В конце июля 2017 года было объявлено решение Европейского суда, согласно которому организация радикальных исламистов ХАМАС, остается в списке тех, кого Евросоюз – как и Израиль, Канада, США и Япония считают террористами. Данное определение стало фактическим продолжением заявления президента США Дональда Трампа, который выступая в мае с. г. в Эр-Рияде, поместил ХАМАС в список террористических организаций наряду с «Исламским государством», «Аль-Каидой» (обе организации запрещены в России) и «Хизбаллой». Такой «подарок» к десятилетию установления почти безраздельного контроля ХАМАСа над сектором Газы и его превращения в плацдарм регулярных террористических вылазок против Израиля, стал очередным неприятным сюрпризом для этой группировки, которая так и не оправилась от последствий антитеррористической операции ЦАХАЛа «Несокрушимая скала» в 2014 году.
Факторы кризиса
Сами по себе эти неприятности не стали бы столь критичными для ХАМАСа, если бы эта террористическая группировка не столкнулась с рядом других, трудно решаемых вызовов. Среди них — неблагоприятная для ХАМАСа региональная политическая динамика в этом десятилетии и серия стратегических просчетов руководства организации. Включая возникший в 2011 году разлад с ее главным спонсором – Ираном, отношения с которым, несмотря на объявленное в 2015 году преодоление разногласий, в прежнем объеме так и не были восстановлены. А также последовательно рухнувшие надежды на поддержку Египта, Турции и, наконец, Катара.
Но главной проблемой ХАМАСа обещает стать новое обострение многолетнего конфликта с Палестинской национальной администрацией (ПНА), под контролем которой находятся не только населенные палестинскими арабами анклавы на Западном берегу р. Иордан (в еврейской терминологии, Иудея и Самария), но официально и сектор Газы. Конфликт между Организацией освобождения Палестины (ООП) и ее ядром – движением «светских национал-радикалов» ФАТХ, и движением радикальных исламистов ХАМАС достиг пика в июне 2007 года. Тогда ПНА фактически распалась на два анклава – «Хамасстан» Исмаила Хании в секторе Газа и «Фатхленд» Махмуда Аббаса на Западном берегу р. Иордан, придав противостоянию двух палестинских группировок еще и территориальную коннотацию.
И в нынешнем витке противостояния двух палестинских арабских группировок не было бы ничего необычного, если бы не один момент. В мае 2017 года Махмуд Аббас пошел на то, что он не раз обещал, но до того дня не решался делать – объявить сектор Газа «мятежной провинцией», причем, не ограничившись общей декларацией, предпринял серию шагов, которые сильно затруднили жизнь жителей Газы и работу местного управления. Эти шаги включали сокращение или полную отмену субсидий действующим в секторе административным, образовательным и социальным институтам; прекращение перевода средств, из которых выплачивалась зарплаты сотрудникам организаций в секторе, подчиняющихся ХАМАСу, и отказ оплачивать счета за воду и электроэнергию, которую туда поставляет Израиль. Следующим объявленным шагом, должно было стать резкое сокращение объема поставляемых в сектор медикаментов, которые, согласно помощнику, М.Аббаса, Ахмаду Майдалани, в любом случае «проедает ХАМАС» (надо полагать, через коррупционные схемы реализации лекарств – как и прочих товаров – на «черном рынке»).
Нельзя не заметить, что данные действия практически дезавуируют линию, которой глава ПНА Махмуд Аббас (полномочия которого на этом посту формально истекли более семи лет назад), придерживался все прошедшее десятилетие. Несмотря на фактический распад ПНА, он настаивал на своем статусе официального лидера всего «палестинского народа», где бы он ни находился – на Западном берегу, в Газе или диаспоре. Следовательно, нынешние заявления, что Рамалла, как заметил глава отдела по гражданским делам ПНА Хусейн аль-Шейх, «не собирается продолжать финансировать переворот ХАМАСа в Газе», означают поворот практически на 180 градусов от прежней линии ПНА/ООП. Причиной, по мнению комментаторов, является поиск Рамаллой новых средств давления на ХАМАС с тем, чтобы заставить его лидеров «добровольно» вернуть сектор Газа под власть ПНА – или, на худой конец, отказаться подрывной деятельности в отношении ее на территории Западного берега. Именно с этой целью лидеры ПНА также попытались убедить правительство Израиля сократить поставки в Газу израильского электричества.
