О причинах военно-политического успеха структуры, называющей себя «Исламское Государство» (ИГ, запрещено в России), а так же о ее экономической политике, сказано много. Однако сельскохозяйственному вопросу в большей части исследований не уделена значительная роль по сравнению с иными экономическими аспектами.
Тем не менее, недооценивать влияние этой экономической составляющей не стоит. Хотя оцениваемые доходы от сельского хозяйства (по оценке российского представителя в ООН В.Чуркина доходы только от производства ячменя и пшеницы в 2015 году достигли 200 млн долл. США) значительно уступают доходам от нефти, которые оценивались в 2015 году до 1 млрд долл. США в год, их доля в общей структуре доходов в бюджете группировки имеет тенденцию к повышению.
Военные действия, особенно со стороны России и США против группировки, имели цель в том числе подрыв нефтедобывающего сектора, для чего наносились целенаправленные удары, по причине чего поступления от продажи углеводородов уже в 2015 году заметно снизились. Свою роль безусловно сыграло и понижение мировых цен на энергоносители. Тенденция к снижению имеется и в такой сфере доходов, как разграбление и торговля объектами культурного наследия и похищение заложников: значительная часть этого имущества уже разграблена, а осуществлять похищения иностранцев становится все сложнее. Усилия спецслужб по борьбе с терроризмом затрудняют и получение доходов посредством денежных переводов в виде пожертвований из-за рубежа, хотя количество и доля последних доходов является дискуссионным вопросом. В случае Ирака после начала экспансии ИГ почти прекратились все государственные инвестиции на территорию, контролируемой этой группировкой, что стало болезненным ударом по благосостоянию ИГ.
Однако против сельскохозяйственного сектора такого целенаправленного воздействия со стороны международной коалиции и правительств Ирака и Сирии не осуществлялось, в связи с чем его можно рассматривать как одну из самых стабильных отраслей экономики ИГ.
Кроме того, сельское хозяйство обеспечивает занятостью сотни тысяч человек, что является важным фактором поддержки со стороны местного населения.
Сразу оговоримся, что никаких достоверных статистических данных по сельскому хозяйству на территориях, подконтрольных ИГ, нет и не может быть в силу объективных причин. А предоставленная информация зачастую опирается на личные предположения, рассказы местных жителей, элементы пропаганды, поэтому ко многим цифрам и утверждениям, приведенным в настоящей статье, следует относиться с некоторой долей критичности.
Прежде чем говорить об этой теме, стоит привести следующую информацию о сельскохозяйственном секторе Сирии: ее территория даже входила в так называемую зону «Плодородного полумесяца», характеризующейся большим количеством осадков, хорошими почвами и иными благоприятными условиями. Археологические раскопки и исторические данные подтверждают, что регион является родиной многих технологий, составивших основу сельского хозяйства человеческой цивилизации.
Около 20 % территории страны характеризуется как пустыня, 44 % как степи и пастбища, 3 % представляют собой леса, а 33 % оцениваются как пригодные для культивации.
Наиболее благоприятные климатические условия в стране приходятся на прибрежные регионы, а так же территории вдоль сирийско-турецкой границы. По мере продвижения на восток количество осадков заметно снижается до уровня, характерного для засушливых местностей. Но здесь имеется источник пресной воды – это великая река Евфрат, благодаря которой на территориях в восточной части страны есть условия для проживания и жизнедеятельности человека. До 85 % используемых поверхностных вод в стране обеспечивались за счет ресурсов Евфрата. Помимо этой реки, крупными водными артериями страны являются Тигр, Оронт и Ярмук, однако их значение намного меньше. Напомним, что значительная часть сирийского бассейна Евфрата (в отдельные периоды, согласно некоторым оценкам, группировка контролировала до 80 % сирийских территорий, орошаемых за счет Евфрата) сегодня находится фактически под контролем «Исламского государства».
