В Самаре сотрудники ФСБ ликвидировали очередную салафитскую т.н. «молельную комнату». По данным силовиков, коттедж служил местом сбора салафитской ячейки. В помещениях были обнаружены взрывчатка и боеприпасы. Обнаруженное в молельном доме взрывное устройство саперам разминировать не удалось. Его пришлось уничтожить прямо там же – во дворе коттеджа в самарском микрорайоне Красный Пахарь. Как сообщает ТАСС, силовикам пришлось остановить движение в обе стороны по прилегающему участку федеральной трассы. Столп пламени от взрыва поднялся примерно на 15 метров. Образцы взрывчатки сейчас отправлены на экспертизу. По данным ФСБ, ячейка может быть связана с запрещенным в России «Исламским государством» (ИГ). По заявлению силовиков есть информация о том, что некоторые выходцы из этой ячейки участвуют в вооруженном конфликте на территории Сирии. Житель Самары, состоявший в этой же группе, является автором ряда размещенных в интернете роликов террористической группировки ИГ.

Этот факт вновь поднимает вопрос о функционировании так называемых «молельных комнат», и что, самое основное, во всей этой истории — отношение к этому местных властей и силовиков. В период распада СССР и 1990-х годов так называемые «молельные комнаты» расцвели в стране пышным цветом. И именно в них самопровозглашенными «имамами» активно проводилась салафитская пропаганда, основанная на идее «возвращения к истокам ислама». В данном случае смешалось в один поток несколько тенденций. Это и попытки аравийских монархий через систему благотворительных фондов и их представительств в России расширить свое влияние на мусульманскую общину, борьба между различными поколениями официальных имамов, общий упадок системы централизации и административного контроля в стране, а также объективное желание российских мусульман изучить каноны своей веры. При этом «молельные комнаты» являлись альтернативными от официальных культовых исламских учреждений структурами, которые управлялись в основном традиционными имамами старой школы. Их продажность и связи с этническим криминалитетом в тот период времени были запредельными, и попытки молодого поколения организовать некую альтернативную систему «исламского обучения» мотивировались именно стремлением расширить и обновить устаревшую систему религиозного образования. «Молельные комнаты» особенно прижились при различных институтах и университетов, где иностранные студенты из мусульманских стран решили воспользоваться благоприятной конъюнктурой. Тогда любой выходец из арабских стран считался в мусульманском российском сообществе неким «небожителем». Аравийские фонды, прежде всего саудовские, также в полной мере воспользовались ситуацией для расширения своего влияния и активно насаждали и культивировали эти «молельные комнаты», в том числе путем финансовой поддержки и снабжения соответствующей литературой. Скажем сразу, что среди этой религиозной литературы было много образчиков совершенно разнонаправленных учений. Например, брошюры «Братьев-мусульман» соседствовали с книгами с комментариями учения Мухаммеда ибн Абд аль-Ваххаба, и т.п. Эта эклектика отражала общий тренд, который присутствовал на тот период времени в мусульманском самообразовании в России — абсолютное незнание российскими мусульманами основных направлений ислама, и полная идеологическая дезориентированность. Отсюда возрождение темы «возвращения к истокам» являлась универсальным и понятным направлением, на фоне которого за умы исламской молодежи активно боролись как салафиты, так и просто авантюристы, старающиеся получить от сложившейся ситуации максимум материальной выгоды. Как, например, Вадим Медведев, он же Абдул-Вахед Ниязов, который даже пытался закрепиться на политическом поле путем создания некой исламской партии «возрождения». Но это как раз мало имело отношения к салафитскому подполью, скорее речь шла о возникновении целой плеяды «исламских Остапов Бендеров». А вот салафитские ячейки при университетах и институтах, мусульманских медресе (как это было в Набережных Челнах, откуда вышло несколько участников совершения терактов в Москве), действительно несли в себе опасность подрыва национальной безопасности. И главная причина возникновения такой очень опасной тенденции стали откровенное попустительство и продажность органов местной власти и ректората институтов и университетов. Это вообще основная предпосылка возникновения и распространения этого явления. И соответственно соглашательская позиция органов правопорядка. Как федерального, так и регионального уровня. В конце 1990-х и начале 2000-х эту негативную тенденцию удалось преломить, во многом благодаря чеченским событиям и резонансным терактам в  российских городах городах, в том числе и в Москве. Это позволило очень жестко давить на местную административную элиту и закрыть практически все незарегистрированные «молельные комнаты», а их руководителей из числа иностранцев депортировать из России. Тем самым, была уничтожена значительная часть питательной среды отечественного джихадизма и ликвидирована возможность сторонникам радикальных течений «сбиваться в единую кучу». Вообще «молельные комнаты» следует рассматривать, прежде всего, как оптимальную площадку для структурирования разрозненных индивидуумов, имеющих джихадистские настроения по тем или иным причинам, начиная от обиды на власти и заканчивая попыткой найти устойчивый базис для своей национальной и религиозной самоидентификации. В условиях наличия у подавляющей части этой категории граждан узкого кругозора и низкого уровня образования выходила «гремучая смесь», которая и порождала новых бойцов «за справедливость». Это вообще лейтмотив всех этих самопровозглашенных имамов.

В этой связи на фоне недавнего эпизода в Саратове необходимо вновь провести ревизию путем направления из центра одной жесткой директивы как местным властям, так и силовикам с целью тщательно проверить состояние дел в этой области в том или ином районе. Общий подход в данном случае только один — ликвидация всех самоорганизованных структур по отправлению исламского культа (и не только его, кстати) и мусульманскому образованию населения. Эти процессы должны проходить исключительно в официально зарегистрированных мечетях и медресе, дефицит которых должен ликвидироваться не с помощью инициативы снизу, а всегда — путем их создания на базе государственных университетов с жестким отбором и постоянном мониторинге преподавательского состава. Все остальное должно быть поставлено вне правового поля с соответствующими последствиями для их организаторов.