«Продавленное» американской администрацией соглашение великих держав (группа «5+1», то есть, пять постоянных членов Совбеза ООН и Германия) с Ираном по поводу иранской ядерной программы, призванное не допустить появление у Тегерана ядерного оружия, но одновременно найти компромисс в этом многолетнем конфликте, было, как известно, без восторга встречено в Израиле, а также в большинстве арабских монархий Персидского залива. Израильские политики и эксперты предупреждали о возможных негативных последствиях этого соглашения, которое может стать стимулом нового витка иранского гегемонизма и спонсируемого Терераном шиитского джихадизма.
Первые последствия
И уже в начале 2016 года эти прогнозы начали оправдываться. Одним из последствий этого соглашения безусловно является разрыв саудовско-иранских отношений, о чем 3 января объявил глава МИДа КСА Адель аль-Джубейр. Поводом для этого демарша стало нападения иранцев на дипмиссии Саудовской Аравии, что случилось вслед за казнью в Саудовской Аравии шиитского проповедника Нимра аль-Нимра, духовного лидера сепаратистского движения шиитов, населяющих восточные провинции королевства. Вслед за Эр-Риядом аналогичные решения приняли Бахрейн и Судан. Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) понизили взаимное дипломатическое представительство с Ираном до уровня временно поверенных в делах, а 5 января своего посла из Ирана отозвал Кувейт.
Среди вопросов, обсуждаемых в этой связи в израильском экспертном и информационном сообществах, есть и такой: станет ли это сигналом для администрации Барака Обамы скорректировать свою линию в отношении Ирана, на который Белый дом сделал ставку в плане выстраивания новой модели региональной безопасности, в том числе противостояния «Исламскому государству» (ИГ) и другим радикальным исламистам суннитского толка? Большинство полагает, что ответ, скорее, будет отрицательный.
Трудно предположить, что от одного из двух (наряду с восстановлением дипотношений с Кубой) главных внешнеполитических достижений второй каденции Барака Обамы его команда так легко откажется. Так что, надо полагать, что они будут делать вид, что все идет как надо, не считая небольших технических сбоев, и если исходить из доминирующего фактора принятия стратегических решений, то им является американский национальный интерес, который. по мнению Белого дома и Госдепа, в иранской ядерной сделке соблюден. Именно такую линию проводят обозреватели близких к руководству Демократической партии газет либерального толка, которые полностью оправдывая стратегический выбор нынешней администрации, как максимум, могут позволить себе говорить о неких этические издержках, и предлагают подумать о путях их купирования.
Напротив, умеренные и консервативные круги американского политического класса, причем не только республиканцы. Но и некоторые демократы понимают, что речь идет не о «проблемах роста», а о системных противоречиях, порожденных ядерной сделкой с Ираном, заключенной в 2015 году. Понятно, что в условиях набирающей темп в США избирательной президентской кампании любые изменения акцентов будут означать признание ошибки, что будет добавлять аргументы кандидату от республиканцев, а это на нынешняя демократическая администрация, разумеется не пойдёт. И потому, исправлять серьезные стратегические перекосы, судя по всему, будет уже следующая администрация.
Пока же, все что остается американской администрации, это челночная дипломатия, призванная успокоить Эр-Рияд, пример которых является заразительным, и не допустить полной изоляции Тегерана в регионе. Сделать это, теоретически, можно двумя путями. Первый, это объяснить, что именно благодаря заключению ядерной сделки, у США появились каналы воздействия на Тегеран, поэтому они как раз могут выступить наиболее эффективным посредником в мирном урегулировании конфликта. И поэтому лучше обращать взоры на Вашингтон, а не, например, на Иерусалим, где призывают не снимать с повестки дня силовой вариант решения проблемы военной компоненты иранского атома.
