Продолжающийся с 2014 г. мировой экономический кризис вызвал важные изменения на рынке рабочей силы. Россия, находившаяся на втором месте в списке государств, принимающих трудовых мигрантов, к началу 2016 г. уступила его Германии. А к 2017 г. она может вообще оставить «тройку» самых привлекательных для них стран.
По имеющимся данным, в целом миграционные потоки в РФ (главным образом, из Центральной Азии) снизились почти на треть, хотя отчасти эта убыль компенсировалась за счет увеличения числа беженцев и трудовых мигрантов из Украины.
Схожие процессы наблюдаются и в Казахстане, также принимавшего на себя значительную часть выходцев из данного региона, выезжавших на заработки (в первую очередь, Узбекистан, Таджикистан и Киргизия).
Во многом они были обусловлены заметным ослаблением национальных валют двух государств ЕАЭС, рубля и тенге, отчасти вызванным избыточной зависимостью экономики Казахстана и России от экспорта углеводородов, В результате привлекательность их трудовых рынков для гастарбайтеров из стран Центральной Азии заметно снизилась.
На практике зарплаты трудовых мигрантов в долларовом эквиваленте в ряде случаев уменьшилась более чем вдвое. Как известно, именно в американской валюте они осуществляли львиную долю своих денежных переводов на Родину.
В результате работа в России и Казахстане для многих из них стала невыгодной. Положение не смогло изменить и заметное снижение стоимости аренды жилья в крупных городах принимающих стран, поскольку это преимущество было сведено на нет удорожанием продуктов питания и услуг.
Следствием это стал продолжающийся процесс постепенного снижения миграционных потоков из центральноазиатских стран в государства ЕАЭС. Исключение демонстрировала до недавнего времени лишь входящая в данное интеграционное объединение Киргизия, чьи граждане обладают по сравнению со своими соседями рядом льгот.
В итоге часть бывших гастарбайтеров осталась на Родине, заметно сместившись в сельские районы, где жизнь более дешевая, чем в городах, и где в том числе имеется больше возможностей прокормиться.
Некоторых подобная ситуация сделала восприимчивыми к радикальной исламской идеологии. Так, в СМИ ранее уже неоднократно отмечались сообщения о «вербовке гастарбайтеров из центральноазиатских стран прямо на московских стройках».
Впрочем, пока значение этих «добровольцев» для того же «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России) не следует переоценивать – по самым смелым предположениям это лишь несколько тысяч человек или менее одного процента от общей многомиллионной массы трудовых ресурсов стран региона.
Наряду с этим многие граждане государств региона попытались найти альтернативу работы на других направлениях. Более 600 тысяч человек (более половины из них составляют граждане Узбекистана и вообще этнические узбеки) – переехали на работу в государства Аравийского полуострова и в первую очередь – в Саудовскую Аравию и ОАЭ.
Примечательно что страны-члены ССАГЗ (Совет сотрудничества арабских государств Залива) пострадали от падения нефтяных цен гораздо меньше, чем остальные их конкуренты, включая Россию и Казахстан. Если у последних падение курсов национальных валют «на пике» кризиса достигало 87 (а по некоторым данным до 114 процентов при дальнейшем постепенном «выравнивании»), то в основных принимающих трудовых мигрантов аравийских монархиях средние колебания курсов национальных валют в основном не превышали 10 процентов. Что, соответственно, обусловило рост интереса гастарбайтеров к их трудовым рынкам.
То, что граждане Узбекистана и вообще этнические узбеки лидируют в этих списках, неудивительно. И дело здесь не только и не столько обусловлено тем, что они заметно преобладают по численности среди прочих выходцев из стран региона.
Необходимо отметить, что в той же Саудовской Аравии с 1917 г. существует достаточно крупная группа потомков этнических узбеков, переехавших сюда в 1917 – 1930 гг. после подавления властями Российской империи восстания местного населения 1916 г. и в период установления в регионе Советской власти и борьбы против басмачества.
