В Ираке начался очередной этап переговоров между различными политическими лидерами по вопросу образования возможных парламентских блоков. Таким образом, был объявлен старт предвыборной гонки очередных парламентских выборов, которые должны состояться в следующем году. В этой связи обозреватели обращают внимание на новую попытку шиитских лидеров создать некий инструмент для преодоления конфессиональных разногласий. Такую попытку предпринял лидер шиитской коалиции «Национальный блок» Аммар аль-Хаким, который в октябре с.г. объявил о создании «дорожной карты» урегулирования имеющихся споров и разногласий, которая получила название «исторического решения». Он предусматривает начало нового этапа развития Ирака после поражения «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России) и создания системы решения межконфессиональных противоречий путем поиска компромисса и свободного волеизъявления. Насколько вероятен успех такого мероприятия? Сторонники этой идеи в качестве основного аргумента называют усталость народа от гражданской войны и стремление к установлению централизованной и упорядоченной структуры правительства, которое было бы в состоянии стабилизировать ситуацию. Выборы 2017 года в этой связи должны стать некой отправной точкой построения нового Ирака. Естественно, что они должны состояться не ранее, чем будет взят Мосул, а значит будет поставлена символичная (но не более того) точка в деле борьбы с ИГ. При этом сторонники этой идеи образования новой системы межконфессионального политического компромисса, похоже, опять пользуются рекомендациями американских советников. Иначе, откуда такие посылы типа, «курды во времена Саддама Хусейна были фактически отстранены от участия в выборах, а сунниты уже в период после С.Хусейна не смогли принять участия в полнокровных парламентских выборах в 2003 году по причине нападения на них боевиков из «Аль-Каиды» (запрещена в России) в провинции Анбар». Тогда действительно приняло участие в голосовании лишь два процента от всего списочного состава избирателей, но совсем не по причине происков сторонников «Аль-Каиды». Суннитское население тогда бойкотировало выборы, поскольку находилось на распутье. После того, как американцы пообещали инкорпорировать суннитскую милицию из Анбара в ряды национальной армии и расправились с помощью племенного ополчения с «Аль-Каидой», они просто забыли про свои обещания. И как следствие такой «мудрой политики» возникло ИГ. Выборы 2010 и 2014 годов проходили уже под гнетом жесткой конфессиональной дисциплины. А ИГ возникло прежде всего как ответ суннитов на полное пренебрежение со стороны шиитов на предоставление им достойного места в рядах исполнительной власти. Таким образом, успех пацифистской миссии А.аль-Хакима будет напрямую связан только с одним условием — готовностью шиитской элиты (или ее подавляющей части, поскольку существуют и такие «ястребы», как Муктада ас-Садр) поделиться властью. Прежде всего, конечно, с суннитами. Другими словами, нам в самом скором времени предстоит узнать, насколько явление ИГ повлияло на непримиримость шиитских лидеров.
Сейчас А.аль-Хаким проводит внутренние консультации, а перед этим презентовал свой план национального примирения во время турне по странам Ближнего Востока. С учетом того, что в списке стран посещения не было Ирана, можно сделать вывод о том, что А.аль-Хаким ищет поддержки, прежде всего, у духовных и идеологических покровителей суннитской иракской общины и ИГ, которые в состоянии на них повлиять в нужном направлении. Вопрос в данном случае остается открытым: а насколько образование жизнеспособной и эффективной шиитско-суннитской модели управления нужно и целесообразно в политическом плане для тех же КСА или Катара? Представляется, что нецелесообразно. Возникновение сильного конкурента с сопоставимыми запасами углеводородов никому не нужно.
В самой шиитской коалиции тоже не все ровно, там идет ожесточенная борьба за доминирование. Партия бывшего премьер-министра и нынешнего и вице-президента Нури аль-Малики «Государство закона» серьезно просела с точки зрения электоральных предпочтений в тех южноиракских провинциях (Майсан, Басра, Ди-Кар), которые ранее отдавали за нее 35-40% голосов и фактически обеспечивали ей победу. Самого Н.аль-Малики во время недавней поездки в эти провинции просто освистали. Причина — ассоциация партии бывшего премьера с небывалым ростом коррупции. Тем не менее, на сегодня Н.аль-Малики остается одним из ведущих политических деятелей коалиции. Он контролирует 92 парламентских места из 328, плюс негласно контролирует депутатов еще одной шиитской Партии реформ. Она, кстати, является основным организатором недавних парламентских кампаний с требованием отставки тех или иных министров правительства Х.аль-Абади. Н.аль-Малики не без поддержки Тегерана сумел выиграть противостояние с иракским премьером Х.Аль-Абади и вернуть себе пост вице-президента, который тот аннулировал под предлогом оптимизации государственных расходов и борьбы с коррупцией. В результате очередных выборов, как полагают американские аналитики, партии Н.аль-Малики могут еще потерять во влиянии и соответственно уменьшить число своих депутатских мест. Мы же рискнем предположить, что если Н.Малики и потеряет некоторое количество мандатов, то это будет для него некритичным. Причина — опять же в желании Тегерана иметь сильный противовес Х.аль-Абади в шиитской коалиции и парламенте. Иран не в полной мере доверяет нынешнему премьер-министру, подозревая его в слишком тесных связях с Вашингтоном. Н.аль-Малики своим пребыванием сейчас в политической элите Ирака полностью обязан Тегерану, а посему — верен. Однозначно усилит свои позиции и М.ас-Садр, который не имеет достаточно депутатских мандатов для того, чтобы вынести правительству вотум недоверия, но очень хочет такую возможность получить. Он активно поднял этими весной-летом свой рейтинг на антикоррупционной риторике и митингах, и скорее всего получит некоторое количество дополнительных мандатов. Но опять иранцы не дадут ему возможности укрепиться до такой степени, чтобы он мог влиять на судьбу правительства самостоятельно. Вообще роль Тегерана в нынешней инициативе А.аль-Хакима до конца неясна. Нынешняя его инициатива без согласования с Ираном практически нереальна. Очевидно, что в Тегеране стремятся ликвидировать основные причины возникновения суннитской фронды и предложить некий путь «ливанизации» Ирака с выстраиванием новой системы межконфессионального равновесия в свою, естественно, пользу. Отсюда и усиление позиций в Иракском Курдистане среди прямых оппонентов президента автономии Масуда Барзани; и проталкивание закона об инкорпорировании шиитской милиции в вооруженные силы Ирака; сохранении Н.аль-Малики в активном резерве. Пока А.аль-Хаким лишь зондирует условия для создания такого механизма, о чем-то конкретном говорить без ликвидации структурированного ИГ рано. Сам этот факт серьезно собьет планку требований суннитской элиты Ирака в вопросах будущего раздела власти. И в этой связи временная завязка парламентских выборов и взятия Мосула не случайна. И не просто так в Багдаде готовы перенести срок проведения выборов, если Мосул к тому времени еще не будет взят.