Нам прошлой неделе в Вашингтоне фактически одновременно с проведением предвыборной национальной конференции Республиканской партии прошла и 4-я встреча министров обороны тридцати стран, которые входят в т.н. «антитеррористическую коалицию» во главе с США. Министр обороны США Эштон Картер подвел итоги, которые эксперты оценили, как умеренно-оптимистичные. Среди «успехов» было особенно отмечено: подключение систем раннего предупреждения и наведения на цели ВВС США, которые теперь инкорпорированы в общую систему НАТО с точки зрения оптимизации ударов по целям «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России); организация в Тунисе центра мониторинга по отслеживанию вербовки новых сторонников джихада из числа местных жителей; а также взятие городов  Рамади и Эль-Фаллуджа в Ираке. В докладе было отмечено также, что территория, которая контролируется сторонниками ИГ, «неуклонно ссужается», а «взаимодействие с местными силами безопасности в том же Ираке неуклонно растет». Именно этим «взаимодействием» и было обусловлено взятие Рамади и Эль-Фалуджи. Министр обороны Э.Картер охарактеризовал этот подход «новой тактической схемой». От себя добавим, что «взятие» Рамади и Эль-Фаллуджи произошло не в результате ожесточенных и обдуманных боевых действий, а в результате достижения компромисса с местными суннитскими кланами, которые дабы избежать  иракской шиитской милиции, не склонной к сантиментам с суннитами по определению, решили пойти на соглашение с Багдадом. При этом отряды ИГ практически в полном составе выходили из городов и располагались в его окрестностях. Их, кстати, никто не преследовал, и они до сих пор там дислоцируются в полном вооружении. Недавно беспилотник США нанес удары «по ракетным батареям ИГ в пригороде Рамади»(!!!). В обмен местные сунниты в этих городах разрешили установить государственный флаг Ирака на центральной площади и оставить взвод полиции с представителем из центра. Если это новая тактика, то так же скоро будет взят и Мосул. Там тоже город «атакуют» 15 тыс. местных ополченцев, то есть суннитов. Только никакого отношения к разгрому ИГ как организации это не имеет. Сторонники ИГ — это те же сунниты, которые просто переходят в разряд мирного населения. Отметим, что именно такой сценарий развития событий представители суннитской элиты Ирака предлагали США в самом начале зарождения ИГ, когда Вашингтон посещали несколько делегаций высокопоставленных представителей баасистов и суннитских племенных кланов Ирака. Но тогда в Вашингтоне почему-то не захотели их слушать. На самом деле в росте ИГ (звериной сущности которого на Западе предпочитали не замечать) американцы видели возникающий противовес иранскому влиянию в Ираке и наивно полагали, что система этно-конфессионального баланса противостояния установится сама собой. В общем-то, США так и оставались бы в позиции стороннего наблюдателя над процессом с имитацией бурной деятельности в виде создания «международной антитеррористической коалиции», которая ничего не делала, а лишь исправно собиралась на заседания, если бы не вмешательство России в сирийский конфликт. Отметим также один недостаток «новой тактической схемы» — сторонники ИГ полностью сохраняют свой боевой потенциал и инфраструктуру для совершения терактов. Что они недавно и продемонстрировали на примере резонансного взрыва в Багдаде (300 погибших), который организовала, в общем-то, очень компактная группа ИГ из Диялы. То есть у суннитов остается отработанный инструмент для проведения как резонансных терактов, так и для возобновления минно-фугасной войны, если в этом будет необходимость. А необходимость в этом, по нашей оценке, скоро появится, так как есть большие сомнения в том, что иракские шииты захотят делиться с суннитами властью на справедливых началах.

На нынешнем заседании «коалиции» был поставлен вопрос о цене взятия Мосула. Американский министр обороны оценил его в 2 млрд. долларов США и предложил членам коалиции делать взносы. Что входит в эту цену? Это, прежде всего, «поддержание достойного уровня жизни местного населения после его освобождения от ИГ». Если называть вещи своими именами, то речь идет о взятке местным суннитским племенам за то, чтобы они формально дистанцировались от ИГ. Не обязательно, конечно, деньги будут передаваться из рук в руки (хотя и этого не миновать). Это может взятка в виде проведения света в те или иные районы, строительство артезианских скважин, и т.п. Собственно, для этого и позвали американцы тридцать своих союзников по «антитеррористической коалиции», а совсем не для того, чтобы докладывать им о своих военных планах. В реальности из всего состава коалиции реально задействованы в военных операциях от силы стран пять, ну а остальные, видимо, массовка и спонсоры. Из всего сказанного возникает четкий вывод о том, что США по-прежнему будут стараться воссоздать устойчивую систему противовесов в рамках шиитско-суннитского глобального противостояния, и суннитам Ирака и Сирии в этом отводится одна из центральных ролей. Новая тактика американцев в Ираке фактически сохраняет нетронутыми с военной точки зрения основные суннитские центры, что, в общем-то, ничего не меняет в расстановке сил. Ну исчезает лейбл ИГ, появится более приемлемый для мирового сообщества. То же самое происходит в Сирии, где Вашингтон стремится не допустить серьезного поражения суннитского восстания, так как это приведет автоматически к серьезному усилению Ирана и ослаблению, соответственно, КСА. Отсюда и призывы госсекретаря США Дж.Керри к России «остановить наступление федеральных войск на Алеппо». США в свою очередь обязуются остановить аналогичные действия повстанцев. То есть тем самым признается факт связи с «Джебгат Ан-Нусра» непосредственно, либо через ее спонсоров. Но дело в том, что наступать нусровцы под Алеппо могут только ценой гигантских потерь, что недавно и произошло, когда они количеством пять тысяч человек при поддержке техники пытались прорваться из блокированной части Алеппо. Теоретически они, конечно, могут организовать наступательные операции где-то на других направлениях, но они вряд ли будут массовыми. Но в корне просьб Керри лежит именно стремление заморозить ситуацию и  сохранить суннитское сопротивление в качестве реального игрока на сирийской площадке, как противовес иранскому влиянию.