На самом деле, попытки втянуть Иерусалим в противостояние с ХАМАСом лидеры ПНА/ООП предпринимали неоднократно, пытаясь создать ситуацию, при которой у израильского руководства не останется выбора, кроме как «зачистить» сектор Газа от радикальных исламистов и, опять-таки, за неимением лучшего варианта, вновь передать его под контроль ПНА. Дав тем самым Рамалле возможность получить двойной выигрыш: не понеся никаких издержек, получить Газу «на серебряном блюде», и параллельно развернуть очередной виток кампании по де-легитимации Израиля, по обыкновению обвиняя его на всех доступных платформах «в военных преступлениях против народа Палестины».
В Иерусалиме, со своей стороны, легко просчитывали цели данной стратегии ПНА, усилия которой в этом смысле оказывались, в основном, безуспешными. И на этот раз частично пошли навстречу просьбам Рамаллы, не особенно обращая внимания на раздающуюся «слева» критику якобы проводимой правительством политики «коллективных наказаний» жителей сектора, не только исходя из логики, что Израиль «не обязан облегчать жизнь ХАМАСу, который сутками напролет роет террористические туннели». И уж точно совсем не потому, что сегодня в Иерусалиме решили подержать игру ПНА.
Вождь, изгнанник и снова вождь
Причину, на наш взгляд, следует искать в появлении новой «карты», которая, не исключено, может серьезно повлиять на геополитический расклад территории между рекой Иордан и Средиземным морем. Речь идет о появлении у ХАМАСа нового союзника – Мухаммеда Дахлана, в прошлом близкого соратника и одного из возможных наследников Махмуда Аббаса – а затем его главного противника в движении ФАТХ. С целью избавиться от опасного конкурента, в 2011 году М.Аббас обвинил М.Дахлана в причастности к убийству Ясира Арафата и добился его исключения из движения ФАТХ. После чего М.Дахлан был вынужден эмигрировать с Западного берега в ОАЭ и поселиться в крупнейшем городе эмиратов Дубае, где он имел устойчивые связи с местной финансовой и политической элитой.
Именно М.Дахлан, по данным СМИ стоит за признаками готовности Каира несколько скорректировать свое отношение к ХАМАСу, уровень враждебности которого (включая изоляцию границы сектора Газа со стороны Синая, что по многим параметрам не сопоставимо более жестко, чем его «блокада»со стороны Израиля) уже ставит под вопрос перспективы выживания режима радикальных исламистов в секторе Газа. Индикатором возможных перемен стала готовность Египта «вернуть свет» в дома и учреждения Сектора, в обмен на выполнение лидерами ХАМАСа выдвинутых ранее Каиром условий в сфере безопасности.
Что касается самого М.Дахлана, то это был далеко не первый резкий поворот в его политической судьбе. Уроженец города Хан-Юнис на юге сектора Газа, М.Дахлан, вместе с вместе с Маруаном Баргути (отбывающим ныне несколько пожизненных заключений за террор и убийства израильских граждан) был создателем экстремистского молодежного движения «Шабиба» и сам арестовывался израильскими спецслужбами. Будучи одним из координаторов ООП по организации первой интифады, М.Дахлан поддержал «соглашения Осло», с подписанием которых он вернулся из Туниса в Газу. От имени ПНА/ООП участвовал в координации сотрудничества с израильскими силами безопасности по вопросам борьбы с террористическими организациями, включая ХАМАС. Он был одним из координаторов переговорного процесса команды Я.Арафата с правительством Эхуда Барака в Кемп-Дэвиде в 2000 году – что не помешало М.Дахлану осенью того же года выразить поддержку развязанной тем же Я.Арафатом новой волны арабского террора (т.н. «интифады Аль-Акса»).
Летом 2007 года М.Дахлан – бывший «сильный человек» Газы, возглавлявший Службу превентивной безопасности в Секторе был изгнан из него ХАМАСом вместе с теми из его сторонников, кто не был сброшен с крыш или расстрелян в домах и на улицах боевиками группировки во время упомянутого исламистского переворота. Но именно он стал тем человеком, который в июне с. г. используя свои тесные связи в Каире и Абу-Даби, разрешил, пусть и временно, энергетический кризис в Секторе, убедив Египет ежедневно отправлять в Газу сотни тонн топлива для генераторов местной электростанции, а власти ОАЭ – оплатить эти поставки.
