Катарский кризис и российские интересы

Нынешний кризис в зоне Персидского залива, связанный с конфликтом между Саудовской Аравией, Объединенными Арабскими Эмиратами (ОАЭ), Бахрейном и Египтом с одной стороны и Катаром с другой, был навязан арабским странам извне. Его опасность заключается не только в возможном военном противостоянии арабских государств с Ираном, но и в вероятности обострения межконфессиональных отношений между представителями двух основных ветвей ислама — суннитами и шиитами. В этом контексте Россия является отличным кандидатом на роль посредника в процессе нормализации обстановки в регионе, однако успешная реализация этой миссии зависит от многих обстоятельств, и в первую очередь от реакции на действия Москвы со стороны Запада. Такое мнение высказал в понедельник в интервью корр. ТАСС известный египетский писатель и публицист, профессор политологии Тарек Хегги. «В условиях напряженности в зоне Персидского залива нельзя упускать проблему, которая вызывает особое беспокойство, это конфликт между суннитами и шиитами, ведь весь кризис вокруг Катара нужно рассматривать именно в этой плоскости», — сказал Хегги. «И если говорить о сложившихся на настоящий момент реалиях, то в случае возникновения вооруженного конфликта Египет, обладающий мощнейшей армией в регионе, поддержит Саудовскую Аравию и ОАЭ, то есть будет вовлечен в военную конфронтацию между этими двумя арабскими государствами и Ираном», — пояснил египетский эксперт. Египетский политолог поддержал возможность усиления роли России в регионе, в том числе и в зоне Персидского залива. «Арабы знают и сейчас это понимают особенно четко, что у российской вовлеченности в дела региона нет никакой имперской подоплеки, какая наблюдается у Европы или Соединенных Штатов», — сказал эксперт. «Конечно, у России есть свои интересы, но она, — уверен Хегги, — не экспортирует свои устои или схемы, которые намерена применить в регионе». Россия, по его словам, «доказывает, что не намерена устанавливать новую, по своей мерке и по своему усмотрению, модель взаимоотношений». По его мнению, «именно поэтому Россия — отличный кандидат на роль посредника в урегулировании и нынешнего конфликта вокруг Катара». «Получится ли это у Российской Федерации — не факт, так как Саудовская Аравия в настоящее время находится полностью в руках американской администрации во главе с Дональдом Трампом», — заметил Хегги. Как считает египетский профессор, «руководство ОАЭ ближе к пониманию необходимости роли России в регионе, но вызывает большие сомнения, что Вашингтон сможет принять действенное участие Москвы в делах этого региона». В этой контексте интересна постановка вопроса: Египет пока аккуратно ищет посредника в рамках решения патовой ситуации, которая связана с ситуацией по вспышке антикатарской активности со стороны «четверки». И, судя по всему, надежды на США в данном случае не срабатывают. Как мы уже сообщали, надежды в этом плане на нынешнюю американскую администрацию  не оправдываются именно по той причине, что она находится в перманентном состоянии внутренней турбулентности, и надо отдавать себе отчет, что никаких целенаправленных, осознанных и проработанных схем решения основных международных  конфликтов у этой администрации нет и не будет в среднесрочной перспективе. Но сейчас речь не об этом, остановимся на некоторых тезисах египетского эксперта. Категорически не согласимся с его выводами о том, что этот конфликт «привнесен извне» и с тем, что его надо рассматривать в плоскости глобального шиитское-суннитского противостояния. Нынешняя кризисная ситуация никакого отношения с этому не имеет, и является активной фазой именно внутрисуннитского конфликта интересов с использованием антишиитской истерии исключительно лишь в рамках усилия пропагандистского аспекта и придания требованиям «четверки» некоторого глобального смысла, который должен замаскировать чисто узконациональные интересы атакующих в глазах суннитской мировой уммы. Нынешний «обмен любезностями» между основными суннитскими державами есть только прорыв нарыва долгоиграющего регионального противостояния, или кульминация той конкуренции и борьбы, которые Доха навязала своим суннитским соседям  в рамках регионального соперничества в борьбе за умы мусульман.  Причем конфликт надо рассматривать шире, и отдавать себе отчет, что в данном случае мы имеем дело с региональной схваткой между «четверкой» и Катаром-Турцией, что выводит это конфликт по своим масштабам далеко за рамки одного  региона Ближнего Востока. Многие обозреватели в этой связи очень много говорят о столкновении экономических интересов двух этих противников, о каких-то гипотетических трубопроводах и т.п. Скажем сразу, что все участники этой схватки, за исключением, пожалуй, только АРЕ, являются абсолютно экономически самодостаточными и не являются прямыми экономическими конкурентами, нынешнее положение дел их вполне устраивает, а необходимые корректировки было возможно провести и не прибегая к открытому конфликту. То, что мы видим, — это борьба прежде всего за идеологическое влияние за умы суннитов по всему миру в рамках двух официально противостоящих друг другу идеологий — салафизма и «Братьев-мусульман», которые в принципе также по большому счету являются лишь средством, а не причиной. Причина -это узконациональные интересы по доминированию в политическом исламском пространстве, а использование какой-то идеологии — это вопрос  тактики. Тот же Катар, будучи ваххабистским государством, активно использует в зависимости от ситуации и  «братьев», и джихадистов-салафитов. В этой связи говорить можно только о причинах обострения именно сейчас. В данном случае сыграло несколько факторов, но главными из них надо видимо считать два.