Значительная часть беженцев осела на территории нынешней Саудовской Аравии. Многие из них были привлечены идей поселиться вблизи главных мусульманских святынь – Мекки и Медины.
Некоторые из них вывезли с собой крупные богатства, но реально их «возвышение» в стране произошло в 1980-е гг., когда Саудовская Аравия активно противодействовала советскому присутствию в Афганистане. С этого времени потомки узбекских переселенцев широко использовались ее спецслужбами для поддержки местных моджахедов, особенно их соплеменников.
И, кроме получения достаточно серьезных позиций в саудовских силовых структурах, за это время они заметно увеличили собственное материальное благосостояние, поскольку Эр-Рияд щедро оплачивал подобные услуги.
Вывод советского ограниченного контингента из Афганистана не привел к прекращению уже налаженного сотрудничества. Эр-Рияд использовал имеющиеся у него узбекские каналы для проникновения в страны Центральной Азии и закрепления там. По сути, они были универсальны ввиду наличия постоянно проживающего узбекского населения во всех постсоветских республиках региона.
При помощи достаточно крупных по местным меркам денежных ресурсов и авторитета «победителей советских безбожников» в Афганистане деятельность этих эмиссаров имела значительный успех.
Впрочем, попытки искусственного раскачивания ситуации в Центральной Азии в 1999 – 2001 и 2005 гг. продемонстрировали, что власти бывших советских республик, особенно Узбекистана, достаточно крепко держат ситуацию под контролем.
После этого возможности Эр-Рияда непосредственно влиять на ситуацию были урезаны – местные власти, особенно режим И.Каримова, усилили репрессии против «пришлого нетрадиционного ислама» и ликвидировали (или взяли под контроль) многие из прежних каналов его проникновения в Центральную Азию.
Однако у Саудовской Аравии остался серьезный козырь для обработки населения этого региона – наличие хаджа, обязательного для правоверных мусульман паломничества к святым местам в Мекку и Медину.
Несмотря на то, что в последние годы руководство стран региона (особенно Таджикистана) принимает меры для предотвращения таких поездок, одни лишь запреты не в состоянии изменить общую тревожную ситуацию с современным распространением в Центральной Азии радикального ислама, в том числе и саудовского ваххабизма.
А теперь еще одним мощным каналом его подпитки может стать трудовая миграция. Доказано, что именно в ходе таких «рабочих» поездок многие гастарбайтеры и проникаются соответствующими идеями, чему максимально способствуют тяжелые условия труда и проживания, нередко – отчужденность представителей коренного населения, а порой и произвол со стороны некоторых работников правоохранительных органов принимающих стран.
Не случайно, что президент Узбекистана Ислам Каримов неоднократно выступал за ограничение трудовой миграции из своей страны. Однако внятной альтернативы этому он не смог предложить – миллионы его граждан по-прежнему не могут найти адекватную их ожиданиям работу.
Массовый переезд на заработки стимулируется и наличием ряда национальных традиций – например, необходимость отправления многолюдных свадеб (нередко до 200 человек), стоимость проведения которых начинается с 10 тысяч долларов, тогда как даже в столице страны Ташкенте средние зарплаты редко не превышают 200 долларов в месяц.
Соответственно, усугубление нынешнего кризиса в Казахстане и России и неспособность властей государств региона обеспечить адекватной ожиданиям населения работой способствует тому, что их граждане все чаще отправляются на заработки в аравийские монархии. И это нередко происходит с подачи живущих там их соплеменников.
И их не останавливает более суровое законодательство аравийских монархий чем в Казахстане и России, как и более консервативные нравы, царящие здесь. Важную роль продолжает играть денежный фактор.
Следует заметить, что власти аравийских монархий все более охотно пускают их на свою территорию. Во-первых, они уже продемонстрировали свое трудолюбие, непритязательность к условиям работы и в основной своей массе – покорность.
Во-вторых, власти стран ССАГЗ сознательно разбавляют уже находящихся на их территории мигрантов из стран «третьего» мира выходцами из центральноатского региона, справедливо полагая, что подобное усиление конкуренции между иностранцами позволяет ими манипулировать и минимизирует перспективы создания в их среде единого протестного фронта.
