Главные события мая — июня в Марокко и вокруг него были в той или иной мере связаны с неурегулированностью западносахарской проблемы.
21 мая по случаю 32-й годовщины со дня образования Фронта ПОЛИСАРИО президент АНДР Абдельазиз Бутефлика вновь подтвердил, что Алжир будет поддерживать сахарцев. В тот же день глава сепаратистов Мохаммед Абдельазиз заявил, что он не исключает возобновления боевых действий против Марокко, прерванных в 1991 году.
23 мая последовал ответ. «Официальный источник» в Рабате объявил, что из-за позиции Алжира по западносахарской проблеме король Мохаммед У1-й не поедет в Триполи на саммит Союза арабского Магриба /САМ/, который должен был состояться 25 — 26 мая. Подтвердив позицию в поддержку Фронта ПОЛИСАРИО — сепаратистского движения, выступающего за независимость Западной Сахары — «Алжир взял на себя ответственность за срыв возможности возобновить на самом высоком уровне строительство Единого Магриба», — утверждалось, в частности, в коммюнике МИД Марокко.
Саммит в Триполи должен был стать первым с 1994 года, когда процесс строительства САМ был прерван из-за разногласий между Марокко и Алжиром по поводу западносахарского урегулирования. В Триполи Марокко представил глава МИД королевства.
24 мая стало ясно, что сахарцы не столь единодушны в своей поддержке марокканской принадлежности Западной Сахары, как это регулярно пытается представить официальный Рабат. Начиная с этого дня и до 29 мая административный центр сахарских провинций город Эль-Аюн стал ареной столкновений между группами сахарцев и марокканской полицией. Поводом для выступлений, проходивших под знаменами Фронта ПОЛИСАРИО, стал перевод одного из осужденных сахарцев из местной тюрьмы в тюрьму города Агадир. По официальной версии, заключенный отбывал наказание за «наркоторговлю и организацию нелегальной иммиграции».
В результате вмешательства полиции 17 человек получили ранения, 21 — арестован. Согласно испанской прессе, число раненых составило около 50 человек, арестованных — несколько десятков. Испанские СМИ отмечают, что реальный размах выступлений неизвестен, равно как и масштабы репрессий. Они утверждают, что уже после выступлений группы полицейских и марокканских «колонистов» «разграбили несколько домов местных жителей и избили их обитателей». Формально власти Эль-Аюна признали факты налетов на дома, утверждая, что они производились с целью найти запасы камней и бензина, использовавшихся участниками выступлений.
Затем манифестации солидарности сахарцев с участниками выступлений в Эль-Аюне прошли в Смаре, Дахле, Агадире, и даже в университетском городке в Рабате.
В связи с выступлениями сахарцев официальное информационное агентство МАП распространило комментарий, в котором резко осуждались «заговорщики», которые хотят «представить мирный город Эль-Аюн в огне и крови», в то время как речь идет «всего лишь о нескольких несовершеннолетних, выступивших на улицах всего одного квартала». МАП осудило «яростную кампанию дезинформации» и обвинило ряд испанских газет в использовании «антимарокканской пропаганды, подготовленной в Тиндуфе /близ этого алжирского города находятся лагеря Фронта ПОЛИСАРИО — прим.авт./».
В ответ на выступления испанской прессы марокканские власти в течение июня не допустили в сахарские провинции ряд испанских делегаций, в составе которых были представители неправительственных гуманитарных организаций и журналисты. По версии официального Рабата, эти делегации намеревались «дестабилизировать королевство».
Со своей стороны лидер сепаратистского Фронта ПОЛИСАРИО Мохаммед Абдельазиз заявил, что манифестации сахарцев означают начало «этапа ненасильственной мирной борьбы» за независимость.
Судя по всему, выступления сахарцев подтолкнут основных игроков международной политики к более активным действиям по урегулированию сахарского конфликта, причем эти действия могут не понравиться Марокко. Так, уже 9 июня глава МИД Испании Мигель Анхель Моратинос направил письма своим коллегам из Алжира, Мавритании, Марокко, а также в руководство Фронта ПОЛИСАРИО. В этих посланиях он указал на «неприемлемость» для Мадрида существующего статус-кво.