  1. Реальная опасность развала аравийской коалиции в Йемене в связи с резким обострением саудовско-эмиратовских отношений по вопросу дальнейшей тактики действий в этой стране. И Саудовская Аравия в данном случае направила «пар» ОАЭ  на другой объект, тем самым создавая иллюзию «общего врага» и «аравийского единства».
  2. «Четверка» не смогла противопоставить своим конкурентам ничего внятного в рамках их активности в болезненных для нее мировых точках, и решилась в этой связи на «последний довод королей». Со своей арабской спецификой разумеется, которую грубо говоря можно обозначить как «много грозных слов, мало результата». В этой связи говорить о чисто военной фазе нынешнего конфликта излишне, и тем более о вовлеченности в нее вооруженных сил АРЕ, которые находятся не в самой лучшей своей кондиции. Иран и шиитская экспансия к данной борьбе отношения не имеет никакого в принципе. Как и  «привнесенный извне конфликт». Привнести чего-то в случае, если к этому нет предпосылок внутри того или иного сообщества или стран региона, практически невозможно. Тем более это справедливо в связи со способностью по организации такого рода маневров со стороны нынешней администрации Белого дома.

Теперь о предлагаемой роли Москвы в разрешении конфликта конфликта. Сразу скажем, что нынешний кризис безусловно выгоден Москве с геополитической точки зрения и помогает оттягивать единые силы суннитских спонсоров исламистского терроризма от противостояния светскому режиму в той же Сирии, а также самым серьезным образом нивелирует угрозу экспансии джихадизма, чему мир был свидетелем в середине 1990-начале 2000 годов. Двум основным спонсорам джихадизма в лице Катара и КСА  сейчас не до спонсирования внешних кризисов с использованием исламского фактора в той же России или центральноазиатском регионе, они сцепились в схватке между собой. И это основной плюс от нынешней ситуации для Москвы. В этой связи занятие нейтральной позиции, что Россия сейчас и демонстрирует, с минимальным участием в каких-либо посреднических усилиях (эта деятельность заранее обречена не неуспех с учетом малого набора инструментов воздействия у российской стороны на участников кризиса) является оптимальной моделью поведения в данной ситуации. И исходить необходимо из очень жестких и циничных соображений: внутрисуннитская борьба выгодна Москве с точки зрения нивелирования возможности создания единого антиасадовского альянса международных сил; она отвлекает силы и средства ее участников от стимулирования террористической активности и локальных конфликтов на территории России; она вынуждает участников этого кризиса апеллировать к Москве в том числе и путем активизации экономических связей с точки зрения  заинтересованности в дальнейшем нейтралитете российской стороны. Все это автоматически снимает с повестки дня вопрос о какой-то посреднической активности России на этом направлении.

62.83MB | MySQL:102 | 0,570sec