Понятно, что этим гуманитарным жестом уроженца Сектора в пользу населения своей «малой родины», дело не ограничивается. Равным образом, взаимный интерес М.Дахлана и лидеров ХАМАСа к сотрудничеству на почве общей ненависти к М.Аббасу и его «клану» объясняет многое, но тоже далеко не все. По данным СМИ, М.Дахлан привел представителей ХАМАСа к главе египетской разведки Халеду Фавзи (Khaled Fawzy) и видным фигурам во властной иерархии Абу-Даби, в период, когда и их разочарование нынешним главой ПНА, дошло до максимума.
Будучи в прошлом, с точки зрения ряда арабских столиц, «ультимативным адресом» на «палестинской арабской улице», сегодня М.Аббас в их глазах выглядит едва ли не главным препятствием реализации египетского плана регионального мира. Важного для них, среди прочего, потому, что он мог бы закрыть «палестинскую тему», продолжающую диспропорционально влиять на публичную повестку дня арабских стран, но уже ставшую контрпродуктивной для умеренных суннитских режимов, и не дающую им возможность осуществить столь желаемое ими включение Израиля в систему региональной безопасности, способную противостоять иранским заявкам на региональную гегемонию и вызову суннитских течений исламского экстремизма.
Не исключено что М.Дахлан видится этим арабским лидерам фигурой, способной со временем заменить М.Аббаса, а для начала запустить механизм хотя бы начальной «нормализации» режима ХАМАСа в Газе. Во всяком случае, стать адресом, с которым, отличие от экстремистов типа нового лидера ХАМАСа в секторе Яхьи Сануара (кстати, земляка М.Дахлана из города Хан-Юнис и его однокашника по Исламскому университету в Газе) или его заместителя Халиля аль-Хийя, умеренные прозападные суннитские режимы смогут иметь дело. И тем самым обеспечить относительное спокойствие в тылу формирующегося антииранского блока, в составе КСА, Египта, Иордании и ОАЭ, с возможным неформальным (пока) участием Израиля.
Итогом состоявшихся в конце июня в Каире под эгидой генерала Х.Фавзи серии контактов людей М.Дахлана с переговорной группой ХАМАСа, стало соглашение, окончательно сформулированное на встрече М.Дахлана с Я.Сануаром. В соответствии с договорённостью, «теневой кабинет» ХАМАСа в Газе будет распущен, а контроль над институтами власти в Секторе будет перераспределен между ХАМАСом и командой М.Дахлана.
Лидеры ХАМАСа будут продолжать контролировать сферу безопасности, в случае выполнения им ряда условий. Среди них – требование учесть «пожелания» Каира в отношении необходимости борьбы со структурами, идентифицируемыми с «Исламским государством» и другими ячейками глобального терроризма в секторе Газа и на его границе с Синайским полуостровом. А также согласиться на строительство на границе Сектора с египетским Синаем стометровой буферной зоны (и шоссе вдоль нее), оборудованной средствами электронной защиты, видеокамерами и вышками наблюдения. Эти условия, судя по утверждению представителей ХАМАСа, что «интересы безопасности Египта не отличаются от интересов безопасности сектора Газа», лидеры организации так или иначе были вынуждены принять. Со своей стороны, в Каире тогда не стали настаивать на немедленной реализации своего требования о выдаче Египту семи террористов, причастных к террористическим атакам на Синайском полуострове.
Сферой влияния М.Дахлана, должна стать гражданская администрация, а также финансово-экономический блок и иностранные дела. Что открывает перед М.Дахланом перспективы вновь получить доступ к ресурсам, которые он имел до своего изгнания из Сектора в 1997-2005 годах. Тогда МДахлан, член высшего руководства ООП, и глава (до 2003 года) всемогущей Службы превентивной безопасности в Газе – одной из 12 спецслужб, отданных Я.Арафатом своим ближайшим сподвижникам – стоял во главе сложной сети официальных и неформальных связей с ключевыми фигурами административных, религиозных, семейно-клановых, торгово-промышленных, информационных, социальных, культурно-образовательных и прочих структур Сектора. Что позволяло ему осуществлять контроль над общественно-политическими процессами финансовыми потоками (включая сбор налогов и распределение международной финансовой помощи) во вверенной ему Газе. А также получать отчисления от торгово-промышленных и экспортно-импортных монополий (экспорт сельскохозяйственной продукции, импорт топлива, строительных материалов) и получать отчисления от прочих законных и незаконных видов деятельности. То есть, делать то, что делали и нередко продолжают делать главы аналогичных властно-персональных группировок в других палестинских анклавах – бывшие коллеги М.Дахлана по выстроенному Я.Арафатом и слегка замаскированному под «палестинское государство в пути» механизму распределения финансово-политических ресурсов.