16 июня Рабат объявил, что в «современном контексте» он не сможет принять визит премьер-министра Алжира Ахмеда Уяхьи. 10 дней спустя он отозвал «для консультаций» своего посла из Найроби после того, как Кения признала т.н.Сахарскую Арабскую Демократическую Республику.
18 мая очередной «национальный проект» выдвинул король Марокко Мохаммед У1. В тот день он дал старт «национальной инициативы человеческого развития». В переводе на простой язык речь идет об обучении молодежи самым необходимым профессиям, рассматриваемом как одна из мер по борьбе с бедностью. В рамках долгосрочного плана предполагается принять ряд мер по созданию стабильных рабочих мест и оказанию помощи наиболее обездоленной части подданных королевства. Для разработки такого плана правительству Дриса Джетту отведено три месяца. Монарх не уточнил, во что обойдется государственному бюджету реализация этого плана.
По индексу человеческого развития, определяемому Программой ООН для развития /ПНЮД/, Марокко находится на 125-м месте среди 177-ми стран. К категории «абсолютно бедные» относятся 20 проц.из 30-миллионного населения Марокко. 49 проц.марокканцев старше семи лет являются неграмотными.
Инициатива монарха практически совпала с 2-летней годовщиной трагических событий в Касабланке /16 мая 2003 года/. Те теракты были совершены молодыми людьми — исламистами, выходцами из одного из самых бедных кварталов Касабланки — Сиди-Мумен, в котором исламистским проповедникам удалось повести за собой значительную часть молодежи.
После исламистов, которые имеют две легально действующие партии, аналогичным институтом решили обзавестись активисты берберского движения. В начале июня они подали запрос на легализацию Демократической партии амазигов /ДПА/, учредительный съезд которой должен состояться 15 ноября с.г. Формально конституция запрещает формирование религиозных и этнических партий, однако исламистов /Партия справедливости и развития и Цивилизационный альянс/ этот запрет не коснулся. Однако в отношении берберов, скорее всего, власти вспомнят про основной закон страны. Как отметил председатель Подготовительного комитета учредительного съезда ДПА Омар Лузи, «до настоящего времени МВД хранит полное молчание относительно нашего запроса». ДПА выступает за федеративное устройство Марокко, «развитие культурного, лингвистического и религиозного многообразия», «продвижение светского образа жизни», в то время согласно конституции ислам является государственной религией Марокко, а арабский — официальным языком.
За два месяца много событий прошло на антиисламистском «фронте». 2 мая несколько сотен исламистов, осужденных после терактов 16 мая 2003 года в Касабланке, начали голодовку. Их главным лозунгом было то, что они якобы осуждены за убеждения и не имеют ничего общего с этими терактами. Акция проводилась в более чем десяти пенитенциарных заведениях Марокко, что явно указывало на ее скоординированный характер.
После событий 16 мая 2003 года марокканские суды приговорили к разным срокам тюремного заключения 1087 исламистов, в том числе 56 — к пожизненному. В отношении 17-ти экстремистов была использована высшая мера наказания.
Акция заключенных исламистов была «приостановлена» 27 мая.
18 мая испанское правосудие предъявило обвинения группе исламистов, арестованных в октябре 2004 года в рамках антитеррористической операции под условным наименованием «Нова». В обвинительном акте утверждалось, что две террористических ячейки, действовавших в Мадриде /Испания/ и Кенитре /Марокко/, были связаны с «Аль-Каидой» и готовили теракты против наиболее знаковых зданий испанской столицы. Участниками этих ячеек были главным образом марокканцы. Ряд боевиков этих ячеек обвиняется также в причастности к терактам 11 марта 2004 года в Мадриде, в результате которых погибли 191 человек. По данным следствия, руководство ячейками, созданными в 2002 году, осуществлял марокканец Мустафа Маймуни. В настоящее время он находится под следствием в Марокко по подозрению в причастности к терактам в Касабланке.
3 июня уголовная палата столичного суда приговорила к смертной казни двух исламистов, обвиненных в причастности к терактам в Касабланке 16 мая 2003 года. Оба приговоренных состояли в экстремистской организации «Ат-Такфир валь-Хиджра». Они обвинялись, в частности, в предумышленном убийстве, совершенном в Надоре. Еще 12 исламистов, проходивших по этому же делу, получили от 1 до 20 лет тюрьмы.
