Американские СМИ сообщили о том, что агенты ФБР провоцируют пособников «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России) на экстремистские вылазки, чтобы увеличивать собственные показатели. До этого момента ФБР в уникальных случаях использовало агентов, которые кроме получения нужной информации провоцировали подозреваемых на экстремистские действия. Как сообщает topre.ru, именно такими методами ФБР отправило на скамью подсудимых почти 100 человек за последние два года. Всего в американских судах находится около 90 дел, которые завели на американских граждан, уличенных в симпатиях к террористам. ФБР опровергает использование таких методов работы. При всем этом один из бывших сотрудников ФБР объявил, что некоторые дела впрочем «состряпаны». В СМИ также приводятся слова руководителя одного из подразделений ФБР Майкла Стейнбаха: «Мы не собираемся ожидать, пока человек мобилизуется самостоятельно». По мнению защитников прав человека, ФБР просто фабрикует дела, и осужденные в итоге использования такой тактики по профилактике правонарушений не представляют угрозы для американского общества. «Эти люди (подозреваемые-авт.) далеки от того, чтобы представлять настоящую угрозу Соединенным Штатам», — цитирует печатное издание бывшего сотрудника ФБР Майкла Джермана из Центра справедливости при Университете штата Нью-Йорк. Эта история требует определенных комментариев. С самого начала отметим, что использование провокации является узаконенным широко распространенным методом работы ФБР с незапамятных времен. Этот способ, в общем-то, считается незаконным в странах Европы и России, и судебные дела, заведенные на основе провокаций, никогда до суда не доходят. Они разваливаются на стадии досудебной экспертизы еще в прокуратуре. У американцев все строго наоборот. Если вы возьмете все громкие дела о коррупции или историю с тем же российским гражданином В.Бутом, то очень легко убедиться в том, что мы имеем дело с классической провокацией. Почему ФБР охотно использует этот метод? Именно по той причине, что он не требует долгой разработки и агентурного проникновения. Он также не требует документирования реальных улик, которые можно затем использовать в суде. А таковых должно быть не менее трех и только прямых. По крайней мере, в России. Провокация базируется на подводе к человеку с той или иной криминальной репутацией «покупателя», что иногда делается без всякого агента-наводчика, а по тупому — в лоб. Хочу, например, «купить десять кило гашиша, а Вы, я слышал, можете помочь». Расчет на жадность, что так привычно американцам. Все это пишется на пленку, и человек, в принципе, только словесно может выразить желание такого рода просьбу удовлетворить, и это уже достаточно для отправки дела в суд. То есть, переходя на бухгалтерский язык, некая «упрощенка». Это, кстати, вкупе с опережающим развитием различной шпионской техники и привело американцев к тому, что их «бичом» стал дефицит квалифицированной агентуры. Провокаторов и наводчиков хватает, агентуры мало. А первая категория лиц не настроена на кропотливую работу, которая требует специфического опыта и знания. Использование для этой цели самих оперативников также ранее приводило к плачевным результатам. Они либо выходили из-под контроля, либо погибали от рук своих же коллег-смежников во время проведения силовых операций.

Касаясь темы терроризма, следует отметить, что метод провокации используют все спецслужбы мира, в том числе и советско-российские. Достаточно вспомнить «операцию «Трест»» (а их было четыре, хотя мы знаем из книги и фильма только одну), «ложные» партизанские группы и отряды в период борьбы с «лесными братьями» в Прибалтике и бандеровцами на Украине, и т.п. Кардинальное отличие от американского опыта заключается в том, что такого рода «оперативные эксперименты» никогда не доводятся до суда. Группы нейтрализуются силовыми методами на стадии подготовки «при оказании силового сопротивления» без всякой судебной процедуры. Российские спецслужбы не исключение из этого правила, но со своей спецификой. Чистая провокация никогда не приветствуется, а если и проводится, то исключительно для того, чтобы прощупать настроения того или иного объекта разработки. В условиях, когда бандподполье на Северном Кавказе лихорадочно ищет спонсоров за границей, возникают исключительно оптимальные условия для создания легендированных зарубежных спонсоров, которые переписываются с инициаторами по интернету. Это позволяет их локализовать и нейтрализовать. Но это не провокация в классическом понимании. Спецслужбы не собирают группу потенциальных террористов вокруг агента-«наседки», а ищут уже созданную с помощью агентуры. Это называется «оперативный поиск». Другой вопрос, что узнать о намерениях той или иной группы лиц совершить теракт в абсолютном большинстве случаев можно только в результате агентурного проникновения. И агент в этой связи становится неким соучастником, поскольку общая стратегия спецслужб в таких случаях заключается в том, чтобы дать ситуации «дозреть» и нейтрализовать злоумышленников на последней стадии приготовления с полным набором улик и максимальным пиаровским эффектом. Но в этом случае включаются инструменты процессуальной или оперативной зашифровки источника.

В случае с американцами ситуация выглядит крайне просто. Проводится провокация, арестовывается группа лиц, а затем в условиях «явной недостаточности улик» их склоняют к заключению «сделки со следствием». Таким образом, достигаются две цели — профилактируется группа подозрительных лиц и ставятся «галочки» об успешной работе. Насколько такая тактика действенна? Вылавливаются сочувствующие в основном, которые могут думать о джихаде теоретически, но вряд ли когда-нибудь что-нибудь сделают. Зацепить таким образом серьезных людей из подполья — нереально. Но в данном случае оправдание для налогоплательщиков имеется — нейтрализуется база сочувствующих джихадистам. Минус только один — дисквалификация оперативных работников с точки зрения приобретения опыта многолетних оперативных разработок с агентурным внедрением.