Вплоть до 1970-х годов сельское хозяйство было главным столбом экономики страны, уступив впоследствии добыче и экспорту углеводородов. Однако оно продолжало оставаться важной сферой экономики арабской республики. Оно обеспечивало занятостью до 50 % трудоспособного населения Сирии. При этом история сельского хозяйства знала как благоприятные, так и неблагоприятные периоды, а от его состояния значительно зависело благополучие всей страны.
Как и в других странах Ближнего Востока, главной проблемой Сирии всегда был дефицит воды, хотя ситуация с ее обеспечением была очень хорошей на региональном фоне. Страна имеет широко развитую ирригационную систему, на которой исторически основывалась большая часть с/х. Вплоть до XX столетия главное влияние на показатели урожая оказывали погодные условия в тот или иной период, однако с совершенствованием ирригационных технологий засухи стали менее опустошительными, в результате чего в 1980-х годах века сельскохозяйственный потенциал значительно усилился. Однако крупные засухи все же случались, наиболее тяжелые из которых в последние годы были в 2000 г., 2006 – 2010 гг., 2014 г. Эффективность ирригационных проектов, в том числе на реке Евфрат, оценивается как неоднозначная. В-частности, чрезмерная эксплуатация поверхностных вод уже в начале 2000-х годов привела к значительному их истощению, что требовало серьезных и эффективных реформ, которые отсутствовали. Засуха 2006 – 2010 гг. еще более усугубила ситуацию[i].
С 1994 года страна обрела способность полностью обеспечить свои потребности в пшенице, которая выращивалась на 60 % сельскохозяйственных земель страны. Часть продукции зерновых в благоприятные с точки зрения урожая годы экспортировалась в Алжир, Тунис, Италию и иные страны Европы и Ближнего Востока. Законодательно деятельность крупных хозяйств была ограничена, предпочтение отдавалось небольшим фермам. При этом вмешательство государства в экономические процессы в сельском хозяйстве было очень весомое.
До 2011 года важной статьей экспорта так же являлись оливковые (по этому виду продукции Сирия стояла на 5-м месте в мире) и хлопок. Важную роль играло животноводство.
Однако с 2000-х годов начался спад показателей сначала из-за проблем с наличием воды, затем из-за разразившейся засухи.
С началом гражданской войны уже в 2012 году значительно была подорвана ирригационная, транспортирующая, складская и иная инфраструктура. Нарушены распределительные, логистические, торговые и иные цепочки, необходимые для нормального функционирования сельского хозяйства. Болезненным ударом стали и введенные в 2012 году экономические санкции против Дамаска. А по итогам 2013 года отмечалось, что урожай показал худший результат за последние 30 лет, сократившись в два раза по сравнению со средним показателем последних лет, что напрямую связывалось с разразившейся гражданской войной. Так, в 2000-х годах в стране функционировало 140 центров сбора зерновых, в 2013 году таковых было всего 40; общая мощность складских помещений для хранения зерновых оценивается как 4 млн тонн и 2,9 млн тонн соответственно; общая мощность мельниц в 9 000 тонн вырабатываемой муки ежедневно и 5 400 тонн соответственно. Итогом стало подорожание хлеба в 6 раз на внутреннем рынке (показатель измерялся в долларах США) к 2013 году по сравнению с 2 000-ми годами[ii].
Таким образом, сельскому хозяйству и системе продовольственного обеспечения страны был нанесен колоссальный ущерб, что выглядит неудивительным с учетом масштабов сирийского кризиса.
С другой стороны, продовольствие стало одним из средств воздействия на ситуацию в стране. Так, имеются достаточно много описаний захватов зерновых хранилищ, ферм, систем ирригации и т.д., а так же блокирований поставок продовольствия и гуманитарной помощи в голодающие населенные пункты с целью принуждения местного населения к сотрудничеству или лояльности, либо наоборот их доставки в аналогичных целях. При этом «продовольственный вопрос» использовался как средство оказания давления на население как оппозиционными группировками, так и правительством и лояльными ему силами. Кроме того, факты разграбления продовольственных складов или нанесения им вреда, а так же уничтожения иной инфраструктуры (мельницы, силосы и т.д.) силами оппозиции, которые вызывали проблемы в обеспечении продовольствием, использовались правительством в пропагандистских целях.