Смертные приговоры выносятся в Марокко, но они не исполняются с 1993 года.
Уже 27 июня перед столичным судом предстали еще 46 исламистов, в том числе 6 женщин. Все они обвинялись в участии в «преступной организации, готовившей террористические акты». Большинство подсудимых было арестовано в ходе антитеррористической операции марокканской полиции, проведенной 26 января 2004 года в городах Мекнес и Фес. Тогда погибли один полицейский и один исламист.
9 июня стало известно, что Надия Ясин — дочь духовного лидера самой влиятельной в Марокко исламистской организации «Аль-Адль валь-Ихсан» Абдессаляма Ясина — предстанет перед судом по обвинению в «покушении на устои монархии». Будучи неофициальным представителем по печати «Аль-Адль», Н.Ясин в интервью еженедельнику «Аль-Усбуа аль-Джадида» заявила, что ей больше импонирует республиканский режим по сравнению с «авторитарным». Судя по всему, официальный Рабат почему-то принял это высказывание на свой счет.
Процесс над Н.Ясин начался 27 июня и тут же был перенесен на «более позднюю дату».
Взгляды Н.Ясин разделил принц Мулай Хишам — «Красный Принц» — третий в списке на престолонаследие после наследного принца Мулая Хасана /сын Мохаммеда У1/ и принца Мулая Рашида /брат монарха/. На Мулая Хишама, который выступает за ограничение власти короля и учреждение режима конституционной монархии, тут же была «спущена» официальная пресса. Она обвинила Мулая Хишама в том, что тот пошел на союз с исламистами.
Тем временем марокканские спецслужбы все больше внимания уделяют древнему городу Фес с тем, чтобы не допустить превращения духовной столицы королевства в криминальную. Марокканским блюстителям порядка пришлось немало поработать: всего за шесть месяцев — с ноября 2004 по май 2005 года — они задержали свыше 17 тысяч правонарушителей, ликвидировали 29 преступных сообществ, арестовали 2013 преступников из числа 3 тысяч находящихся в розыске. И это — только в одном городе, который марокканские власти стремятся сделать одной из туристических вывесок страны.
В первой декаде июня в регионе Сахеля впервые начались крупные американские маневры, рассматриваемые наблюдателями как ответ США на активизацию «Аль-Каиды» в регионе. Кроме американский войск в них участвовали военнослужащие из Алжира, Мавритании, Мали, Марокко, Нигера, Сенегала, Туниса и Чада. Всего лишь за несколько дней до этого, 3 июня, «Аль-Каида» напомнила о своем присутствии в регионе. Банда из 150 экстремистов атаковала военную базу на северо-востоке Мавритании. В результате этой атаки погибли 15 военнослужащих.
Штаб антитеррористических маневров, получивших условное наименование «Флинтлок-2005», находился в Дакаре. Со стороны США в них участвовали 700 военнослужащих сил специального назначения. Восемь стран региона выставили 3 тысячи военнослужащих. Маневры с боевыми стрельбами завершились 26 июня.
Ранее американский конгресс выделил 100 млн долларов на проведение в период с 2007 по 2012гг.серии маневров со странами Сахеля и Северной Африки. Все эти учения будут проведены в рамках антитеррористической инициативы под условным наименованием «Транс-Сахара». Цель американских затрат — не допустить переброски исламистов из стран Северной Африки в Ирак.
Важное событие в российско-марокканских отношениях произошло 16 июня. В тот день Рабат принял решение отменить въездные визы для граждан Российской Федерации, прировняв их тем самым к гражданам стран Шенгенской зоны. Главная цель подобной меры очевидна — привлечь российских туристов, уже давно заработавших репутацию не самых экономных. Согласно данным марокканского министерства туризма, в 2004 году в королевстве побывали 11,3 тыс. туристов из России, что на 41 проц. больше показателя предыдущего года.
Туризм является одним из основных источников валюты для королевства. Ежегодно он дает до 2 млрд евро, что сопоставимо с доходами от экспорта фосфатов и денежными переводами от марокканцев, работающих за границей.