И в-третьих, расширение трудовой миграции дает саудовским и прочим спецслужбам дополнительное прикрытие для своих действий в регионе. Если раньше сравнительно немногочисленные участники хаджа из центральноазиатских государств автоматически попадали под прицел местных спецслужб как потенциально завербованные их саудовскими коллегами, расширение трудовой миграции на Аравийский полуостров позволяет одновременно усложнить им работу по выявлению подобных эмиссаров.
Впрочем, полагать, что страны ССАГЗ в состоянии принять всю многомиллионную массу центальноазиатских гастарбайтеров, было бы серьезным заблуждением. Так, например, власти Саудовской Аравии, на которую приходится почти половина всего объема регионального трудового рынка (как, впрочем, и многие другие аравийские монархии) придерживаются политики «дозированного» приема иностранцев и лишь в исключительных случаях идут навстречу «дружеским» государства вроде того же Пакистана, имеющего статус эксклюзивного военного союзника, разрешая им экспортировать до одного миллиона своих граждан.
Страны, имеющие формальный «нейтральный» статус, обычно обладают квотами до 500 – 600 тысяч гастарбайтеров, а потенциально опасным (например, Ливии, Йемену и др.) выделяется гораздо меньшее количество рабочих мест или они им не предоставляются вовсе.
Во всяком случае, пока государства Центральной Азии явно не могут претендовать на статус Пакистана, обладающего ядерным оружием и способного парировать угрозу для Саудовской Аравии со стороны Ирана.
И хотя расширение присутствия мигрантов из этого региона не дает гарантированных оснований для осуществления революции на трудовом рынке аравийских монархий, наличие альтернативных маршрутов для работы (порой позволяющих выгодно ее совмещать с хаджем) способствует его трансформации и оттягивает немалую часть центральноазиатских гастарбайтеров от поездок в Россию и Казахстан.
С другой стороны, несмотря на определенную позитивность подобных изменений для последних (уменьшение конкуренции на рынке труда с местными гражданами и снижение объемов выводимого оттуда капитала) это несет и потенциальные опасности.
Как уже говорилось выше, это упрощает работу иностранным спецслужбам по их вербовке. С другой стороны, это отнюдь не гарантирует того, что во время такого «трудового туризма» они также не будут вовлечены в деятельность деструктивных исламистских организаций.
Дело в том, что условия пребывания в аравийских монархиях представляются по многим параметрам даже более худшими, чем в России и Казахстане. В странах Аравийского полуострова, несмотря на наличие общего связующего религиозного элемента – они также подвергаются притеснениям со стороны местных граждан, а представители правоохранительных органов подчас ведут себя в их отношении еще более жестко и высылают на Родину за малейшие провинности.
Несмотря на то, что, казалось бы, здесь гастарбайтеры лишены головной боли с поиском жилья (оно обычно предоставляется работодателем), условия проживания подчас еще более худшие, чем в России и Казахстане. Тем более, что сменить его они обычно не в состоянии.
Все это способствует их замкнутости, что служит питательной почвой для эмиссаров различных радикальных исламистских организаций.
Например, даже в самой «цивилизованной», по общему мнению, стране региона – ОАЭ – среди гастарбайтеров регулярно раскрываются соответствующие заговоры (обычно с участием «Братьев-мусульман», хотя в последние месяцы и годы все большую популярность как среди гастарбайтеров, так и среди местных граждан набирает «Исламское государство».
Соответственно, для стран ЕАЭС, включая Россию и Казахстан, существует серьезная потенциальная опасность получить «возвратные» потоки таких трудовых мигрантов, среди которых могут оказаться лица, способные использовать заявленный поиск работы в качестве маскировки для ведения деструктивной работы на территории принимающих государств.
Во всяком случае, серия майских арестов граждан центральноазиатских государств в Москве и Красноярске, по версии российских СМИ, планировавших здесь совершение терактов, в том числе проникших на территорию РФ под этой «личиной», демонстрирует серьезность такого вызова.