Позиция Израиля
В этой связи интересна реакция самого Израиля, негативная позиция которого по поводу сделки с Тегераном известна, и не нуждается в дополнительных комментариях. Заявления, сделанные в Иерусалиме по поводу саудовско-иранского кризиса не ограничилась сакраментальной фразой «мы ведь вам говорили?» Недавнее выступление генерального директора израильского МИДа, профессора Дори Голда, который вопреки традиционному ходу израильского дипломатического и политического истеблишмента никогда не подтверждать и не опровергать приписываемые ЦАХАЛу зарубежные спецоперации, на этот раз в интервью саудовским, подчёркиваем, СМИ чётко заявил о том , что уничтожение в Сирии складов с российским и иранским вооружением, которое предназначались «Хизбалле» – это дело рук израильских ВВС. А кроме этого очень чётко изложил израильское видение региональной политики, то, что можно назвать ближневосточной доктриной четвертой каденции Биньямина Нетаньяху, ближайшим советником по внешнеполитическим вопросам которого долгое время был Дори Голд. Так вот, он заявил о том, что то, что происходит – действие Израиля по не допущению вооружения «Хизбаллы» является лишь одним из элементов процесса сдерживания Ирана, и это тот сюжет, где интересы еврейского государства и умеренных прозападных суннитских режимов совпадают. В первую очередь — арабских монархий Персидского залива, так как прежде всего та же самая Саудовская Аравия, которая, как и остальные «заливники» будет первой жертвой иранского гегемонизма в случае появления у Ирана ядерного оружия. Ибо первое, что сделают в Тегеране, когда получат отмену санкций и размороженные финансовые активы, и вне зависимости будет у них ядерная бомба или только возможность ее получения, предоставят финансирование, вооружения и «ядерный зонтик» группировками, которые идентифицируют себя с иранскими интересами, в первую очередь – шиитским меньшинством в суннитских странах, которые могут эти режимы взорвать изнутри.
Вопрос, в какой степени высказанное Д.Голдом послание было направлено по верному адресу, конечно, тоже не праздный. Известно, что саудовский режим, сам являясь происхождением ваххабитского ислама, долгие годы спонсировал разные течения суннитского джихадизма, и помимо идеологии, за действиями Эр-Рияда нередко стояло стремление «перевести стрелки», чтобы самому не стать жертвой исламского радикализма. В данном случае саудовский режим отличается от катарского, который является направляющей и руководящей силой очень многих исламских радикальных движений. Так что попытка Израиля наладить более глубокое взаимопонимание с аравийскими монархиями, которое существует, но нуждается в переводе на новый уровень, продвигая идею коллективного противодействия возглавляемому Ираном шиитского джихадизма имеет основания. Такое взаимопонимание и сотрудничество является очевидным интересом умеренных (в понятиях сегодняшнего дня) суннитских режимов, и, понятно, имеет свою цену для обеих сторон.
Корень проблемы
И все же идейно-религиозные противоречия и действующие конфигурации новых и старых политических интересов и лояльностей, являются лишь частью общего набора факторов, стоящих за нынешней вспышкой конфликта между Ираном и Саудовской Аравией. Существует и еще одно обстоятельство, выдвигающееся на роль главной движущей силы этого конфликта – борьба за нефтяные рынки сбыта.
Именно на этот фактор предлагают обратить внимание многие израильские эксперты. Один из них – профессор Университета Бар-Илан Ицхак Манн, который в своем выступлении на прошедшей в конце декабря в Университете Ариэль в Самарии конференции, посвященной пятилетию т.н. «арабской весны», довольно четко показал, что многое в конечном итоге сводится к попытке Тегерана вернуть себе ту долю потребителей нефти, которых он потерял в период санкций. По его данным, Иран лишился от половины до двух третей своего нефтяного рынка, захваченного в том числе и Саудовской Аравией. Наиболее болезненными были ущемления интересов Ирана в таких очень перспективных с точки зрения потребления углеводородов странах как Япония, Корея, Китай и особенно – Индия. Эта страна, в условиях достижения Китаем потолка экономического роста, становится главным растущим потребителем нефти. И Иран, и Саудовская Аравия считают, что благодаря географической близости, они первые в очереди для поставок нефти на перспективный рынок нового «экономического тигра», который с одной стороны, в товарных количествах покупает израильские и европейские технологии, и с другой стороны, насыщает свой рынок энергетическими ресурсами.