Иными словами, административные и политические полномочия, которые согласно одобренному египтянами соглашению с ХАМАСом, получает М.Дахлан, создают впечатление фактического согласия нынешних вруководителей Сектора вернуть ему, как минимум, часть из уже освоенной исламистами инфраструктуры влияния, который он имел в Газе 10 лет назад. Достижению этой же цели явно помогут и уцелевшие в исламистском перевороте 2007 года сторонники М.Дахлана, которых он получил право взять с собой в Сектор. Взамен новый глава зарубежного «политбюро» ХАМАСа И.Хания, и лидеры группировки, которые унаследовали его посты в Секторе, надеются на способности М.Дахлана поддерживать режим открытых, на максимально долгий срок, пограничных переходов в Рафахе между Египтом и Газой на более длительные периоды. А также на продолжение внешнего финансирования (прежде всего, со стороны союзников М.Дахлана в ОАЭ) стабильных поставок в Сектор дизельного топлива. И, не в последнюю очередь, на возможности выезда из Газы за рубеж и возвращения туда местных жителей, что особенно актуально для лидеров и политического и военного крыла группировки и их приближённых, передвижение которых сильно ограничено израильской и египетской блокадой сектора.
Мотивы Израиля
В любом случае, за всеми этими, на первый взгляд, техническими вопросами просматривается вполне очевидная перспектива – если этот процесс будет продолжаться — формирования в Газе самостоятельного палестино-арабского «квази-государства», официально и реально независимого от ПНА.
Не трудно заметить, что подобное развитие событий на этом этапе может устроить и многие фракции в руководстве Израиля – что и объясняет его необычную готовность прислушаться к не менее нестандартной просьбе М.Аббаса помочь ему «финансово и политически высушить ХАМАС».
Во-первых, эта тенденция вполне укладывается в очевидную большинству израильтян исчерпанность первоначальной «парадигмы Осло» и бесперспективность поиска единой линии по отношению к ПНА в свете ее окончательного распада на «Фатхденд» на Западном берегу, и «Хамасстан» в Газе. И, соответственно, является аргументом в пользу тех, кто требует выстраивания самостоятельной политики по отношению к каждому из них. Что касается сектора Газа, то в военно-политическом руководстве Израиля, судя по всему, укрепляется мнение, что «политика сдерживания», разные варианты которой применялись к анклаву радикальных исламистов после их вооруженного захвата власти летом 2007 года, уже достигло своих пределов. Что ставит под вопрос релевантность всей доктрина «управления кризисом в Газе без управления Газой», которой придерживались все израильские правительства после вывода из Сектора в 2005 году еврейского населения и военных баз в рамках плана «одностороннего размежевания» Ариэля Шарона. Новая доктрина, озвученная после переформирования правительства Израиля, в связи со вступлением в правящую коалицию «правой светской» партии «Наш дом-Израиль» (НДИ), исходит из следующего понимания: Израиля не намерен сам инициировать новую войну в секторе Газа (равно как и на Западном берегу р.Иордан, Ливане и Сирии), но, если очередного конфликта избежать не удастся, для ХАМАСа он должен стать последним.
При этом имеющиеся сценарии того, что же будет с Сектором и его населением «на следующий день», неочевидны. Меньше всего энтузиазма сегодня вызывает все еще циркулирующая в ультралевых кругах Израиля идея признать правительство ХАМАСа и вести с ним переговоры, не требуя предварительного согласия исламистов принять требования международного сообщества о признании Израиля и отказу от террора. Немногим больше сторонников у идеи проведения ЦАХАЛом силового уничтожения в Газе военной и «гражданской» инфраструктуры местных и международных террористических сетей, с передачей Сектора либо ПНА – на что в Иерусалиме, в свете отсутствия в Рамалле готовность к какому-либо приемлемому компромиссу с Израилем, решительно не согласны, или же иной «ответственной внешней силе», на роль которой желающие пока не просматриваются.
