Американские эксперты, несмотря на активизацию боевых действий в Афганистане в рамках т.н. «весеннего наступления» талибов, тем не менее, отмечают некие позитивные моменты в развитии внутриафганской ситуации. По их оценке, сейчас можно говорить о четырех новых моментах развития оперативной ситуации в Афганистане, которые могут оказать влияние на боевой потенциал талибов и их способность к военному давлению на Кабул.

1.Единое мнение 14 стран, включая Россию, США, КСА, КНР, Пакистан и, естественно, Индию, которые собрались на днях в Нью-Дели для обсуждения перспектив афганского конфликта. В том числе развития крупных инвестиционных проектов в Афганистане и донорской помощи.

2.Это, собственно, нынешнее «весеннее наступление» талибов, которое в принципе в отличие от прошлых лет плавно переросло из «зимнего», само по себе это свидетельствует о том, что талибы сейчас ощущают необходимость постоянного военного давления на ситуацию в связи с расколом в их руководстве. Своего рода это демонстрация того, что раскол после смерти (а вернее, о подтверждении этого факта, который случился еще два года назад) «харизматичного лидера» муллы Омара, преодолен. Взрыв смертника в Кабуле 19 апреля с.г., в результате которого погибло 64 человека, стал самым резонансным терактом по количеству жертв за пять лет. Интересно, что после проведения акции талибы выпустили заявление, в котором выражали сожаление о том, что погибли невинные люди, теракт де имел своей основной задачей нанести максимальный урон государственным структурам. Это заявление само по себе примечательно, поскольку в нем делается акцент на борьбу с коррупционным и погрязшим в финансовых злоупотреблениях правительством и госаппаратом. Что соответствует действительности, и что, в принципе, превосходит по своим масштабам даже нормы Востока. Это, кстати, делает абсолютно бесполезным финансирование Кабула со стороны международных спонсоров и реализацию каких-либо крупномасштабных инфраструктурных проектов.

3.Президент Афганистана Ашраф Гани Ахмадзай выступил на совместном заседании Национального собрания с речью 25 апреля с.г., в которой дал некие контуры по общему изменению стратегии правительства. Если говорить просто — Кабул переходит от формата диалога с талибами к полномасштабной войне с ними в рамках пятилетнего плана. Естественно, с помощью стран НАТО, о чем афганский президент и собирается просить членов альянса на саммите в Варшаве в июле с.г. Такой поворот к жесткой линии поведения вместе с критикой деструктивной роли Пакистана, которая также прозвучала на выступлении 25 апреля с.г., по оценке экспертов, означает некий вынужденный ход президента в рамках попыток нивелировать все более растущее недовольство простых афганцев ухудшением ситуации в сферах экономики и безопасности, а также формированием портфеля просьб о финансировании к международным спонсорам, который афганский президент готовится озвучить в Варшаве в июле с.г. и Брюсселе в октябре.

4.Три члена «катарского» крыла «Талибана» прибыли в Исламабад 27 апреля с.г. с целью «изучения возможности проведения переговоров». Некоторые эксперты оценили этот факт, как подтверждение тезиса о ключевой роли Пакистана во внутриафганском урегулировании и удар по афганскому президенту, который открыто выражает скептицизм в отношении потенциала Исламабада организовать полномасштабные мирные переговоры. Наш комментарий в данном случае очень прозаичен — визит «катарских талибов» в Пакистан произошел после того, как Исламабад понял, что обойтись без них в рамках выработки консолидированной позиции всего движения невозможно. То есть, Доха путем активизации структур «Исламского государства» (ИГ,  запрещено в России)) в Афганистане очень четко дала понять пакистанцам, кто может реально влиять на ситуацию, и что времена монопольного права Исламабада решать вопросы в «Талибане» прошли. Собственно, никакого ИГ в Афганистане нет. Есть группа полевых командиров прокатарского крыла талибов, которые используют это название. Попытка пропакистанской фракции движения воздействовать на них военным путем провалилась. Отсюда вынужденный компромисс. Сам по себе этот факт означает, что в «Талибане» реален раскол и что контролируемые пакистанцами силы далеко не преобладают ни в военном, ни в политическом отношении. Этот факт с одновременной победой в афганском руководстве «партии войны» делает возможный выход из кризиса путем переговоров фактически нереальным. И в этой связи абсолютно непонятно, почему американские эксперты увидели «свет в конце тоннеля».

Для России эта ситуация не является трагической. И уж тем более она не развивается в том ключе исламистской экспансии на центральноазиатский регион, о котором не устают повторять некоторые отечественные политологи. Пока в «Талибане» идет внутрифракционная борьба, помноженная на противостояние с Кабулом и соперничество между Пакистаном и Катаром за право контроля над ситуацией, ни о какой экспансии на север не может быть и речи. Мы имеем в виду сейчас не разборки между собой различных кланов контрабандистов оружия и наркотиков, а реальную исламистскую экспансию. Такой формат вызовам безопасности в регионе не требует от России принятия экстренных мер по наращиванию своего военного присутствия на границах с Афганистаном. Локальные конфликты могут быть успешно купированы уже имеющимся там воинским контингентом. Приход исламистов в Центральную Азию гораздо более вероятен не в формате скоординированной политики талибов на этом направлении, а возможности падения режимов в этих республиках в результате борьбы местных элит в эпоху смены старых лидеров на фоне ухудшения экономической ситуации. Вот именно эти элиты в рамках своей борьбы и будут охотно использовать этот пресловутый «исламский фактор». Продолжение же общей нестабильности в Афганистане фактически ставит крест в среднесрочной перспективе на реализацию совместных китайско-пакистанских крупных инфраструктурных проектов, типа строительства газопровода через афганскую территорию или воссоздания логистического хаба по образцу «Великого шелкового пути». И это тоже не сильно расстроит Москву, поскольку позволяет ей удерживать доминирующее положение и по вопросу транспортных перевозок из региона Центральной Азии, и по вопросу строительства газопроводов в КНР.