За последнюю неделю мы стали свидетелями значительного успеха сирийской армии и ее союзников в Алеппо. Освобождена практически уже половина восточной части города, разгромлены основные силы боевиков, удалось организовать выход части мирного населения.
Возникает впечатление, что перед нами какая-то новая сирийская армия, хорошо управляемая и действительно эффективная в бою. Что позволило правительственным силам достичь такого прогресса?
Прежде всего, следует предостеречь от излишней эйфории по поводу ситуации в Алеппо. Да, безусловно там наступил перелом, в последнюю неделю резко обозначилась несомненная положительная динамика в вопросе освобождения города, но впереди еще много работы по занятию оставшихся кварталов, и говорить о действительном и несомненном успехе необходимо только после того, как весь Восточный Алеппо будет взять под контроль правительственных сил. О конкретных причинах успеха в Алеппо и состоянии сирийской армии скажем немного позже, поскольку, по нашей оценке, причины этого успеха надо искать в событиях, которые произошли ранее. Первое и главное в данном случае — это работа Генштаба российской армии по глобальному планированию сирийской операции. Мало кто говорит об этом, а это очень важно. После получения приказа о начале подготовки такой военной операции перед мозговым центром армии стояла очень непростая задача: определить формат участия российских вооруженных сил в ней. Он должен был быть таким, чтобы с одной стороны обеспечить политическую и физическую выживаемость режима Башара Асада, а с другой — избежать опасности завязнуть в конфликте с постоянным латентными потерями без наличия какого-либо ощутимого прогресса. Грубо говоря, не «влезть во второй Афганистан». Эта задача, которые до России решали США в Ираке, но так и не смогли решить. Хотя тогдашний министр обороны Р.Гейтс и пытался это сделать, понимая что именно в этом компоненте лежит ключ к успеху всей операции. В реальности — определение такого достаточного формата — есть основная задача военного руководства той или иной страны перед принятием решения об участии в конфликтах малой и средней интенсивности. И скажем прямо, что помимо России и командования ее вооруженных сил, сделать это внятно никому пока в новейшей истории не удалось, если мы говорим о мировых державах и основных локальных конфликтах в последнее время. И здесь надо снова отметить высокий уровень планирования этой операции, начиная с начала переброски группы российской ВКС в Сирию и ее дислокации, что стало для американцев со всей их разведкой полной неожиданностью. Это дорогого стоит. Эта операция вообще является образцом, который безусловно будут изучать в военных академиях не только России.
Другими словами, Министерству обороны и Генштабу предстояло решить задачу оптимального формата участия при жестком дефиците людского ресурса в сирийской армии, которая развалилась практически точно по межконфессиональным границам, что уменьшило ее практически до двух-трех дивизий полнокровного состава и значительной части ВВС с довольно уже изношенным авиапарком. И не будем скрывать — нарастающей паникой в части командования сирийской армии и политического руководства на фоне массового дезертирства суннитского рядового и офицерского состава. В этой связи вновь подчеркнем, что российскую военную операцию в Сирии можно оправданно отнести к образцу войны по принципам А.В.Суворова: «воевать не числом, а умением».
В этой связи подчеркнем, что российскому военно-политическому руководству пришлось в очень короткие сроки решать вопрос не только о стабилизации ситуации на фронтах путем создания оптимального силового прикрытия сирийской армии, но и и проблему оперативного управления и стратегического планирования. Это проблема была решена за счет направления целого корпуса советников практически во все узлы управления сирийскими вооруженными силами. И перед ними стояла очень сложная задача — наладить в сжатые сроки не только оперативное управление войсками, но и боевое слаживание между сирийцами, иранцами и ливанцами, отдельными родами войск и фронтами на южном и северном направлении. Надо было найти какой-то консенсус с курдскими отрядами, которые позиционировали себя как автономную силу. Кто когда-нибудь имел дело с арабскими военными, тот примерно понимает какого уровня сложности задачу пришлось решать российским военным. И они ее решили, опять же в отличие от тех же американцев.
И еще один момент участия корпуса российских советников заключался в успешном решении еще одной стратегической задачи, которую в СМИ отражают на наш взгляд, в недостаточной степени. Это та задача, которую опять же безуспешно пытался в свое время решить Пентагон в Ираке, и который большой между прочим умница Р.Гейтс сформулировал как основную. А что делать дальше? Имеется ввиду после решения основного компонента чисто военных задач. Ведь конфликт в Сирии, как и в Ираке, и Ливии, и Йемене — это конфликт межплеменной и межконфессиональной. И в данном случае разработанная и успешно воплощенная в Генштабе российских вооруженных сил концепция локальных перемирий с конкретными племенами, шейхами, группировками и поселениями сработала в полной мере. Более тысячи такого рода объединений уже пошли на перемирие с правительством, и фактически благодаря такому подходу удалось в значительной части успокоить юг Сирии, что позволило сконцентрировать и так немногочисленные правительственные силы на севере в районе Алеппо и Хомса. И эту кропотливую и всегда не простую задачу решали в основном российские переговорщики из числа военных советников. Эта задача по своему значению для общего успеха дела стоит наравне с теми задачами, которые решают в узлах управления сирийской армии российские советники , а также военные летчики и моряки.
Алеппо — это если угодно кульминация этой кропотливой работы. В данном случае оправданно сказать, что малыми силами (а сирийская армия не родилась вновь. Она лишь окрепла организационно, технически и в плане морального духа при том же количественном составе опять же благодаря усилиям российского советнического корпуса) решена серьезная задача по перелому в сжатые сроки общей динамики на фронтах. Разрыв обороны исламистов в Алеппо стал возможным опять же благодаря работе российских военных советников по правильной оценке боевого потенциала боевиков и просчета алгоритма их действий. Во многом эта стратегия строилась на изматывании противника, что в конечном счете привело к успеху. В общем и целом рискнем сказать, что операция российских вооруженных сил в Сирии безусловно является успешным воплощением оптимальной модели участия в локальных конфликтах средней и высокой интенсивности. И в данном случае российские военные безусловно превзошли своих западных коллег.
Нельзя сказать, что перед нами новая сирийская армия.
Вооруженные силы Сирийской Арабской Республики пока что ещё находятся в достаточно тяжёлом положении, у них по-прежнему ощущается значительная нехватка личного состава, вооружения и в первую очередь, опытных командиров.
Это сказываются последствия пяти лет беспрерывных военных действий, в результате чего боеспособной армии у президента Башара Асада к началу операции ВКС России в Сирии практически не было.
Поэтому можно однозначно утверждать, и эксперты института Ближнего Востока эту информацию подтверждают, что за серьёзными достижениями сирийской армии в Алеппо стоят наши военные советники.
Российские офицеры находятся практических во всех узлах управления вооружённых сил Сирии и часто, именно они фактически командуют сирийцами при ведении боевых действий.
Благодаря профессионализму российских военных советников удалось быстро восстановить боеспособность сирийских войск и подготовить их к ведению наступательных действий.
Итог виден на поле боя – в сжатые сроки, малой кровью и без ущерба для гражданского населения нанесено поражение противнику в Восточном Алеппо.
Эффективность работы российских военных советников при сирийской армии — это результат проводимых уже не первый год Министерством обороны и Генштабом масштабных внезапных проверок в Вооруженных силах РФ. Политика руководства российского военного ведомства, направленная на создание высокопрофессиональной армии, себя оправдывает. И это подтверждено в Сирии, в реальной боевой обстановке.