В Части 1 приведена актуальная информация о деятельности компании «Газпром нефть» на иракской территории.
В Части 2 приведена любопытная информация о ходе освоения иракского месторождения «Западная Курна – 2» компанией «Лукойл».
Отсутствие должной прозрачности в вопросах деятельности международной сервисной группы Eriell и «Лукойла» в Ираке (см. Часть 2) отнюдь не случайно. Почему?
С одной стороны, благодаря блестящим дипломатическим способностям президента «Лукойла» В.Ю.Алекперова российская компания все больше внедряется в нефтедобывающий сектор Ирака, встречая поддержку со стороны Багдада. С другой стороны, деятельность на иракском рынке, повышая статус иностранного предприятия, все же сопряжена с высоким риском потери активов и неясными перспективами будущих дивидендов.
Напомним, российская компания имеет еще один проект в Ираке. В 2012 году был подписан контракт по «Блоку 10», расположенному на территории провинций Ди-Кар и Мутанна в 120 км к западу от Басры. Участок находится всего в 100 км от «Западной Куры – 2», и это соседство, как рассчитывают в «Лукойле», придаст синергический эффект при использовании инфраструктуры, привлечении техники и специалистов. На «Блоке 10» ведутся геологоразведочные работы.
Каковы же наиболее серьезные риски, с которыми в перспективе может столкнуться «Лукойл» на иракском нефтяном поле?
В результате выхода норвежской компании Statoil из проекта «Западная Курна – 2» российская компания уже длительное время самостоятельно ведет активную фазу разработки месторождения и, как следствие, берет на себя все риски и капитальные затраты.
Да, «Блок 10» находится в непосредственной близости от «Западной Курны – 2», что позволяет российским нефтяникам рассчитывать на успех. Однако участок не имеет доказанных залежей, тогда как (согласно положениям сервисного контракта) даже если разведка даст положительный результат, Ирак имеет право не признать месторождение коммерческим, если извлекаемые запасы не превысят 200 млн баррелей, и по истечении разведочного периода контракт прекращается. При этом Ирак компенсирует подрядчику лишь дополнительные затраты, а геологоразведка отдельно не оплачивается.
Даже если иракская сторона признает коммерческое открытие месторождения, она может принять решение отложить начало добычи на 7 лет, как закреплено в тендерном законодательстве. Если подрядчик не хочет ждать возобновления работ, то он может получить возмещение своих расходов без каких-либо добавочных выплат и выйти из проекта.
Российской компании нельзя исключать этого сценария, ведь Ирак вполне может прикрыться обязательствами перед Организацией стран – экспортеров нефти (ОПЕК) о снижении добычи «черного золота», если венские соглашения будут продлены (см. Часть 1), а также нехваткой соответствующей инфраструктуры внутри страны и заморозить работу по проекту. В этом случае «Лукойлу» останется терпеливо ждать и терять упущенную выгоду. Если же концерн сочтет нужным покинуть проект, то его место вполне может занять новый подрядчик, пришедший на все готовое.
Не стоит забывать, что западные юристы являлись советниками при разработке тендерного законодательства, которое учитывает преимущественно интересы Ирака. Следовательно, в перспективе арабское государство вполне способно начать лоббировать вхождение на свой нефтяной рынок американских и европейских концернов, постепенно оставляя за бортом российский бизнес.
Во избежание внезапного фиаско нашим нефтяникам и политикам необходимо продолжать укреплять тесные контакты с иракской властью, дополнительно обсуждая с Багдадом наиболее выгодные для обеих сторон юридические условия сотрудничества. Это поможет частично минимизировать высокие правовые риски, обусловленные отсутствием рамочного закона об углеводородах, который уже на протяжении 10 лет никак не примут в Ираке.
Таким образом, несмотря на положительную риторику руководства «Лукойла» относительно перспектив деятельности на иракском нефтяном поле, «статусные» риски компании там весьма высоки. К тому же в настоящий момент топ-менеджмент российской компании ведет с Багдадом напряженные переговоры (предмет которых автор раскроет в следующей части статьи).
Как следствие, обнародованные средствами массовой информации пресс-релизы международной сервисной группы Eriell о серьезно запоздавшем начале работ в Ираке по контракту с «Лукойлом» (см. Часть 2) отнюдь не на руку нефтяной компании, которая долгие годы питает «особую любовь» к «Западной Курне – 2».
В памяти «Лукойла» еще свежи воспоминания о событиях пятнадцатилетней давности, когда президент Ирака С.Хусейн в одностороннем порядке расторг контракт с нашим предприятием.
Напомним, в 1997 году в составе консорциума «Лукойл» подписал с иракскими властями соглашение о разделе продукции по «Западной Курне – 2», но из-за санкций ООН не смог приступить к работе в срок.
Кстати, это был первый крупный контракт, заключенный иностранной компанией в Ираке после «Войны в Заливе» 1990–1991 годов. Однако, получив «лакомый кусок» иракских недр, «Лукойл» так и не начал его разработку. Сдерживающим фактором стали режим санкций ООН, наложенных на Ирак за его вторжение в Кувейт. Багдад, напротив, неоднократно призывал российских нефтяников приступить к работе, намекая, что может аннулировать контракт.
В 2002 году (а не в 2003 году вследствие начала несанкционированной ООН военной оккупации Ирака, как ошибочно полагают некоторые аналитики!) контракт был расторгнут. Возвращение «Лукойла» в проект произошло спустя 7 лет. В 2009 году консорциум в составе «Лукойла» и Statoil выиграл тендер на разработку «Западной Курны – 2», а спустя 4 года норвежская сторона вышла из проекта, продав свою долю российскому партнеру.