Процессы, протекающие в глобальном мире, отчетливо указывают на то, что для сектора возобновляемой энергетики (далее по тексту – ВИЭ) открываются более широкие перспективы в будущем.

Еще десятилетие назад отношение многих экспертов и аналитиков, в том числе в России, к перспективам таких видов ВИЭ, как солнечная и ветряная, было скептическим. Главным аргументом подобных доводов являлась относительно низкая экономическая эффективность указанных видов энергии ввиду более высокой себестоимости технических и иных затрат на производство единицы объема энергии по сравнению с традиционными источниками — нефть, газ, уголь и иные. Экономический аспект перевешивал такие преимущества ВИЭ, как их неограниченность, низкий вред, наносимый окружающей среде, относительная простота и доступность технологий производства (по сравнению, например, с атомной энергетикой) и некоторые иные.

Однако сегодня ситуация изменилась коренным образом. По данным международного Агентства возобновляемой энергетики (АВЭ), более 170 стран уже имеют программу развития ВИЭ, в том числе в 150 странах предусмотрены меры по привлечению инвестиций в сектор, общий объем которых в мире достиг 348 млрд долл. США в 2015 году по сравнению с 50 млрд долл. США еще в 2004 году[i]. Общая мощность фотовольтаического оборудования, производящего электроэнергию из солнечных лучей (часто называемого солнечными панелями), в 2015 году увеличилась до 219 ГВт с 40 ГВт в 2010 году. Прогнозируется, что солнечная энергетика достигнет 7 % в общем мировом объеме производства энергии к 2030 году. В отдельных странах заговорили о возможности полного перехода на ВИЭ спустя десятилетия.

Наибольшее распространение технологии производства энергии с помощью солнечного света и ветряных потоков получили в странах Европейского союза, США, Китае и некоторых иных. Достичь этого удалось прежде всего за счет стимулирующей политики со стороны правительств, в том числе путем прямого субсидирования, которое в некоторых европейских странах на первых этапах превышало 50 % от себестоимости процесса производства солнечной или ветряной энергии.

Важным шагом, призванным стимулировать развитие сектора ВИЭ, стало подписание 175 странами Парижского соглашения по климату в 2016 году. Данный документ предполагает принятие мер, направленных на снижение эмиссии парниковых газов в атмосферу. Центральное место в этой политике занимает стимулирование развития ВИЭ, которые таким образом получают новый импульс для своего развития.

Но не экологические опасения являются главным стимулом для развития солнечной и ветряной энергетики. В первую очередь это обусловлено вопросами экономики.

Хотя себестоимость затрат на производство энергии за счет солнечного света или ветряного потока остается довольно высокой и уступает ряду иных источников, имеется твердая тенденция по снижению этого показателя, что повышает инвестиционную привлекательность данных видов ВИЭ.  Например, в Германии стоимость производства электроэнергии, производимой на солнечных электростанциях, по утверждению представителей правительства страны, уже достигла соответствующего показателя электричества, вырабатываемого на газовых электростанциях. Согласно некоторым оценкам, потенциал для дальнейшего снижения себестоимости производства ВИЭ в мире имеется и может достичь еще около 20 % к 2021 году. Это закономерный результат стимулирующей политики, итогом которой стало расширение сектора и оптимизация процессов, связанных с производством энергии из ВИЭ.

Но это только один из экономических аспектов развития ВИЭ.

Сектор уже давно превратился в крупного работодателя: общее количество рабочих мест в мире, связанных с производством и функционированием ВИЭ, в 2015 году достигло 8,1 млн. В эту статистику не включены рабочие места, обеспечиваемые крупными ГЭС. Большая часть их приходится на солнечную энергетику, которая обеспечивает 3,74 млн рабочих мест, в том числе 2,8 млн за счет предприятий, связанных с использованием фотовольтаических технологий и 940 тыс. связанных с использованием солнечных лучей в качестве нагревателя[ii]. Ветряная энергетика обеспечивает 1,1 млн рабочих мест, но демонстрирует самые высокие темпы роста – 5 % в год по этому показателю. Любопытно, что, например, в США солнечная энергетика обеспечивает работой 209 тыс. человек, что превышает аналогичный показатель нефтегазового сектора – 185 тыс. человек. При этом первый имеет тенденции к дальнейшему росту, особенно в области обслуживания оборудования, установки и замены панелей и т.д[iii]. По утверждению германского министра экологии Барбары Хендрикс, в настоящее время в угольной промышленности страны работает менее 20 тысяч человек, тогда как политика в области поворота в сторону ВИЭ позволила создать 800 тысяч рабочих мест, связанных с сектором.

