30 мая с.г в Дохе стартовал очередной раунд консультаций по вопросу присоединения к мирному процессу в Дарфуре двух основных вооруженных групп — Движение за справедливость и равенство (ДСР) во главе Джебрилем Ибрагимом и Суданского освободительного движения (СОД)-М) во главе с Минни Минави. Курирует новый раунд переговоров в Дохе заместитель премьер-министра Катара Ахмед бен Абдалла аль-Махмуд. Чем примечательны эти переговоры? Ну, во-первых, тем, что консультации о мирном урегулировании в Дарфуре под эгидой Дохи возобновились после очень значительного перерыва. Последние более или менее внятные переговоры и какие-то, пусть и скромные, результаты в этом формате были достигнуты где-то в 2013- начале 2014 гг.. После этого катарский формат заглох как в силу внутренних, так и внешних причин. За этот период времени Хартум успел побывать в стратегических союзниках у Ирана, затем рассорился с ним и перешел в плотную орбиту саудовского влияния и даже принял участие в «миротворческой операции» в составе аравийской коалиции в Йемене. При этом менялись и его приоритеты в рамках выбора главного посредника в Дарфурском урегулировании. Поначалу очарованные катарским напором суданцы всерьез рассчитывали на какой-то прогресс в этом вопросе. Ну и заодно на серьезные катарские  финансовые инвестиции в ту же экономику Дарфура, и не только. Но все разговоры Катарао создании фонда восстановления Дарфура в 2 млрд долларов США остались разговорами. Ко всему этому прибавилась смена руководства Катара, и новый эмир Тамим явно охладел к суданской теме, благо начался проект «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России). Да и сама тактика Дохи на переговорах вызвала определенные размышления. Катарцы пытались усадить за стол переговоров все основные повстанческие группы и выйти в конце на консолидированное мирное соглашение. Это благое пожелание натолкнулось на суровые реалии в виде разногласий по вопросу примирения уже между самими полевыми командирами. Естественно, что каждый из лидеров именно себя видел первым вице-президентом или по крайней мере, губернатором одного из трех штатов Дарфура. Кроме того, вышеуказанные М.Минави и Дж.Ибрагим являются загава, то есть формально представителями «арабского племени», представитель еще одной значимой партизанской группы А.Нур — чистым фур, то есть является «африканцем». К тому же М.Минави на начало работы группы в Дохе уже присоединился к мирному процессу, и даже несколько лет был в должности вице-президента. Но потом Хартум как-то мало стал давать ему денег, увлекся обработкой других полевых командиров, и М.Минави снова ушел «в революцию». Вся тактика катарского формата переговоров приводила к тому, что пока Доха уговаривала одного полевого командира, другой, уже вроде бы «уговоренный» на что-нибудь обижался и снова начинал войну. Причем на момент восстания в Южном Кордофане и Голубом Ниле в 2011-2012 гг. повстанцам впервые удалось создать некое подобие единой структуры в виде Революционного фронта Судана (РФС), в который входили как повстанцы из Дарфура, так и партизаны из двух этих мятежных штатов. Случилось это именно потому, что оппоненты Хартума  получили нового внешнего спонсора в лице Уганды, которая через Южный Судан организовывал подпитку этого процесса. Затем в Ливии свергли М.Каддафи, началась гражданская война в Южном Судане, и дарфурские партизаны снова оказались никому не нужны. То есть осколки ДСР воевали на стороне южносуданского президента С.Киира против раскольников-нуэр. Но затем и там случилось «принуждение сторон к миру», и финансирование из Джубы и Кампалы исчерпала себя. М.Минави тем временем воевал явно по найму на стороне генерала Х.Хафтара в Ливии, пока на его стороне не появились более мощные военные силы в виде французского спецназа.  Примерно так, как в свое время ДСР воевало на стороне М.Каддафи. То есть каждый зарабатывал деньги как умел. И теперь вот катарцы снова решили помирить их (небескорыстно, конечно) с Хартумом.

Вопрос — чем обусловлена такая тяга Дохи к миротворчеству? Отметим, прежде всего, хорошие, оптимальные исходные условия для склонения двух этих влиятельных дарфурских полевых командиров к компромиссу с Хартумом. Это, как мы уже отмечали ранее, потеря внешних спонсоров; установление хрупкого мира в Южном Судане (а значит, исчезает нужда в наемниках), деградация боевого потенциала СОД-А.Нура и, конечно, ситуация в Ливии. Там лояльные Дохе силы в виде триполитанских кланов Свейли и Митиига, которые не признают правительство национального единства Ф.Сараджа, и сторонников ИГ, которых начинают теснить из Сирта и которые катастрофически нуждаются в материально-технической подпитке. Не знаем и не беремся предсказать, какими будут итоги непосредственного участия этих двух группировок в попытке достигнуть компромисса с Хартумом, а вот деловые предложения в отношении перспектив повоевать в Ливии «на нужной стороне» им, безусловно, от катарцев последуют. Есть и еще один момент — ДСР и  СОД-М.Минави имеют сильные позиции на том участке ливийско-суданской границы, через которые и идет основной поток контрабанды оружия и боеприпасов для прокатарских сил. Соответственно есть очень мало сомнений в том, что примирившиеся повстанцы получат свой «кусок хлеба» в виде охраны и обеспечения уже существующей логистической схемы этой контрабанды. Этим же моментом объясняется и отсутствие на переговорах фракции фур в лице представителей А.Нура. Его отряды в какой-то мере контролируют никому не интересный с точки зрения ливийского направления район Джебаль аль-Марра. Да и то, в последние месяцы их сильно потеснили там суданские войска. Это главный интерес Дохи в этом формате консультаций. Причем формально она курирует исключительно «дарфурское досье», но держит в перспективе и установление влияния и на другие партизанские группы. Иначе непонятно, зачем на переговорах присутствует заместитель председателя РФС и доверенный человек  Джебриля Ибрагима Аль-Там Хаджо. По нашим данным, он должен согласовать с катарцами общую схему присоединения всех сил РФС к мирному соглашению, а не только ДСР. Теперь Дохе надо убедить дарфурские группировки первыми подписаться под проектом соглашения, поскольку Хартум готов его парафировать только после повстанцев. Если это произойдет, то можно будет уверенно говорить о том, что катарцы договорились с загава о совместных операциях по переброске оружия из Судана в Ливию.