Управления ООН по наркотикам и преступности, 80% опиумного мака, выращиваемого в мире, приходится на Афганистане, и несмотря на все усилия США по уничтожению посевов мака (на что было потрачено в последние годы почти 8 млрд долл.) площади под этой опиумной культурой неизменно растут и в 2014 г достигли 224 тыс. га.[18] В настоящее время одна из сфер российско-пакистанского сотрудничества связана с борьбой с наркобизнесом и наркотрафиком, однако пока что реальные действия на этом направлении ограничиваются совместными учениями российских и пакистанских кораблей в акватории Аравийского моря.[19] Объективным препятствием на пути расширения двусторонней борьбы с распространением наркотиков в Пакистане является нестабильная внутриполитическая ситуация в северо-западной части Пакистана, включая прямые военные действия федеральных сил в агентстве Северный Вазиристан против пакистанских талибов.

 

  1. Heart of Asia Conference concludes: Stresses on efforts to ensure regional peace, security. // Daily Times. 10.12.2015.
  2. Subhajit Roy. Derailed three years, India-Pakistan talks back on track. // The Indian Express. 10.12.2015.
  3. Pakistan Economic Survey 2014-15. Government of Pakistan, Ministry of Finance, Islamabad, 2015 p. 143, 148-149; Statistical Portion, Table 8.11. Exchange Rate Position.
  4. Pak-Afghan trade to be enhanced to $5 billion: Dar. // Daily Times. 24.11.2015.
  5. Pakistan reluctant to include India in APTTA // Dawn. 10.12.2015.
  6. Anwar Iqbal. India wants to deny Pakistan strategic depth in Afghanistan: US report. // Dawn. 4.11.2015.
  7. Suhasini Haidar. Ansari, Sharif to meet in Turkmenistan. // The Hindu. 10.12.2015.

“Подписан окончательный документ по проекту CASA-1000”. // «Время Востока» (Кыргызстан). http://easttime.ru/news/tsentralnaya-aziya/podpisan-okonchatelnyi-dokument-po-proektu-casa-1000/10118. 27.11.2015.

  1. Информационный сайт туркменской оппозиции www.gundogar.org/. 20.04.2005.
  2. Индийские эксперты, комментируя прибытие вице-президента Индии в Туркменистан на церемонию начала строительства газопровода ТАПИ в середине декабря 2015 г., подчеркивали крайнюю сложность обеспечения безопасности его сооружения на территории Афганистана. (Suhasini Haidar. Groundbreaking for TAPI project on December 13. // The Hindu. 12.12.2015).

Аналогичную обеспокоенность и необходимость ведения переговоров с талибами конкретно по поводу безопасности газопровода ТАПИ высказал министр обороны Пакистана Хаваджа Асиф (Will talk to Afghan Taliban for security of TAPI project: Khawaja Asif. // The News. 12.12.2015.).

  1. Pakistan’s Afghan challenge. // Dawn. 10.12.2015.
  2. «ТАСС». http://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/2260571. 14.09.2015.
  3. Mohammad Asghar. Govt says IS has no presence, intelligence thinks otherwise. // Dawn. 28.11.2015.

Female supporters of ISIS active in Karachi. // The Nation. 20.12.2015.

  1. См.: Вячеслав Белокреницкий. Афганистан, Пакистан и талибы — зимняя перезагрузка? // «Российский совет по международным делам». http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=6976#top-content. 7.12.2015.
  2. Baqir Sajjad Syed. Pakistan, Afghanistan for regional cooperation against terrorism. // Dawn. 9.12.2015.
  3. Anthony Loyd, Abdel Khel. Isis Invades Afghanistan. // The Times. 5.12.2015.
  4. Musa Khan Jalalzai. The undeclared partition of Afghanistan. // Daily Times. 15.12.2015.
  5. Afghan mass narcotics production a challenge for Pakistan: minister. // Daily Times. 16.10.2015.
  6. Sujeet Kumar Sarkar. Back in business with opium. // Dawn. 21.09.2015.
  7. «Вице-адмирал Кулаков» задействован в совместных с Пакистаном антинаркотических манёврах. // «Военное обозрение». http://topwar.ru/87381-vice-admiral-kulakov-zadeystvovan-v-sovmestnyh-s-pakistanom-antinarkoticheskih-manevrah.html. 5.12.2015.
62.88MB | MySQL:102 | 0,482sec