Есть и некоторые иные оценки с более высокими значениями, учитывающие трудящихся, занятых в секторе косвенно.

Причина такой тенденции – более трудоемкий и технически сложный процесс создания и обслуживания соответствующего оборудования. Если гигантская по своей мощности атомная электростанция ограничивается потребностью в нескольких сотнях ученых, экспертов, руководителей и рабочих, то та аналогичное количество производимой энергии за счет солнечных батарей потребуются десятки заводов по производству панелей, оборудования и запчастей к ним, вспомогательных материалов, услуги тысяч перевозчиков, электромонтеров, строителей, не говоря о торговых, рекламных и иных работниках.

Что касается европейских стран, то здесь структура развития ВИЭ немного отличается от общемировых показателей, но ситуация в целом схожая. Главным источником спроса на рабочую силу является не солнечная, а ветряная энергетика, обеспечивающая 324 тысячи рабочих мест и аккумулируя в себе денежные потоки в объеме 48 млрд евро (данные рассчитаны по итогам 2014 года). Фотовольтаические станции создают здесь 120 тысяч рабочих мест и «прокручивают» 16 млрд евро в год[iv]. Лидирующими странами по освоению ВИЭ в Старом Свете стали Германия, Франция, Великобритания, Италия, Дания, Испания.

Помимо положительного влияния на рынок труда, сфера ВИЭ позволяет стимулировать дальнейший научно-технический прогресс и загружать предприятия промышленности новыми заказами на оборудование, составные части и т.д. Последнее крайне важно: рост промышленного производства наилучшим образом способствует повышению производительности труда, которая так необходима любой стране.

В этом плане экономическая привлекательность ВИЭ даже частично лучше доходов от экспорта углеводородов. Достаточно вспомнить, как в нулевые годы руководство Российской Федерации, столкнувшись с беспрецедентным ростом нефтяных доходов в связи с повышением мировых рыночных цен на нефть на фоне медленного экономического роста в стране, было вынуждено складировать сверхдоходы в различных фондах и зарубежных банках, справедливо опасаясь роста инфляции в случае увеличения бюджетных расходов. В случае же ВИЭ производительность труда улучшается прямо пропорционально расширению сектора. Поэтому, расходы государства на субсидирование отрасли ВИЭ нельзя воспринимать как пустые безвозвратные траты: со временем эти вложения окупят себя с хорошей отдачей.

В связи с этим можно констатировать, что роль ВИЭ в экономиках развитых стран значительна и, скорее всего, будет только возрастать.

Логично, что производители ВИЭ как крупные экономические игроки стали активно отстаивать свои интересы, в том числе на политической арене. Их реальным лоббистом стали так называемые «зеленые партии».

В настоящий момент фракция под названием «Зеленые – Европейский свободный альянс» является шестой в Европарламенте по количеству депутатов, ей принадлежит 50 депутатских мест из 751. Политические партии и общественные организации, преследующие экологические цели, существуют во всех европейских странах, во многих случаях им удалось добиться присутствия в национальных парламентах, особенно в странах Западной Европы. Конечно, влияние этих партий на политическую жизнь в Европе не является определяющим, но в то же время это серьезная политическая сила, к которой прислушиваются правящие круги.

Как правило, в числе провозглашаемых целей таких партий — стимулирование экологически чистых технологий на законодательном уровне, в том числе развитие ВИЭ. Что, по сути, вольно или невольно лоббирует экономические интересы производителей ВИЭ. Нельзя исключать и того, что громкие разговоры об экологических проблемах на самом высоком политическом уровне, регулярные дебаты и научные дискуссии, политические демонстрации сторонников перемен в экологической политике и нагнетание обстановки вокруг проблем типа глобального потепления являются не столько реальным выражением этих самых экологических опасений, сколько завуалированной формой политической поддержки экономических интересов производителей «чистой энергии». Но это, конечно, не снижает значимость глобальных экологических проблем.