Одновременно с этим, израильские эксперты предлагают не забывать, что все это происходит в условиях резкого падения спроса на энергоресурсы в мире в целом. И это вносит свои поправки в идейную и экономическую, конкуренцию Ирана и Саудовской Аравии, которые играют и на повышение политических ставок, и на понижение цен на нефть. Причем обе страны несут очевидные социально-экономические издержки процесса, но Ирана это касается больше.
Население Саудовской Аравии сравнительно невелико, экономический кризис и падение цен на нефть, приводящий к трудностям в выделении социальных субсидий и дефициту рабочих мест, касается поданных королевства неизмеримо меньше, чем иностранных рабочих, составляющих основное число занятых в производственных отраслях, и которым без особых сентиментов власти страны могут предложить вернуться к себе на родину. При всем бюджетном дефиците, который на сегодняшний день имеет КСА, степень его экономической устойчивости, по выкладкам израильских и зарубежных экспертов, остается высоким при цене на нефть примерно 40-45 долларов за барелль, и какое-то обозримое время саудиты могут покрывать разрыв между этой планкой и прогнозируемым минимумом в 20-30 долларов за барелль за счет резервов. Ничего подобного Иран позволить себе не может. Правительству этой страны нужно каждый день кормить 85 миллионов населения, поддерживая приемлемый для Ирана (50-80%) уровень бюджетного субсидирования жилья, горючего и основных продуктов питания. А главное, Иран имеет то, чего не имеет Саудовская Аравия – тот знаменитый молодёжный пузырь. Население Ирана очень молодое, радикализация оппозиционных настроений, в отсутствие экономической стабильности и жизненных перспектив, может произойти очень быстро, и это будет означать перспективу свержения режима, если нефть будет стоить менее 80 долл. за баррель.
Американский фактор
Казалось бы, лидерам этих стран, вместо того, чтобы демпинговать нефть, нужно было бы просто договориться, установив ее цену на определённом уровне – как бы они, вероятно сделали, ещё несколько лет назад. Но сегодня это невозможно потому, что на рынок вышел новый экспортер нефти – Соединённые Штаты. Возобновив, после 40-летнего перерыва, экспорт энергоносителей, США навязали нефтяному рынку свои правила игры. Очевидно, что в новой ситуации уже нет условий для создания картеля, как это было в 70-е годы ХХ века, когда страны ОПЕК, производящие более 80 процентов нефти договорились о резком повышении цен, ибо американские экспортеры, которые уже сегодня, среди прочего, имеют правительственные гарантии на субсидии транспортировки нефти и горючего на европейский рынок, тут же перебьют бизнес.
Потому, по мнению израильских аналитиков, у КСА нет другого выхода, кроме как играть на понижение. А у Тегерана – пойти на обострение конфликта с Эр-Риядом, упаковав его в привычную схему шитско-суннитского противостояния. Возможно, для кого-то хорошей новостью может стать то, что имея не только финансовые и политические, но теперь и еще энергетические рычаги давления, в Вашингтоне могут навязать своё видение и свою линию двум исламским столицам.
Но проблема в том, что дело не ограничивается сугубо американским видением развития событий. Есть еще Евросоюз, который пока идёт в иранском вопросе в фарватере США, но где имеются голоса (пусть их меньшинство), которые транслируют отсутствие восторга по поводу оперативных сделки «5+1» с Тегераном, и выражают опасения по поводу ее непосредственных и долгосрочных последствий. Имеется и Россия, которая с одной стороны является союзником Ирана, но с другой стороны имеет свои интересы и в суннитском мире, ну и, наконец, сам суннитский мир.
Так что реальный расклад, который предстоит оценить экспертам, остается многовариантным, и окончательные выводы делать еще слишком рано.