Накалявшийся в последние недели и месяцы алжиро-марокканский дипломатический кризис получил неожиданное продолжение в отдаленном географически островном государстве Сен-Винсент и Гренадины в Карибском бассейне.

Конфликт начался еще 19 мая, когда на заурядном, казалось бы, мероприятии, в ходе состоявшегося там регионального семинара, организованного специальным комитетом по деколонизации ООН, произошло жесткое столкновение между присутствовавшими на нем алжирским и марокканскими дипломатами.

По версии Рабата, который первым обвинил в случившемся алжирскую сторону, высокопоставленный представитель внешнеполитического ведомства АНДР набросился с кулаками на марокканского дипломата и ударил его.

В свою очередь, алжирская сторона утверждает о том, что якобы сам марокканский представитель спровоцировал его на подобные действия. Более того – по версии МИД АНДР, Рабат загодя подготовил подобную провокацию и заранее озаботился укреплением охраны своего дипломата, вместе с которой тот, дескать, попытался напасть на представителя Алжира.

Очередной инцидент сопровождался уже традиционными вызовами «на ковер» послов в столицах обоих государств и взаимными требованиями извинений.

В ход пошли чувствительные по современным мировым меркам приемы – стороны используют гендерные рычаги, пытаясь доказать, что конкурент подвергает физическому воздействию женщин-дипломатов.

Показательно, что этому ранее предшествовало выяснение отношений между дипломатическими ведомствами двух стран по вопросу перемещения сирийских беженцев.

Так, например, в апреле-мае текущего года марокканский МИД устроил демонстративное выяснение с алжирскими коллегами по этому поводу, указав, что МВД королевства официально зафиксировало попытки алжирской стороны нелегально переправить к своему соседу десятки сирийцев.

Отношения сторон еще больше обострились после активизации Алжиром работы в направлении предоставления марокканскими властями независимости Западной Сахаре.

И выбор места драки дипломатов двух стран также был неслучаен. Ведь главным вопросом обсуждения в Сент-Винсент и Гренадинах была как раз «деколонизация» данной территории и данное мероприятие было использовано против марокканских интересов.

Причем подобная вспышка ясно продемонстрировала намерение Алжира и далее провоцировать Марокко на ответные действия с целью максимального привлечения внимания международной общественности к данной проблеме с целью максимального ослабления влияния в регионе и мире своего североафриканского конкурента.

О степени заинтересованности в этом алжирской стороны свидетельствует то, что кроме вызова марокканского посла в МИД АНДР «беседу» с ним вел сам министр по делам Магриба Абделькадер Мессахель.

Он в частности, заявил, что «такое поведение является неприемлемым, посягающим на дипломатические обычаи и нарушающим элементарные правила приличия».

Но, несмотря на явное обострение отношений, стороны, во всяком случае, пока, не намерены доводить дело до серьезного столкновения.

Пока представляется, что им выгодно держать ситуацию в таком состоянии, в том числе для отвлечения внимания общественности от более насущных для населения проблем без перехода конфликта в более «горячую» стадию.

Вместе с тем, подобными действиями Алжир ставит Марокко в уязвимое положение. Во всяком случае, ему во многом удалось перевести основное внимание международного сообщества при обсуждении «деколонизации 24 несвободных территорий» на Западную Сахару и теперь официальному Рабату придется выдержать серьезную тяжелую осаду со стороны ряда заинтересованных в давлении на Марокко сил и государств.

Вопрос, чем именно ответит на столь вызывающие действия Марокко самому Алжиру, который явно начал против него дипломатическую войну.

Заметим, что уязвимых мест у последнего достаточно. Особенно же болезненными для него являются берберский и ливийский вопросы.

В первом случае это усиление возможной поддержки марокканскими спецслужбами берберского сепаратистского движения (например, в восточной части страны, в Кабилии и так называемой «Долине Мзаб» на севере Сахары).

Речь, в частности, идет об активизации соответствующих организаций («Движение за автономию Кабилии» и «Движение за автономию Долины Мзаб»), которые, согласно неоднократным утверждениям алжирских властей, получали помощь со стороны «израильских и марокканских спецслужб».

Что же касается Ливии, то, вероятно, действия на этом направлении могут заметно осложнить для Алжира возможности маневра в данной стране. Особенно если они будут направлены на подрыв стабильности и без того достаточно слабого «проалжирского» правительства Файеза Сараджа и на срыв усилий руководства АНДР по стабилизации страны.

Для этого, например, марокканской стороне достаточно лишь просто открыто поддержать претензии фельдмаршала Халифы Хафтара на полноту власти в Ливии, даже не втягиваясь в само противостояние.

В случае же, если подобные контрдействия окажутся малоэффективными, власти Марокко могут перейти к более ощутимым для Алжира мерам, в том числе с использованием ресурсов и возможностей своего израильского негласного союзника, озабоченного явно избыточным вниманием АНДР к палестинскому вопросу.

Что же касается того, кто является фаворитом в разворачивающейся «дипломатической» войне, то пока ее итоги предсказать сложно. Однако как представляется, обе страны здесь рискуют получить для себя негативные последствия, по совокупности способные в будущем перевесить очевидные «плюсы».