С другой стороны, демонтаж режима радикальных исламистов в Газе и ликвидация условий для его реинкарнации в будущем, потребует от Израиля восстановления долгосрочного прямого административного контроля над Газой, чего в Иерусалиме также хотели бы избежать. Шансы на т.н. «чеченский вариант» — израильская зачистка Газы от террористических группировок, с последующей передачи контроля и власти в Секторе местным партнерам, с которыми можно будет иметь дело – все эти годы выглядели сомнительными. Ибо возможных кандидатов пришлось бы искать среди глав семейно-общинных кланов, вождей осевших в Газе бедуинских племен, либо шейхов исламских духовных организаций, и опирающихся на них военизированных группировок, которые в массе своей придерживаются не менее, а иногда более жестких, чем ХАМАС версий радикального исламизма.
«Фактор Дахлана», может стать ожидаемым выходом из положения, причем, не только потому, что решение первоочередных проблем сектора, теоретически, снижает мотивацию ХАМАСа к развязыванию очередного столкновения с Израилем – что для лидеров группировки может выглядеть единственным выходом из кризиса власти, каковы бы ни были для них последствия такого шага. В долгосрочном плане подобное «разделение властей» в Секторе, теоретически, дает возможность распространить на Газу политику «кнута и пряника», предложенную министром обороны Израиля Авигдором Либерманом. То есть, как он заметил в интервью палестинской газете «Аль-Кудс» в октябре прошлого года, способствовать «реанимации анклава, который и через два года после разрушительного конфликта с Израилем не пришел в себя» включив его в устраивающие Израиль долгосрочные схемы безопасности. И все это – без необходимости как вновь оккупировать Газу, так и вести с ХАМАСом прямые или неофициальных переговоры на его условиях, и более того – получить рычаги для дальнейшей маргинализации этой группировки в среде палестинских арабов и арабо-мусульманском мире в целом.
Во-вторых, предложенная египтянами схема реструктуризации власти в Газе в обмен на обеспечение поставок в Сектор и его связи с внешним миром через границу с Египтом – при ожидаемом достаточно жестком пресечении последним использования этих каналов для террористической активности — может означать постепенное втягивание Каира в процесс установления им внешнего контроля над Сектором. Чего Израиль все последние годы и добивался, а Египет отказывался делать, но теперь, возможно будет готов взвесить такой вариант в рамках упомянутых более общих схем регионального урегулирования и безопасности.
При этом, рассчитывать на время от времени обсуждаемый в некоторых кругах вариант «большого сектора Газа», то есть создание автономного палестинского образования под протекторатом Египта, на территории Сектора и пограничных районах Синайского полуострова, пока явно рассчитывать не стоит. Во всяком случае, вызвавшее большой резонанс в феврале этого года заявление тогдашнего министра без портфеля, а ныне министра связи от правящей партии Ликуд Аюба Кара, согласно которому «премьер-министр Биньямин Нетаньяху и президент США Дональд Трамп примут план президента Египта Абд аль-Фаттаха ас-Сиси о создании Палестинского государства на территории сектора Газы и Синайского полуострова, а не в Иудее и Самарии» было немедленно опровергнуто Каиром. Что может означать как обычный wishful thinking слегка увлекшегося израильского политика, так и нежелание египтян делать достоянием гласности те или иные сюжеты, которые могли действительно обсуждаться в двух- и трехстороннем режимах.
В-третьих, появление в Газе некоего варианта политического самоопределения палестинских арабов может устроить Израиль по еще одной причине. Оно будет реализовано вне рамок договоренностей Израиля и ООП, шансы достичь которого, по мнению, как правых, так и большинства левонастроенных израильтян, сегодня близки к нулю. Как, впрочем, и с точки зрения Махмуда Аббаса, чья команда последние 2-3 года ведет политику «дипломатической интифады» – масштабного антиизраильского подстрекательства и международной делегитимизации еврейского государства. Но, несмотря на это, с точки зрения международного сообщества именно ПНА продолжает считаться «ультимативным адресом» для палестино-израильского диалога. И коль скоро договорённостей с ней об окончании конфликта пока нет, Израиль, который до последнего сантиметра ушел из Газы в 2005 году, продолжая при этом обеспечивать базовые гуманитарные потребности местного населения, продолжает, как абсурдно это ни звучит, в глазах международных организаций считаться оккупирующей стороной.
