Отказ Катара выполнить условия ультиматума, предъявленного арабскими странами, может привести к распаду Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ — Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман, Саудовская Аравия). Такое мнение выразил 2 июля в беседе с корр. ТАСС Джорджио Кафиеро, ведущий аналитик агентства по геополитическим рискам «Галф стэйт аналитикс» (Gulf State Analytics), базирующегося в США. «Нет оснований полагать, что Катар капитулирует и примет список из 13 требований, — считает он. — Очевидно, что четыре страны, принявшие меры против Катара, передали список условий, понимая, что Доха не сможет с ними согласиться. Катар утверждает, что некоторые требования основаны на дезинформации, поэтому у эмирата нет возможности внести [требуемые] изменения, которые бы удовлетворили саудовский блок, — сказал Кафиеро. — Например, страны [Саудовская Аравия, Бахрейн, ОАЭ и Египет] утверждают, что Катар имеет определенные отношения с Корпусом стражей исламской революции (КСИР, элитная составляющая ВС Ирана), террористической сетью «Аль-Каида», группировкой «Исламское государство» (обе запрещены в РФ) или ливанской «Хизбалла». Катар утверждает, что подобные обвинения основаны на фейковых новостях». Это абсолютно справедливо: нельзя одновременно дружить с просаудовской изначально «Аль-Каидой», проиранской «Хизбаллой» и группировкой ИГ. Многовато как-то даже для Катара. В общем-то, КСА, ОАЭ и АРЕ могли в принципе гораздо проще и прозаичнее обозначить свои требования. Прекратить мешать им делать свою политику в Ливии, где прокатарские исламисты не дают монопольно захватить власть в стране креатуре АРЕ и ОАЭ в лице Халифы Хафтара; спонсировать террористическую кампанию в египетских городах и на Синае, чему египетские силовики не могут ничего реального противопоставить; переориентировать телеканал «Аль-Джазира» на хвалебные оды мудрости саудовского и эмиратовского руководства в рамках их участия в аравийской коалиции в Йемене; свернуть всю свою активность по строительству военных баз в регионе Африканского Рога (это могут делать только КСА и ОАЭ с АРЕ, причем, очень часто с нарушением международного права), а также, наконец, закрыть два очень удачно срежессированных, организованных и осуществленных проекта по распространению своего влияния в мусульманском мире в виде роста влияния «Братьев-мусульман» и экспансии ИГ. И не потому, что это плохо, а потому, что это мешает аналогичным проектам КСА в виде ослабевшей «Аль-Каиды» и йеменского аналога «Братьев-мусульман» в лице партии «Ислах», с которой сначала Эр-Рияд рассорился как раз из-за ее дружбы с Катаром, а теперь пытается восстановить отношения, дабы хоть как-то закончить провальную кампанию в Йемене. В общем и целом проигрывают Эр-Рияд, Абу-Даби и Каир гонку за лидерство в регионе Ближнего Востока и Северной Африки Дохе и Анкаре. Отсюда и нервная реакция в виде санкций.

По мнению американского эксперта, «разрыв между требованиями Эр-Рияда и его союзников по восстановлению отношений и гибкостью Катара по этим вопросам настолько обширный, что потенциальный дипломатический выход из ситуации становится все менее реальным с течением кризиса». Напомним, что 4 июля с.г. Доха передала через Кувейт, которые в данном случае играют роль традиционного медиатора, ответ на ультиматум КСА-ОАЭ-АРЕ, а те в свою очередь взяли паузу на 48 часов для того, чтобы изучить его. Согласимся с американским экспертом: в этом ответе Катара, скорее всего,  нет никаких намеков на те уступки, которые от него ожидают. Собственно, свой ответ на ультиматум Доха уже продемонстрировала, публично высказавшись за укрепление отношений с Ираном, а также интенсифицировав процесс размещения турецких военнослужащих на своей территории в рамках договора о совместной обороне с Анкарой. Вообще резкий крен в требованиях «нападающих» именно на турецкий аспект был, конечно, в большей степени инициативой Египта и ОАЭ, а Саудовская Аравия на это пошла в большей степени вынужденно. Таким образом «нападающие», по нашей оценке, совершили стратегическую ошибку. Они присоединили автоматически к ультиматуму, помимо Дохи, еще и Анкару, что, безусловно, прибавило уверенности в себе Катару. Зачем это было сделано со стороны Каира понятно, но чем думали при этом в Эр-Рияде, в принципе анализу не поддается. Напомним, что именно через турецкую территорию идет большая часть всего материально-технического снабжения просаудовских группировок в Сирии. Такая акцентированная антитурецкая позиция Эр-Рияда означает по факту две вещи: либо саудовцы решили закрыть свой сирийский проект, либо напряжение в борьбе между ними и турками за монопольное доминирование над повстанческим сегментом на севере Сирии в Идлибе достигло своей кульминации. Склонны более доверять второму варианту, первый означал бы провал сирийской стратегии ныне главного наследного принца КСА Мухаммеда бен Сальмана, на что он пойти не может. Что же касается развала ССАПГЗ, то он уже фактически и не существует. В данном случае мы не говорим даже о чисто экономических проблемах этого альянса: до сих пор не удается выйти на принятие единого НДС; есть серьезные проблемы с таможенными правилами; отсутствует единая система налогообложения, существуют проблемы с созданием единой энергосистемы, и т.п. Если пройтись по всем пунктам декларации о намерениях в экономическом аспекте, то становится понятным, что страны-участники к реализации многих из них еще внутренне не готовы. Но и с точки зрения политического аспекта, Катар — это далеко не единственная проблема союза. Вспомним недавний выпад КСА против Омана в связи с его «проиранской позицией» в йеменском конфликте. Тогда тоже звучали угрозы исключения из рядов ССАПГЗ со стороны  Эр-Рияда, но тогда ОАЭ и Кувейт этот демарш со стороны Саудовской Аравии не поддержали. При этом взаимоотношения между ОАЭ и КСА также далеки от идеала, разрыв между этими странами уже происходит на той же йеменской площадке и в Ливии, несмотря на нынешнюю солидарную позицию в отношении Катара. Так что вопрос распада ССАПГЗ, по крайней мере де=факто, — это вопрос краткосрочной перспективы.