С учетом вышеперечисленного становится понятно, что политика «чистой энергетики» в Европе сегодня уже не столько результат беспокойства экологов, сколько неотъемлемый атрибут ее экономической и политической жизни, отражение интересов ставшего крупным научно-промышленного сословия и группы производителей, разработчиков, организаций обслуживания и т.д.

Конечно, главной целью разработчиков и производителей энергии из ВИЭ является рост доходов, которого можно достигнуть за счет увеличения спроса на свою продукцию и расширения рынков сбыта. Пока основной спрос на ВИЭ и связанные с этим товары и услуги в Старом Свете формирует внутренний европейский потребитель – домашние хозяйства, субъекты бизнеса, предприятия транспортной, промышленной и иных сфер.

Но европейский потенциал ограничен рядом факторов: возможности правительств по дальнейшему субсидированию отрасли не бесконечны, отказываться от традиционных источников в пользу ВИЭ готовы далеко не все хозяйства и предприятия. Наконец, климатические условия в отдельных странах (например, в той же Германии) далеко не самые благоприятные для развития солнечной или ветряной энергетики. Важно и то, что сам внутренний европейский рынок в целом уже поделен, поэтому, рассчитывать на быстрое расширение бизнеса производителям здесь уже не приходится.

Огромным стимулом для «зеленого» бизнес-сообщества Европы могло бы стать открытие нового рынка сбыта для своей продукции.

По возможности этот рынок должен быть близок географически, иметь благоприятные климатические условия, не иметь собственную научно-производственную базу, конкурирующую с европейским производителем, и иметь реальную потребность в электрической и иных видах энергии.

Ничего лучше, чем соседние Африка и Ближний Восток, для европейских производителей ВИЭ придумать просто невозможно.

Климатические особенности делают регион привлекательным для развития прежде всего солнечной энергетики. Так, плотность солнечного излучения в пустыне Сахара – одна из самых высоких в мире, в результате чего теоретически этот регион может обеспечить всю потребность человечества в электроэнергии за счет преобразования энергии солнечных лучей. Разговоры об этом начались еще в 1980-х годах, но серьезное внимание стало уделяться только в нулевых, что было связано со знаменитым проектом Desertec. Эта идея предполагала строительство большого количества ветряных и солнечных электростанций на территории Сахары, Аравийского полуострова и некоторых иных районов Африки и Ближнего Востока. Значительная часть произведенной электроэнергии должна экспортироваться в европейские страны и удовлетворять до 20 % потребности Европы в электроэнергии. Общая стоимость проекта оценивалась в 400 млрд евро, срок реализации – до 2050 года.

В первые годы идея была воспринята с большим энтузиазмом: создан консорциум Desertec Industrial Initiative, а также предприятие Medgrid с целью строительства кабелей по дну Средиземного моря, десятки институтов и организаций из разных стран подписали соглашения о партнерстве и взаимодействии с консорциумом. Развитие солнечной энергетики было объявлено приоритетным направлением в работе Союза для Средиземноморья, состоящего из 43 государств средиземноморского бассейна. Даже началась практическая реализация в виде строительства комплекса солнечных электростанций Уарзазат в Марокко общей мощностью 0,5 ГВт. В настоящий момент введена в эксплуатацию одна электростанция мощностью 160 МВт в год, строительство остальных продолжается. Однако на этом столь амбициозная идея остановилась, а затем постепенно Desertec и связанные с ним проекты были убраны с повестки дня, хотя идеи о возможности экспорта электроэнергии из Африки в страны ЕС, произведенной из ВИЭ, периодически озвучиваются, в том числе из уст членов правительств стран региона.

Причина угасания интереса к этой идеи кроется в ее сложности. Во-первых, правительства европейских стран, посчитав ее слишком затратной и рискованной политически (вложения в регион, где идут войны и революции, всегда малопривлекательны), отказались субсидировать строительство инфраструктуры, а без этого столь масштабные проекты пока не способны окупить себя. Во-вторых, столь долгие сроки реализации (более 30-ти лет) попросту неприемлемы для частного капитала. В-третьих, в проекте предполагалось участие слишком большого количества производителей из разных стран, которым очень сложно прийти к единому мнению по тем или иным вопросам.

