Обзор отчёта SETAV, посвященного турецко-китайским отношениям. Часть 10

В начале апреля месяца этого года Фонд политических, экономических и социологических исследований (SETAV) опубликовал отчёт, посвященный турецко-китайским отношениям. Продолжаем рассмотрение документа с нового раздела, возможно ключевого для нынешнего этапа турецко-китайских отношений и озаглавленного как «Уйгурская проблема». Как указывает автор документа, невзирая на то, что у уйгурской проблемы есть значительный «исторический задний план», в наши дни в большей мере речь идет о проблеме политических, экономических, социальных и культурных прав уйгуров. Согласно официальной позиции Китая, уйгурская проблема – это проблема национальной безопасности. По этой причине Китай избегает обсуждения уйгурской проблемы в качестве внешнеполитической или международной проблемы. Однако, как отмечает автор, с ростом китайской экономики и интеграцией Китая в систему международных отношений, со всей неизбежностью происходит и интернационализация уйгурской проблемы. Как известно, уйгурские диаспоры весьма активны в таких странах, как США, Германия и Турция. Выносящая на повестку дня нарушения политических, социальных и экономических прав уйгурская диаспора, в то же самое время оказывается вынуждена обращаться в соответствующие страны (надо понимать, своего проживания) с целью поиска путей урегулирования вопроса.

В этой связи происходящие нарушения прав человека выносятся на повестку дня неправительственными организациями «самым серьезным образом». В частности, риторика и политика Китая, оставшиеся со времен холодной войны, начиная с вопроса свободы прав человека, продолжают оказывать на уйгур серьезное давление. В настоящее время серьезные проблемы наблюдаются в сфере свободы вероисповедания, родного языка и политического активизма. Официальный акцент китайского правительства на экономическом благосостоянии и условиях жизни не находит серьезного практического воплощения ( не совсем понятно в каком контексте это замечание автора может быть отнесено к отдельно взятой уйгурской проблеме).

После терактов 11 сентября 2001 г. Китай оказался в ряду стран, открыто оказывающих поддержку стратегии США по борьбе с международным терроризмом. При том, что Китай вплоть до настоящего времени в подобном масштабе не столкнулся с террористической угрозой, однако, предпринимает усилия по тому, чтобы исключить её в  перспективе. Однако, в этих усилиях заметную роль играет и уйгурский вопрос, имеющий большую историю. Китай рассматривает уйгурскую проблему в рамках «террористической угрозы» и начиная с 2000-х годов и вплоть до настоящего времени пытается решить его при помощи политики «укрепления безопасности». И если до 2000-х годов уйгурская проблема являлась в большей мере экономической и социальной, то начиная с 21-го века к ней была приделана этикетка «терроризм».

Как отмечает автор, у Турции есть серьёзный потенциал содействия решению уйгурской проблемы, с учётом исторических аспектов последней и мигрантов, направляющихся из региона в Турцию. Однако, упомянутый выше рост террористической угрозы, начиная с 2000-х годов, и неправильное восприятие ( очевидно китайской стороной истинных источников угрозы) привели к тому, что уйгурский вопрос стал своего рода кризисным в отношениях между Турцией и Китаем. Далее автор поясняет тезис о «неправильном восприятии» конкретным примером относительно анахроничного и одностороннего прочтения истории. Китайские историки, по-прежнему, рассматривают уйгурский вопрос в рамках «пантюркизма» и «экспансионистских устремлений турок». Таким образом, происходит политическое прочтение исторической проблемы. В ответ, в турецких академических и популярных публикациях, посвященных уйгурской проблеме громко звучит националистическая тональность. Как заключает автор, эти ложные «прочтения» делают и так имеющие место проблемы даже более запутанными.

Становящиеся достоянием гласности инциденты в рамках уйгурского вопроса вызывают в Турции серьезную реакцию. В качестве примера, в июле 2009 года на площади Урумчи в результате столкновений погибли сотни уйгуров и китайцев – следствием чего стали турецкие протесты. И ещё раз стало понятно, как из заявлений неправительственных организаций, так и правительства и политических партий, насколько уйгурская проблема является чувствительной для Турции. Впрочем, надо ли говорить о том, что такая турецкая реакция,  в свою очередь, вызвала в Китае большую обеспокоенность. После того как ситуация улеглась, отношения между двумя странами удалось вернуть на прежний уровень. Серьезные диспуты вызвала выдача Таиландом 109 уйгуров Китаю. Напротив почётного консульства Таиланда в Стамбуле прокатились акции протеста. В результате накалившихся страстей, президент Реджеп Тайип Эрдоган охарактеризовал некоторые имевшие место случаи, в качестве «провокации».

Подводя черту под разделом, автор указывает, что даже если рассматривать уйгурскую проблему в качестве внутреннего дела Китая, то ситуация оказывает влияние и на уйгуров, живущих за пределами Турции и Китая.  Уйгурская проблема является очень серьезной проблемой для безопасности обеих стран и нуждается в многостороннем анализе и в предложениях по своему урегулированию. Соответственно, и Турции и Китаю следует предложить свои разумные планы по разрешению ситуации. Идеальным было, если бы уйгуры стали «мостом дружбы» между Китаем и Турцией. Однако, как справедливо отмечает автор, в нынешней ситуации это выражение следует воспринимать лишь как громкий слоган и не более того.

62.82MB | MySQL:102 | 0,527sec