Появление в Секторе палестинской квази-государственной автономии позволяет Израилю завершить эту тему. Особенно если во главе такого образования, в случае реализации соглашения между М.Дахланом, олицетворяющем идею «светского палестинского национализма» и исламистами из ХАМАСа, будет стоять своего рода «правительство палестинского арабского единства» – чего, несмотря на многочисленные попытки, так и не удалось достичь в ходе многочисленных переговоров ХАМАСа и ПНА. Собственно, появлению такой опции вольно или невольно подыграл сам М.Аббас который, устроил в Газе финансовый и энергетический кризис, отправил на досрочную пенсию шесть тысяч госслужащих, и совершил еще ряд шагов по «удушению» режима ХАМАСа, попытавшись, к тому же втянуть в этот процесс Израиль и Египет. И тем самым фактически заявил о снятии с Рамаллы ответственности за ситуацию в Секторе.
Есть ли перспектива?
При всем при этом, шансы на реализацию подобного сценария, в силу ряда обстоятельств, пока остаются не более чем умозрительными.
Прежде всего, осознав направление процесса, его активно пытается торпедировать М.Аббас, который, используя в качестве повода обострение кризиса на Храмовой горе в Иерусалиме, резко усилил свою антиизраильскую риторику, стремясь перехватить инициативу у ХАМАСа. Параллельно обратившись к руководству исламистов с предложением начать очередной диалог о примирении враждующих фракций палестинских арабов. На встрече с делегацией ХАМАСа, состоявшейся 1 августа в резиденции главы ПНА в Рамалле, М.Аббас пообещал возобновить оплату поставок в сектор электроэнергии, подписать «президентский указ» об отмене финансовых санкций, включая снятие запрета на прямой перевод иностранной валюты в банки Газы. А также предложил распустить «теневой кабинет» ХАМАСа в Газе, в обмен на включение его представителей в «правительство палестинского единства». Разумеется, с условием немедленного и официального дезавуирования любых договоренностей, достигнутых ХАМАСом с Мухаммедом Дахланом.[1]
Далее, нет оснований предполагать, что союз с М.Дахланом является для лидеров ХАМАСа стратегическим, а не просто тактическим выбором, который мгновенно потеряет для них смысл и ценность, как только (и если) первоочередные проблемы выживания режима радикальных исламистов будут решены. Нет и гарантий, что и сам М.Дахлан, вопреки его прагматизму – а возможно, и благодаря ему, не попробует договориться со своими «друзьями террористической юности» на их радикальной антиизраильской платформе, если он почувствует хоть малейшую выгоду от такого поворота событий.
Наконец, создание «государства Газа» будет означать официальную отмену положенной в основу «процесса Осло» идеи прямых «мирных» переговоров Израиля с ООП как «единственным представителем палестинского народа». Хотя уже почти полная эрозия этой идеи для очень многих в мире секретом не является, она слишком утвердилась за последние четверть века в международном дипломатическом, политическом и правовом дискурсе, чтобы просто быть снятой с мировой повестки дня. Далеко не все индивидуальные и государственные и межгосударственные субъекты, вовлеченные сложную систему связей, интересов и амбиций выстроенную вокруг «изначальной» концепции «палестино-израильского мирного процесса», с восторгом примут разрыв этой схемы. Все это в любом случае потребует согласия и поддержки ключевых мировых и региональных держав, чего добиться будет не так просто.
Тем не менее, потрясший ближневосточный регион политический водоворот «арабской весны», уже дал дорогу появлению целого ряда геополитических схем, появление которых ранее считалось немыслимым. Потому, не исключено, что печально-знаменитый лозунг «вначале Газа» [и Иерихон] под знаменем, которого ныне уже оба покойные Ицхак Рабин и Шимон Перес в начале 90-х гг. прошлого века продвигали идею договоренности Израиля с ООП по модели «мир в обмен на территории», может получить совершенно новое содержание. И если не сейчас, то в будущем.
[1] Daniel Siryot, «Report: Rival Palestinian factions negotiate rapprochement», Israel Hayom, /08/2017