Что касается марокканских проектов, то даже в случае их полной реализации (заявлялось о намерении соорудить сеть солнечных станций общей мощностью 2 ГВт к 2020 году в стране) вырабатываемая энергия пойдет в первую очередь на удовлетворение растущих внутренних потребностей королевства. Вероятность того, что страны Северной Африки станут экспортером «чистой энергии» в Европу, на ближайшие 5 лет не следует рассматривать всерьез.

Тем не менее, сотрудничество между европейскими и африканскими странами в области развития и освоения ВИЭ имеет все предпосылки к расширению, только в несколько иной форме.

В настоящее время количество беднейших людей на планете, не имеющих доступа к электроэнергии, оценивается в 1,2 млрд человек. Еще 2,5 млрд человек живут в условиях ее острого дефицита, имея доступ к слабым и ненадежным электрическим сетям[v]. Наиболее печальная ситуация складывается в Африке. Так, государства, расположенные южнее Сахары, с общим населением более 900 млн человек, потребляют всего 145 ТВт/ч в год, что примерно эквивалентно потреблению только в одном штате Алабама (США). Считается, что 2/3 от общего населения континента вообще не имеют доступа к электричеству, что вынуждает этих людей спасаться керосиновыми лампами, свечами, кострами. Ни о каких средствах связи, телевидении, качественных услугах здравоохранения речи идти просто не может. Нередки ситуации, когда доступ к электричеству – роскошь, доступная только богатейшим слоям населения в крупных городах Африки. Картина для XXI века, мягко говоря, невеселая.

Конечно, технологический прогресс касается и Африки, в некоторых странах реализуются энергетические проекты, в том числе крупнейшие, что придает оптимизма. Но к 2050 году ожидается рост населения континента более чем в два раза, с 1,1 млрд до 2,4 млрд человек. Чтобы обеспечить хоть какой-то доступ к электричеству только для половины этих людей потребуются огромные инвестиции в новые электростанции, в подготовку соответствующих специалистов, в привлечение иностранных подрядчиков, в строительство линий электропередач сквозь африканские пустыни и джунгли и во многое другое. Но способны ли правительства истерзанных бесконечными вооруженными конфликтами, стоящих на грани нищеты стран с необразованным, полуголодным, а кое-где и не одетым населением реализовать инфраструктурные проекты такого масштаба? Вряд ли.

Показателен пример Ливии, где до 2011 года ситуация с электричеством характеризовалась как хорошая, а по африканским меркам была просто роскошной. Доступ к электричеству был у 99 – 100 % жителей, хотя проблема сбоев существовала. Однако сегодня об этом можно забыть, возможно – навсегда, так как инфраструктуре нанесен огромный ущерб. Справедливости ради стоит отметить, что основной урон непосредственно ливийской энергетике нанесла не гражданская война 2011 года и даже не бомбардировки международной коалиции, а последующее за этим фактическое безвластие и деградация экономики и института власти. Распространенным явлением стало целенаправленное разрушение объектов энергетической инфраструктуры со стороны племен с целью повлиять на позиции властей, нередко в ходе межплеменных столкновений уничтожались крупные электростанции, большая часть иностранных специалистов покинула страну. Ливийские города постепенно погружаются во тьму. Это наглядно демонстрирует, как население в странах победившей демократии умеет распоряжаться доставшейся инфраструктурой. Надо признать, что подобное развитие событий возможно в любой африканской стране.

Серьезные проблемы с обеспечением электричеством наблюдаются в последние годы даже в странах Северной Африки. Еще несколько лет назад доля населения, имеющего доступ к электроэнергии, составляла от 97 % до 100 % — лучше, чем в любой другой части Африки. Но политические потрясения последних лет и последовавшие за этим проблемы в экономике, рост населения и внутреннего спроса на энергию, истощение собственных запасов энергоносителей и снижение внешних инвестиций в добывающие сектора повлекли за собой ухудшение в ситуации с обеспечением энергией. Так, в Египте внутренний спрос на электроэнергию давно превысил объемы производства, что вызывает перебои с подачей электроэнергии и ее качеством, а ситуация имеет предпосылки к дальнейшему ухудшению.

