25 лет назад, 10 мая 1992 г. в столице Туркменистана – Ашхабаде – был подписан протокол об установлении дипломатических отношений между Исламской республикой Иран и Республикой Узбекистан. С Узбекистаном, который для многих на Востоке ассоциируется с входящими в эту страну Самаркандом и Бухарой, у Ирана изначально много точек соприкосновения. В обеих странах принимают во внимание, что территория современного Узбекистана, как и других независимых государств центральноазиатского региона, входила в разные исторические периоды в состав иранских государственных образований или была связана с ними соподчиненностью того или иного уровня. С Ираном ассоциируются многие перипетии истории этого региона на протяжении долгих веков. В таком контексте установление связей с Ираном могло означать постепенное возвращение к своим корням и собственному культурному наследию народов региона, что входит в полное соответствие с их ментальными особенностями. На уровне массового сознания многими в странах ЦА принимается идея о том, что иранская культура не является чуждым элементом духовной жизни народов региона, а является плодом их собственного культурного и исторического багажа. Это закономерно вытекает из общего культурного наследия, неразрывности исторических связей, общих границ, традиционных торгово-экономических связей в предшествующие исторические эпохи. В данной плоскости в немалой степени лежит объяснение той легкости, с которой Иран, после столетий отсутствия прямых контактов с Узбекистаном, «внедрился» в местные реалии и приступил к налаживанию довольно диверсифицированных отношений. За четверть века сложилась солидная правовая база, которая включает как основополагающие документы взаимодействия двух стран, так и конкретные соглашения и договора, конкретизирующие реалии сотрудничества. Все это позволило заложить прочную основу сотрудничества, опирающуюся на важные двусторонние документы.
Однако, несмотря на мощную интеграционную базу, узбекистано-иранские отношения демонстрируют до сих пор явственно ощущаемый запах конфронтационности, хотя нельзя исключить в будущем существенного сближения двух стран. Их позиции по таким важным для обеих стран проблемам как афганская и таджикская, в течении многих лет существенно разнились, и каждая из сторон обвиняла другую в срыве урегулирования. Достижение мира в Таджикистане и потерявшая остроту в связи со сравнительным ослаблением талибов ситуация в Афганистане привели к сближению позиций Узбекистана и Ирана, но холодок взаимного недоверия все никак не выветрился из сферы двухсторонних отношений. Он во многом объясняется религиозной составляющей. Дело в том, что созданию независимого Узбекистана сопутствовал своеобразный исламский бум, закономерно проявившийся после десятилетий диктата официального государственного атеизма. Власти почувствовали опасность роста в своей стране проявлений мусульманского фундаментализма, который они прямо увязывали с иранским влиянием. С течением времени стало ясно, что угрозы, которые, по мнению узбекских властей, были обусловлены исламским фактором, в значительной мере аргументировались внутренними, а отнюдь не внешними причинами. Их следовало объяснять не привнесением извне радикального ислама, а вызреванием внутри страны как продукта внутриполитических противоречий, социально-экономической политики, имевшей своим следствием резкое падение жизненного уровня населения. Власти попытались решительно обуздать проявления фундаментализма, не искореняя его причин. Это подвигло руководство Узбекистана на проведение разнообразных мер по жесткому противодействию распространению исламского фундаментализма. А таких условиях развитие двустороннего взаимодействия между Республикой Узбекистан и Исламской Республикой Иран, где принцип управления зиждется на основе «непрерывного исполнения законов шариата, отвечающих всем требованиям факихов», было обречено если и не жесткое неприятие со стороны узбекского руководства, то никак не на режим наибольшего благоприятствования. Вместе с тем, торгово-экономические связи набрали необходимый темп и стали основой узбекско-иранского сотрудничества. Иран импортирует из Узбекистана хлопок, медь, прокат черных металлов, полиэтилен, катоды и др., экспортируя туда фисташки, черный чай, дизельное топливо, сладости, растительное масло и др. Темпы сотрудничества, тем не менее, никак не соответствуют имеющемуся потенциалу. По словам торгового советника посольства ИРИ в Ташкенте Р.Мохаммадиника, несмотря на декларируемое желание Узбекистана укреплять торговые связи с Ираном, а также несмотря на то, что в Ферганской долине Узбекистана имеются богатые запасы золота, урана, нефти и газа, на данный момент Иран имеет в своем распоряжении лишь малую часть рынка Узбекистана.
