Продолжаются дискуссии об инициаторах, исполнителях и последствиях инцидента в городе Хан-Шейхун сирийской провинции Идлиб, где 4 апреля с.г. в результате применения химического более 80 человек погибли и сотни получили отравления разной степени тяжести. Как отмечалось, ответственность за этот удар, США и их союзники возложили на режим сирийского президента Башара Асада, в силу чего база правительственной авиация Сирии стала объектом «удара возмездия», ракетами, выпущенными американскими ВМС. В то же время сам Б.Асад, Иран и Россия отрицают причастность правящего в Дамаске режима, возлагая ответственность на исламистскую оппозицию, «Исламское государство» (ИГ, запрещено в России ) или «внешние интересы».
Старо-новые угрозы
Учитывая, что все это происходит на фоне не менее бурного обсуждения очередного витка кризиса вокруг ядерных испытаний в Северной Корее, и растущего раздражения ползучей инфляцией сути соглашения великих держав с Ираном по поводу его ядерной программы, неудивительно, что все эти события продолжают занимать верхние строчки мировых информационных лент. Понятно, что Израиля, события в соседней Сирии (как впрочем, и ядерные амбиции Ирана) могут коснуться непосредственно, потому в последние две недели местные СМИ и профессиональные издания публиковали обширные аналитические статьи и экспертные заключения израильских аналитиков, а также отслеживали публикации и интервью, появлявшиеся в зарубежных изданиях.
Помимо вопроса о степени ответственности официального Дамаска за применение химического оружия и, соответственно, соразмерности масштабов американского ответа, в фокусе внимания большинства публикаций находится сакраментальный вопрос — cui prodest? То есть, кому выгодна эта масштабная провокация и ответный удар, лишивший Б.Асада, если верить информации из США, до 20% его исправного военного авиапарка и ряда объектов его инфраструктуры.
Нам уже приходилось отмечать, что новый президент США Дональд Трамп, отдавший команду своим военным кораблям выпустить крылатые ракеты по базе сирийских ВВС «Шайрат», в этом (как и других) вопросах действовал в соответствии с линией на ревизию внешнеполитического наследия его предшественника Барака Обамы, чьи действия, по его мнению, нанесли тяжелый удар по статусу США как «великой державы» и навредили репутации страны. В частности, публично продемонстрировали недопустимую слабость в поддержании установленных самим Б.Обамой «красных линий» сдержанности, главной из которых является применение Дамаском боевых отравляющих веществ.
Широкое одобрение, которое довольно резкие и неожиданные, по сравнению с линий прежней команды, действия Д.Трампа вызвали в западном и арабском мире, стали приятным сюрпризом для Белого дома, но вызвали немало вопросов. Главным из которых, по мнению комментаторов, является соответствие новой ситуации прежним договорённостям и пониманиям между США и их союзниками с другими присутствующими на сирийском поле силами: Турция, монархии Персидского залива, и особенно – Россия, осуществившая в 2015 году прямое военное вмешательство в сирийскую гражданскую войну на стороне сил, поддерживающих режим Б.Асада.
Такое понимание, например, было достигнуто между руководством Израиля и России, которое в обмен на невмешательство Иерусалима в сирийский кризис фактически учло три известных пункта израильских интересов. А именно, неготовность принять появление на своих границах мощного иранского потенциала со стороны сирийской части Голанских высот; недопущение действия канала передачи через Сирию иранских и российских вооружений в руки действующих против Израиля террористических группировок, и учет израильского видения при любых вариантах урегулирования в Сирии. Эти договоренности, которые со временем стали частью «треугольника двухсторонних пониманий» Израиля, США и России, являвшегося одним из многих пакетных сделок на Ближнем Востоке, сегодня находится перед вызовом охлаждения отношений Москвы и Вашингтона. Начавшегося на фоне дискуссий о российском вмешательстве в президентские выборы в США и, естественно, получившего новый импульс благодаря новому витку сирийского кризиса.
Впрочем, визит в Москву госсекретаря США Рекса Тиллерсона, первый в его нынешнем государственном статусе, показал, что желания у сторон договориться было существенно больше, чем доводить ситуацию до формального разрыва. Как мы уже писали, американцы, по сути, предложили С.Лаврову и В.Путину вернуться к идее масштабного сотрудничества России и США в Сирии и Ираке в обмен на отказ, или существенное снижения уровня альянса Москвы с Тегераном и «Хизбаллой». Причем США были готовы учесть и те интересы, и обязательства российских лидеров, которые ранее казались им неприемлемыми, включая оставление на некоторый период власти в руках Б.Асада. Сегодня, в силу уверенности США и их союзников, что именно Б.Асад стоит за химической атакой в провинции Идлиб, это согласие уже снято, но остальные американские предложения явно остаются в силе.