Конечно, большая часть этих утверждений не доказана и вполне могла быть подделана в пропагандистских целях, но в условиях войны такие действия сторон выглядят логичными.
По состоянию на начало 2014 года, когда в первых числах января иракский город Эль-Фаллуджа был захвачен тогда еще никому неизвестной группировкой «Исламское государство Ирака и Леванта», начавшей затем свою стремительную экспансию, на территории Сирии, по оценкам американских экспертов, действовало около 1 200 различных группировок[iii]. Затем началась быстрая и решительная экспансия группировки, претендующей на создание собственного государства, по значительной части территорий Ирака и Сирии.
О фактах захвата и использования ирригационных систем в целях воздействия на местное население, разграблении хранилищ продовольствия и его перепродажи силами ИГ мы уже упоминали в некоторых своих исследованиях.
Стоит только добавить, что в период овладения населенными пунктами для сохранения сельскохозяйственной и продовольственной инфраструктуры (элеваторы, мельницы, силосы), как отмечается в некоторых зарубежных исследованиях, сторонниками ИГ предпринимались меры, направленные на ее сохранение, в том числе более аккуратное ведение боевых действий, подкуп противоположной воюющей стороны и т.д. Как и в случае с нефтедобывающей инфраструктурой, руководство ИГ принимало меры стимулирующего характера для привлечения в свои ряды специалистов в области аграрного дела и производства продовольствия. В-частности, была развернута работа по привлечению соответствующих специалистов даже из неподконтрольных ИГ территорий.
По состоянию на 2015 год под контролем ИГ были часть провинции Алеппо, часть провинции Дейр-эз-Зор, Ракка и часть провинции Хасеке, которые до войны производили 77 % от общих объемов производства пшеницы и 72 % от общего производства ячменя до войны[iv]. Не воспользоваться таким экономическим активом было бы просто неразумно.
Способствующим фактором являлось и то, что еще в 1990-е годы правительство Ирака, оказавшись в состоянии санкций, было вынуждено принимать меры, направленные на увеличение своего сельскохозяйственного потенциала, благодаря которым площадь посевных площадей в стране увеличилась на 20 %. Соответственно, часть специалистов, имевших опыт реализации подобных проектов, оказались позднее в рядах ИГ. Хотя этот фактор оказал влияние в первую очередь на иракской территории, в сирийском случае сбрасывать его со счетов нельзя.
Широкую известность получил факт разграбления 1 млн тонн зерна из государственных запасов Ирака в 2014 году и передачу его в Сирию для переработки и последующего использования в своих собственных целях. Имелись и иные случаи разграбления государственных предприятий и частных домашних хозяйств. На подконтрольных территориях был введен мусульманский налог закят в ставке 5 % на стоимость произведенных орошаемых с/х культур и 10 % на стоимость неорошаемых. Именно грабежи и введение налогов внесли основной вклад в то, что количество доходов от сельскохозяйственного сектора группировки в 2014 году было оценено в 200 млн долл. США.
О массовых фактах полной конфискации с/х продукции у местных производителей на территориях, подконтрольным ИГ, из числа лояльного населения, свидетельств и описаний нет.
В 2015 году в регионе наблюдалась более благоприятная климатическая ситуация после засушливого 2014 года, что положительно повлияло на сельскохозяйственный потенциал. Хотя точно это никто не считал, анализ данных, полученных со спутниковых снимков показывает, что в 2015 году часть территорий, подконтрольные ИГ, находятся в лучшем состоянии по сравнению с предыдущими военными годами, однако хуже, чем в предвоенные годы[v]. Объемы произведенной пшеницы в 2015 году, по некоторым оценкам, могли достичь 2,45 млн тонн.