В последнее время появились данные о том, что Иран находит в Узбекистане новые сферы сотрудничества. Так, в мае 2016 г. иранская компания National Iranian Drilling Company (NIDC) приняла решение участвовать в тендере по разведке нефти и газа в Узбекистане. Побудительным мотивом к этому явилась нынешняя ситуация на Ближнем Востоке, когда в условиях падение цен на нефть, в самом регионе проекты по разведке нефти и газа закрываются. В этой связи иранские специалисты стремятся участвовать в тендерах на международном уровне в различных странах, в первую очередь – Центральной Азии. Компания NIDC уже открыла представительство в Ташкенте и развивает свой логистический парк для успешного продвижения международных проектов. В Иране оптимистично смотрят на перспективы сотрудничества с Узбекистаном, учитывая громадный потенциал развития торговли Ирана с Узбекистаном и такой фактор, как отсутствие у Узбекистана выхода к водам мирового океана. Иран как нельзя подходит на роль партнера, ибо обладает существенным преимуществом с точки зрения обеспечения транзитных перевозок узбекских грузов. Вот почему Иран уже вошел в первую десятку внешнеэкономических партнеров Узбекистана. Определенные колебания в объемах товарооборота за прошедшие годы двусторонних отношений объясняются кризисными периодами в развитии взаимодействия двух стран в политической области, о чем выше уже говорилось. Так, если в 1996 г. взаимный товарооборот равнялся 150 млн долларов, то в 2017 г. поставлена задача довести объем взаимного товарооборота между двумя странами до 400 млн долларов.
Политический диалог двух стран носит довольно ограниченный характер. В Тегеране считают, что политические отношения между Ираном и Узбекистаном все прошедшие годы не развивались так же интенсивно, как двусторонние торговые отношения, и призывают к полномасштабному расширению политических отношений между двумя странами, подчеркивая насущную потребность интенсивного диалога между Тегераном и Ташкентом. В первое десятилетие взаимного диалога у каждой из сторон имелись серьезные претензии друг к другу. Иран не раз заявлял о том, что Узбекистан является основным каналом реализации политики США в центральноазиатском регионе. Тегеран раздражали изменения векторов политической ориентации Узбекистана. Зигзаги во внешнеполитических пристрастиях Узбекистана вызывали и вызывают в Иране повышенное внимание, ибо всякий раз сигнализируют о новом повороте политической реальности в регионе. Иранское руководство не раз настораживали случаи безусловной поддержки Узбекистаном внешнеполитических шагов США, даже в тех случаях, когда в них не было насущной необходимости. Узбекистан был единственной центральноазиатской страной, решительно поддержавшей введенные США в мае 1995 г. антииранские санкции. При этом ни одно из соседних центральноазиатских государств не выступило тогда на американской стороне. Достаточно негативно оценивали в Тегеране и участие Узбекистана в программе НАТО «Партнерство ради развития», в рамках которой республика в течение ряда лет получала помощь в военной сфере.
Отмеченное на рубеже 2010-гг. очередное политическое сближение между США и Узбекистаном вызвало очередную волну беспокойства в Иране. Трудно в этой связи не согласиться с нынешним главой иранского МИДа М.Д.Зарифом, считающим, что настало время встретиться лидерам двух стран, чтобы обсудить и решить разногласия, «что приведет к росту двусторонних связей». В целом, резюмируя опыт своего сотрудничества с центральноазиатскими странами, Иран понимает, что ему необходимо проводить в этом регионе еще более активную политику, чтобы не только потерять уже завоеванные позиции, а нарастить их новыми. Это вытекает из меняющегося политического климата в регионе, перманентных корректив в деятельности тех или иных внешних игроков, политических трансформаций внутри самих стран региона. В иранском арсенале имеются достаточно существенные экономические ресурсы, которые он может пускать в ход в случае необходимости. Достаточно эффективными могут оказаться методы экономических преференций, с помощью которых он пытается укреплять свое влияние в той или иной стране. В ближайшее перспективе, если амбиции Ирана на региональное лидерство продолжат сопровождаться таким же мощным наращиванием своего экономического потенциала, роль и влияние Ирана в центральноазиатском регионе, и в первую очередь — в Республике Узбекистан, будут только возрастать.