Алжирские власти продолжают развивать исторический скандал против Франции и подключают к этому общественность и СМИ. На этот раз речь идет не о жертвах Национально-освободительной войны 1954 – 62 гг. и не о последствиях испытаний в Сахаре французского ядерного оружия, а о судьбе черепов и мумифицированных голов, принадлежащих 36 алжирцам, погибшим в борьбе против колониальной экспансии Парижа на протяжении XIX века.

Как установил в 2011 году алжирский историк Али Фарид Белькади, они хранятся в одном из самых знаменитых музеев Франции – Музее человека в Париже.

И уже после этого в прессе АНДР появились фотографии этих останков, возмутивших большинство алжирцев за «глумление над патриотами». Черепа и мумифицированные головы не были преданы земле, а оказались помещены в простые картонные коробки, хранящиеся как обычные музейные экспонаты из запасников в металлических сейфах.

Особое негодование алжирской стороны вызвал тот факт, что среди останков этих повстанцев оказались принадлежащие особенно почитаемым в стране шейху Бузиану, руководителю восстания Заатшас в регионе Бискра в 1849 году и одному из руководителей армии легендарного национального героя эмира Абделькадера полководцу Мухаммеду Бен-Аллелю Бен Эмбареку.

Однако за прошедшие пять лет эта проблема стала уже забываться, как вдруг с начала декабря Алжир снова акцентировал на ней внимание в явной попытке в очередной раз поднять антифранцузскую «волну».

Примечательно, что произошло это сразу после фактического провала алжиро-французских переговоров (как официальных, так и неофициальных), имевших место во второй половине ноября.

В частности, Париж стремился получить дополнительные и эксклюзивные права на алжирском рынке, чтобы реализовать сделанное ранее президентом Франции Франсуа Олландом обещание вернуть его стране первое место торговых партнеров АНДР (и тем самым оттеснить на второе место Китай).

Алжир, исходя из фактически заявленного курса на диверсификацию отношений с зарубежными партнерами не намерен этого делать и, в свою очередь, в качестве залога для расширения присутствия французского бизнеса на своей территории настаивает на получении гарантий безопасности собственности, приобретенной алжирскими резидентами в период правления президента Абдельазиза Бутефлики, и выполнении ряда исторических требований.

Одним из них является возвращение для «достойного захоронения» останков 36 вышеупомянутых патриотов. В частности, алжирский ученый Брахим Сенуси выступил организатором соответствующей петиции в интернете, подписанной сотнями тысяч и миллионами людей, которую поддержали как простые люди, так и государство.

Примечательно, что даже «независимые СМИ» выступают на стороне последнего, критикуя Францию за подобное отношение к алжирским героям и называя их «шахидами» и «мучениками».

В частности, алжирский представитель Тойиб Зитуни, указал, что «Достоинство человека — священно и оно должна быть соблюдено даже для мертвых. Позицию Франции в данном случае ничего не оправдывает, ни морально, ни идеологически, что эти кости остались в нынешней прискорбной ситуации».

Между тем, сложность данного вопроса для Франции состоит в том, что ее власти здесь проявляют недостаточную гибкость, хотя новое историческое осложнение с Алжиром уже послужило причиной для организации парламентских слушаний 7 декабря.

На них президент Музея человека Бруно Дэвид продемонстрировал двоякую позицию. С одной стороны, он четко заявил, что «Сложность ситуации состоит в том, что речь идет не просто о человеческих черепах. Будучи хранителями коллекций, мы должны заботиться об их сохранности и не имеем права уступать. В противном случае это значительно усложнит жизнь Музея. Однако одновременно это может вызвать проблемы этического характера: мы сохраняем алжирские черепа, возвращения которых требует Алжир. Однако поскольку они не принадлежат нам официально (формально эти останки передали в свое время на временное хранение французские военные медики), я не могу выполнить эти требования без соблюдения довольно сложной процедуры».

Вместе с тем, по его словам, «быть готовыми в зависимости от ситуации вернуть эти останки».

Подобное «раздвоение» испытывают и многие французские парламентарии, особенно левые, против чего выступают более правые, настаивающие на том, что уступка алжирским требованиям ничего не даст Парижу в плане практическом и лишь выставит его «слабым» перед всеми «франкофонными странами» (то есть бывшими колониями Франции).

Пока же французы предлагают алжирской стороне активизацию дипломатических переговоров для урегулирования данного осложнения.

Следует особо заметить, что с точки зрения стратегических французских интересов было бы продуктивно решить этот вопрос в пользу Алжира.

Но с другой стороны, опасения французов относительно последствий этого шага небезосновательны. Ведь в данном случае возникнет потенциально опасный для них прецедент, когда бывшая колониальная держава начинает серьезно идти на уступки бывшей колонии.

Ведь сама по себе передача вышеупомянутых черепов будет означать признание собственной исторической неправоты. А раз так, то следующим логическим шагом может стать уже выдвижение официальных требований относительно компенсаций в международные инстанции. Соответственно, в данном случае отстоять свои интересы Парижу будет уже сложнее.

Однако эти доводы слабо влияют на настроения представителей французского бизнеса. Они опасаются, что отказ от выполнения алжирских требований создает политические сложности для их закрепления на обширном рынке АНДР.

Учитывая вышеизложенные обстоятельства, непростая двусторонняя история будет и далее отравлять взаимоотношения двух стран. Всерьез создавшееся положение может изменить лишь приход нового поколения алжирских лидеров, несвязанных непосредственно с антифранцузским сопротивлением.