Население территорий, контролируемых ИГ, сократилось, превратившись в беженцев, с 6,8 млн человек в довоенные годы до 3,2 млн человек в 2015 году. Это способствовало снижению местного спроса на продовольствие. Образовавшийся в связи с этим излишек зерна оценивается в 1,6 млн тонн в 2015 году. Куда он мог быть реализован, сказать сложно: традиционные направления экспорта уже нарушены. Однако в качестве наиболее вероятных направлений указывается Турция (здесь рыночные цены на пшеницу выше), оставшаяся территория Ирака и Сирии.
Неожиданным сопутствующим фактором для стимулирования сельскохозяйственного сектора стали и боевые действия на территории ИГ. Они затруднили доступ внешних поставщиков на местные рынки (помимо сирийских и иракских производителей, свою продукцию здесь реализовывали ливанские, иорданские и турецкие производители), что повысило рост спроса на местную продукцию.
Помимо доходов от реализации, сельскохозяйственная продукция и продовольствие вообще, равно как и вода, играют важную роль для ИГ как инструмент политического влияния: возможность обеспечить им потребности местных жителей может оказаться решающим фактором с точки зрения лояльности или поддержки со стороны местного населения.
В связи с этим рискнем предположить, что в случае принятия решений внешних сил (например, ООН или стран-членов антитеррористической коалиции) на проведение гуманитарной интервенции, будь то предоставление продовольственной или иной помощи, подобные действия встретят ожесточенное сопротивление со стороны ИГ: для них это будет означать потерю монополии на распределение продовольствия и, как следствие, потерю власти над местным населением. Так было, в-частности, в Сомали в 2011 году, когда предоставление гуманитарной помощи во время голода встретило ожесточенное сопротивление группировки «Аш-Шабаб». И тем не менее, это один из важных аспектов для нейтрализации этой структуры.
Конечно, никакого экономического чуда ИГ не сделало: за почти 3 года своей экспансии оно показало только отдельные элементы управления территориями, что выглядит как более нормальная ситуация по сравнению с всеобщим хаосом и анархией, которая охватила страну. Но сравнивать деятельность этой структуры с политикой нормально функционирующего государства неразумно. Своеобразным показателем этого является то, что цены на продовольствие на территории, подконтрольной ИГ более чем в два раза выше аналогичных цен на остальной территории Ирака. Акции в стиле бесплатной раздачи продовольствия местному населению носят по большей части пропагандистский характер и вряд ли обусловлены заботами о его проблемах. Кроме того, люди, составляющие костяк руководства этой структуры на всех уровнях живут не долгосрочными интересами, а сегодняшним днем, поэтому элементы долгосрочного планирования здесь, скорее всего, отсутствуют. Это касается в том числе таких аспектов сельского хозяйства, как применение более рациональной системы орошения, стимулирование более экологических способов растениеводства, применения удобрений и иных. Поэтому, несмотря на какие-то относительные успехи, система сельского хозяйства на территориях, подконтрольным ИГ, может деградировать в течение нескольких лет. Полностью отсутствует система субсидирования крестьянских хозяйств, которая, хотя и не была идеальной, но широко применялась в Ираке до 2014 года. Ввиду этого, даже текущий сельскохозяйственный потенциал ИГ не представляется жизнеспособным на долгосрочную перспективу.
[i] https://lettres.unifr.ch/fileadmin/Documentation/Departements/Sciences_historiques/Histoire_des_societes_modernes_et_contemporaines/Images/Recherche/WIND_and_DAHI_Agriculture_Syria_Fribourg_.pdf
[ii] http://www.cggc.duke.edu/pdfs/Syria-Wheat-Value-Chain-Food-Security_03.12.2016_FINAL.pdf
[iii] http://www.theatlantic.com/international/archive/2013/09/your-labor-day-syria-reader-part-2-william-polk/279255/
[iv] http://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S0306919216303219#b0310
[v] https://www.washingtonpost.com/news/monkey-cage/wp/2016/09/27/its-not-just-funded-by-oil-and-looting-how-the-islamic-state-uses-agriculture/?utm_term=.e1bc23fad6b6