В этой ситуации солнечная энергетика – один из немногих, а в некоторых странах Африки единственный способ хотя бы частично решить проблему обеспечения доступа населения к электроэнергии. Как сказано выше, обеспечить все население африканских стран доступом к электрическим сетям на обозримую перспективу является задачей невыполнимой в условиях континента. Но более жизнеспособной здесь представляется идея off-grid, то есть подключения домашних хозяйств, поселений, небольших сельскохозяйственных и иных предприятий в персональным электростанциям малой мощности. И наиболее подходящий вариант для этого – солнечная панель или ветряной генератор. Такое оборудование, конечно, не способно обеспечить энергоснабжение по стандартам западных стран, но это доступ хоть к какой-то энергии, которая может позволить, к примеру, зарядить мобильный телефон, обеспечить работу холодильника или телевизора, осветить хижину, поспособствовать работе гидронасоса, оборудования для орошения или элементарных медицинских приборов  – иными словами, лучше, чем ничего. Тем более, что другого электричества сотни миллионов африканцев в своей жизни вряд ли дождутся. Поэтому, спрос на подобные устройства может стать огромным в Африке.

Разумеется, что предоставить это оборудование может не африканский, а европейский, американский, китайский или иной зарубежный производитель. Осознав все это, в последние годы эти самые производители начали работать на этом направлении.

Африка стала полем деятельности как для крупных, так и для небольших компаний. К первым можно отнести французские Engie, Electricite de France SA  итальянскую Enel, британскую Solarcentury  и иные. Ко второй группе относятся специализированные организации, разрабатывающие оборудование для производства электричества из ВИЭ и не подключаемого к энергосетям.

Помимо приборов, предназначенных для выработки энергии, новой тенденцией стало производство оборудования, адаптированного для таких видов энергии. Например, бытовая техника, потребляющая небольшое количество энергии. Для рынка ЮАР был даже разработан банкомат, функционирующий в условиях перебоев с электричеством.

Иным направлением стало использование более гибких систем оплаты соответствующего оборудования, в том числе различные кредитные схемы. К примеру, Engie и французская телекоммуникационная компания Orange SA совместно разработали систему телефонного кредитования и оплаты за поставки солнечного оборудования.

Интересна и деятельность благотворительных организаций, например британской Solaraid, занимающихся распространением либо продажей по заниженным ценам «солнечного» оборудования (ламп, бытовых приборов, средств связи и т.д.) среди беднейших людей Африки, особенно социально незащищенных слоев (детей-сирот, беженцев и т.д.). Помимо благотворительности, важной задачей таких организаций является реклама продукции и анализ рынка.

Стимулирующее воздействие на рынок оказывает и тенденция по снижению цен на подобное оборудование. Так, если 1 ватт солнечной энергии еще в 2008 году в среднем обходился в 4 долл США, то уже в 2015 году снизился до 0,52 долл США. Электрическая лампочка, работающая на солнечных батареях, на африканском рынке в среднем стоит 8 долл. Стоимость солнечных панелей снизилась на 80 % за последние 5 лет. Конечно, даже эти суммы являются еще тяжелыми для многих африканцев, но все же они стали более доступными, особенно с учетом разработанных механизмов отсрочек, кредитов и т.д. Важно и то, что расширение африканского рынка неизбежно приведет к дальнейшему снижению стоимости оборудования и соответствующих услуг.

Результат не заставил себя ждать: если еще в 2009 году только 1 % от населения Африки южнее Сахары использовал «солнечное» оборудование для бытовых нужд, то уже в 2015 году этот показатель оценивается в 5 %. При этом рынок демонстрирует стабильные и высокие темпы роста, который продолжится с учетом нереализованного потенциала. Так, Engie планирует довести количество своих клиентов, использующих солнечное оборудование, до 20 млн к 2020 году. Излишне говорить, что это в значительной степени будет стимулировать дальнейшее развитие ВИЭ в Старом Свете и способствовать росту доходов производителей.

