Последние по времени сообщения филиппинских органов безопасности о ликвидации в рамках нейтрализации джихадистских группировок на Миндао группы чеченских боевиков вновь поставили вопрос об активизации радикалов в этом регионе и их интернационализации. Само присутствие «чеченцев» на Филиппинах говорит о том, что указанные группировки имеют приличную финансовую базу. В противном случае никаких «чеченцев», ни других «иностранцев» там, как «массового явления», просто бы не было. До сих пор джихадистские группировки в Юго-Восточной Азии не могли похвастаться обилием иностранных кадров. В принципе, это были моноэтнические и моноконфессиональные группы, поскольку основным мотивом и стимулом к их возникновению являлись как раз чисто практические местные моменты и требования социально-экономической автономии. Именно последнее требование является основой их возникновения, а радикальная идеология в данном случае играет роль универсальной идеологической основы в надежде на поддержку движения со стороны «интернациональных группировок» типа «Исламского государства» (ИГ) «Аль-Каиды» (обе запрещены в России) и их зарубежных спонсоров. Собственно, по этой причине они, легко меняя свои внешние ориентиры, свободно переходят из лагеря «Аль-Каиды» в лагерь ИГ. В данном случае для таких групп приоритетом является рейтинг той или иной группы в глазах мусульман и вероятность получения от них финансовой помощи. Другими словами, местные мусульманские меньшинства или отдельные кланы таким образом бунтуют против существующего алгоритма их существования и взаимоотношений с  государственным аппаратом той или иной страны.  С убитыми на Филиппинах «чеченцами» еще предстоит разбираться, поскольку первые сенсационные сообщения как-то затихли, а вместе с тем было бы неплохо ознакомить российскую сторону с документами погибших, что могло бы с большей долей вероятности очень быстро помочь установить их принадлежность к той или иной группировке, а также логистику их попадания в этот регион. Не исключаем, что они могли попасть туда вместе с местными боевиками, которые возвращаются из Сирии. Но в любом случае, это явление не массовое. Более или менее массовым в данном регионе является присутствие лишь уйгуров, которые обкатываются в индонезийских радикальных группах и приобретают боевой опыт. Но в последнее время индонезийские и австралийские силы безопасности при активной агентурной подсветке со стороны китайских коллег очень сильно ряды уйгуров в исламистских группах проредили. Пару раз становилось известным, что те же индонезийцы перехватывали т.н. «инженеров» (специалисты по изготовлению СВУ) из числа иностранцев (последним был марокканец), которые пытались добраться до местоположения местных исламистов. Но повторим, что присутствие иностранных джихадистов — явление нетипичное для этого региона. Основным местом дислокации местных исламистских группировок являются Индонезия и Филиппины, а соседняя Малайзия в данном «разделении труда» в основном играет роль плацдарма для вербовки необходимой базы боевиков и логистического хаба для местных боевиков, которые возвращаются на родину из «горячих точек». В этой связи, в общем-то, Малайзия никогда не становилась ареной проведения каких-либо серьезных джихадистских атак. Но такая ситуация, по оценке тех же американских силовиков, может в самом скором времени измениться. 8 мая с.г. шеф малазийской полиции официально объявил о том, что в Ракке в результате авиаудара еще в апреле с.г. уничтожен малайзийский джихадист Мухаммед Ваннди Джеди, которого власти считали основной фигурой в рамках вербовки и направления в Сирию местных радикалов. Пятью днями ранее полиция также отчиталась о перехвате группы из пяти исламистов, которые осуществляли контрабанду оружия с целью организации терактов именно в Малайзии. По другим данным, которым мы склонны более доверять, это был обычный факт контрабанды оружия из Малайзии повстанцам-мусульманам на юге Таиланда. Но именно с фактом гибели Ваннди местные эксперты и связывают возможную эскалацию насилия в стране. До сих пор самым громким проявлением терроризма в Малайзии был обстрел из гранатометов ночного клуба в Куала-Лумпуре в июне 2016 года. До этого были также несколько случаев захвата заложников за выкуп в штате Сабах, но это было делом рук пришлых «филиппинских» боевиков. В том же июне прошлого года неизвестные обстреляли в столице бар, ранив восемь человек. Но власти, кстати, этот эпизод считают проявлением недобросовестной конкуренции, а не террористической вылазкой. Кстати, сам Ваннди от этого эпизода категорически дистанцировался и осудил его. Малазийская полиция регулярно проводит профилактические аресты лиц, которые, как предполагается, связаны с Ваннди и его сторонниками в Сирии. Но в основном эти профилактические аресты свидетельствуют о том, что задержанные только вынашивали планы по атаке на какой-то бар или ночной клуб, но к активной фазе подготовки так и не приступали. Это, кстати, свидетельствует о хорошей агентурной работе местных органов безопасности. Американские эксперты полагают, что малайзийцы читали перехваты посланий Ваннди через мессенджер «Телеграмм», но мы все-таки рискнем предположить, что органы безопасности сумели внедрить своих людей на каналы связи непосредственно в самой Малайзии. После гибели Ваннди предполагается, что малайзийские джихадисты затеют перегруппировку и выберут себе нового лидера, который начнет самоутверждаться с помощью организации резонансных терактов. В качестве примера они приводят аналогичные алгоритмы действий радикалов в Индонезии и Бангладеш. Мы эту точку зрения не разделяем, поскольку из вышесказанного очевидно, что малайзийские приверженцы джихада в большей мере стараются с властями не ссориться. Они занали очень выгодную с точки зрения бизнеса нишу: курируют логистику боевиков и переправку оружия в другие горячие точки при молчаливом согласии полиции на это в обмен на полный отказ от проведения каких-либо насильственных действий внутри Малайзии.