С точки зрения американской стороны, предлагаемый ими компромисс, в случае его достижения, является классической win-win game, ибо дает возможность президенту России В.Путину «сохранить лицо» и большую часть его сирийских стратегических активов. А американцам, нынешние объявленные цели которых в Сирии, согласно послу США, в ООН Никки Хейли, звучат как «вытеснение из Сирии иранского влияния, устранение Асада, разгром ИГ и перевод кризиса в сферу политических решений» – получить Россию в качестве партнера по достижению как минимум двух последних приоритетов из этого списка.
Так cui prodest?
Складывается впечатление, что с точки зрения США такой результат был бы наилучшим политическим итогом «операции возмездия», которая является одним из пока немногих индикаторов новой ближневосточной доктрины Белого дома и Государственного департамента США, который таит немалое число подводных камней. Так, комментаторы полагают, что позитив реакции союзников по НАТО и столиц прозападных арабских режимов, где ощущаются и определенные опасения в отношении дальнейшего развития событий, может смениться и обратным трендом. Из стран Ближнего Востока наибольшие сомнения в этом смысле выразил как раз Египет, воздержавшийся от приветствий американских атак на Сирию и призвавший США и Россию не эскалировать кризис, а постараться контролировать его.
Тем важнее хозяину Белого дома сегодня найти взаимопонимание по всем этим пунктам не только со своими визави в европейских и арабских столицах и Иерусалиме, но и в Кремле.
Но, каково бы ни было решение, именно президент США Дональд Трамп пока главным победителем по итогам последних событий в глазах Америки и стран Запада на первый взгляд и является. «В жерле кипящего вулкана, которым по-прежнему остается Ближний Восток, – считает Залман Шоваль (в прошлом – посол Израиля в США и политический советник Ариэля Шарона), – правители Дамаска [два последних года] пребывали в уверенности, что сложившиеся [при прежней администрации США] правила игры не изменятся. И сегодня они смогут действовать в том же духе, включая применение химического оружия. Действия Трампа показали кардинальную ошибочность подобных представлений».
Некоторые эксперты, впрочем, полагают, что и эта ситуация в каком-то смысле может работать на Б.Асада. Так, израильский военный и политический обозреватель Йони Бен-Менахем подозревает, что «американская атака на Сирию похоронила, на неопределенное время, любые шансы на политическое урегулирование в Сирии в формате, заданном переговорами в Женеве. «Асад,- замечает Бен-Менахем, — не раз открыто говорил о том, что он не верит в существование способа остановить повстанцев и восстановить контроль над всей Сирией, кроме военного, и уверен, что поддержка России, Ирана и «Хизбаллы» может позволить ему это сделать».
Разумеется, остается вопрос, сознательно ли Асад, как намекает Бен-Менахем, добивался такого результата, устраивая «химическую бойню» в провинции Идлиб. Не применял, в силу политических соображений, БОВ конкретно 4 апреля, но в принципе вполне способен, это сделать, и не исключено, пошел бы на этот шаг, если бы позволили обстоятельства (в формулировке австралийского парламентария и эксперта по безопасности Эндрю Вилки). Либо просто использует ситуацию, которая, как предпочитают думать иные эксперты, возникла без его участия.
Но если логика Асада такова, ни в первом, ни во втором, ни в третьем случае, ничто ему не мешает реализовывать силовой сценарий и в дальнейшем. Ибо ограниченный, и в целом символический американский удар, который никак не перечеркивает военных достижений проправительственных сил последних месяцев, скорее всего, не будет иметь продолжения. А в случае дальнейшей эскалации, как могут полагать в Дамаске, американцев будет вынуждена сдержать Россия.
Что касается остальных субъектов конфликта, то схемы сближения США и России за счет Ирана и его сателлитов, понятно, не вызвала восторга в Тегеране. В силу чего Иран сегодня, по сути, является главным бенефициаром срыва, вследствие применения ОМП против гражданского населения в провинции Идлиб и американской «операции возмездия», первых попыток таких договоренностей. Оговоримся, что сказанное совсем не обязательно означает, что именно иранцы устроили, или санкционировали применение ОМП; по мнению некоторых наблюдателей, следы стоит искать в иных местах, например, в спецслужбах Турции, вступающей в очередной виток конфронтации с Россией, в СМИ которой мелькают намеки на причастность Анкары и к недавнему теракту в Санкт-Петербурге.
В итоге, даже если принять версию, что Иран или Б.Асад во всей этой истории ни при чем (по крайней мере, в отношении последнего большинство наблюдателей пока так не считает), Тегеран и Дамаск выглядят сторонами, которые сегодня больше других заинтересованы в доминировании силовых схем развития конфликта в самой Сирии. Равно как и в атмосфере «новой холодной войны» вокруг нее. Многие полагают, что в этом же лагере большую часть времени находятся Турция, Катар и отчасти, КСА. Напротив, США, европейцы, и, разумеется, Израиль, по идее заинтересованы в противоположном сценарии. Позиция Россия в этой ситуации, может изменить баланс в ту или иную сторону. Каков будет выбор?