Важно и то, что в привлекательность солнечной энергетики верят и правительства африканских стран. К примеру, во всех странах Северной Африки в последние годы принимаются законы, направленные на стимулирование использование солнечной энергетики – например, освобождение соответствующего оборудование от налогов и таможенных пошлин, частичное субсидирование и т.д. Подобных инициатив довольно много, хотя они ограничиваются возможностями государств. Но важно то, что все политические силы в странах региона, будь то военные, светские или исламистские партии, в целом принимают усилия для развития солнечной энергетики. К примеру, политическое крыло движения «Братья-мусульмане» в Египте в период нахождения у власти в 2012 году приняло ряд законопроектов, стимулирующих распространение «солнечного оборудования» для домашних хозяйств. Пришедшие им на смену в 2012 году военные продолжили эту политику. Тоже можно сказать и о тунисском, марокканском и алжирском правительствах. Это подтверждает, что в ВИЭ правящие круги африканских стран видят неоспоримые преимущества, поэтому стимулирующая политика будет продолжена.

Отмечается и рост экологических партий в Африке, которые есть в таких странах, как Египет, Марокко, Уганда, Руанда, Алжир, Тунис, ЮАР, Сенегал, Мозамбик и даже Сомали.  Четырнадцать из них объединены в Федерацию зеленых партий Африки. В Марокко Parti de l’environnement et du développement durable («Партия развития и окружающей среды») даже присутствовала в парламенте в 2000-х годах. После революции 2011 года активизировала деятельность «Хезб алб-Хадр» (с арабского «Зеленая партия») в Египте, однако добиться успеха на выборах 2012 года не сумела. Нельзя исключать того, что они появились не без помощи своих европейских коллег с целью отстаивать общие интересы.

Отмечается и рост внимания к ВИЭ в региональной организации Союз для Средиземноморья, который является крупнейшим региональным объединением. Около четверти проектов, реализуемых в рамках Союза, напрямую или косвенно касаются развития ВИЭ, при этом их количество стабильно увеличивается. Несколько десятков миллионов евро со стороны ЕС было направлено на развитие ВИЭ в Марокко и в рамках Европейской политики соседства.

Все это говорит о том, что и Европейский союз как политическое образование, и отдельные европейские страны ведут активную политику по распространению технологий, связанных с ВИЭ, и некоторый результат уже достигнут. В свою очередь, все это находит понимание и поддержку в африканских правительствах.

Конечно, европейцы не одни на этом рынке: конкуренцию им составляют американские (особенно преуспела в этом REC Solar), китайские и некоторые иные производители. И эта конкуренция будет обостряться со временем.

Конечно, существуют серьезные препятствия для расширения этого рынка, но им противостоит главный аспект – экономическая заинтересованность участников рынка, а это тот фактор, который может перевесить все проблемы. Поэтому, расширение рынка и массовое распространение использования ВИЭ в Африке только вопрос времени, а его перспективы можно оценить как огромные. Очевидно, что экспорт технологий производства ВИЭ станет со временем одним из главных аспектов экономического взаимодействия развитых и развивающихся стран, что уже не вызывает сомнений.

Что касается России, то, к сожалению, несмотря на принимаемые усилия, уровень развития солнечной и ветряной энергетики здесь значительно пока отстает от европейского уровня. Важным шагом для укрепления позиций может стать завоевание африканского и ближневосточного рынка ВИЭ, и делать это необходимо сейчас, чтобы окончательно не отстать от общемировых тенденций.

[i] http://www.irena.org/menu/index.aspx?mnu=Subcat&PriMenuID=36&CatID=141&SubcatID=3802

[ii] http://www.se4all.org/sites/default/files/IRENA_RE_Jobs_Annual_Review_2016.pdf

[iii] https://www.theguardian.com/business/2016/jan/12/us-solar-industry-employees-grows-oil-gas

[iv] https://ec.europa.eu/energy/en/news/over-one-million-jobs-renewable-energy

[v] http://www.economist.com/news/special-report/21639018-solar-giving-hundreds-millions-africans-access-electricity-first