Переговоры при подготовке совместного заявления США и России по Сирии шли непросто, но конструктивно и профессионально. Об этом в субботу на специальном брифинге заявил представитель Госдепартамента высокого ранга. «Я бы описал дискуссии как интенсивные, сложные, но профессиональные и в конечном итоге конструктивные», — сказал он. Президенты РФ и США Владимир Путин и Дональд Трамп в результате краткого общения на полях саммита организации Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) во Вьетнаме одобрили совместное заявление по Сирии. Документ был подготовлен экспертами двух стран и окончательно согласован в субботу главой российского МИД Сергеем Лавровым и госсекретарем США Рексом Тиллерсоном. Главы государств подтвердили свою решимость нанести поражение террористической группировке «Исламское государство» (ИГ, запрещено в Росссии) в Сирии, договорились поддерживать действующие военные каналы связи для обеспечения безопасности вооруженных сил США и РФ, а также предотвращения опасных инцидентов с участием сил партнеров, ведущих борьбу с ИГ. Вот собственно и все итоги краткосрочной встречи российского и американского лидеров «на полях» саммита АТЭС. Оба президента оценили это заявление «как предельно важное», но, по сути, это лишь некая правильная дипломатическая практика, которая призвана закамуфлировать в общем-то провал планов по проведению отдельной обстоятельной встрече по ряду острых международных проблем. Нас в данном случае волнует исключительно сирийская ситуация. Почему такая встреча не состоялась? Мы уже сообщали о том, что такой сценарий по одной и важной причине сейчас реализован быть не может. Просто потому, что договариваться сторонам на сирийском направлении не о чем. И никаких «сложных интересных дискуссий» между российскими американскими дипломатами просто не было. Говорить серьезно о том, что «российская сторона будет влиять на Тегеран в рамках снижения потенциала подконтрольных ему группировок в Сирии, а американцы делать то же самое в отношении джихадистов», не приходится в принципе. Американцы проиграли конкурентную гонку за город Бу-Кемаль, и в общем-то на сегодня стороны укрепились или договорились о разделении зон традиционного влияния. Отсюда очень прозаичные констатации договоренностей в заключительном заявлении, которые за неимением реальных прорывных договоренностей заполнены фактурой, которая и так существует и будет существовать вне зависимости от динамики двусторонних отношений или положения на фронтах. Мы имеем ввиду коммуникации между российскими и американскими военными по вопросу избежания каких-либо инцидентов на земле и в воздухе. Надо быть реалистами и понимать, что кроме этого никакого иного реального взаимодействиями между военными двух стран быть не может ни в Сирии, ни где-нибудь еще. В этой связи перед американцами сейчас стоит только одна проблема — ввести зону своего влияния на севере Сирии в некое юридическое поле путем придания ей статуса зоны деэскалации де-юре, а не де-факто. Такие же планы имеются у Вашингтона и в отношении района Эт-Танф. Москве важно сейчас запустить процесс «общесирийского мирного процесса» в рамках организации неких глобальных дискуссионных площадок с целью демонстрации реальной альтернативы нынешнему «женевскому тупику». Пока эти намерения двух сторон сталкиваются со многими проблемами. Для Москвы — это позиции Анкары, Дамаска и Тегерана по вопросу разграничения и дислокации мониторинговых миссий в Идлибе, а также по вопросу участия сирийских курдов в качестве самостоятельной силы в такого рода дискуссионных и переговорных форматах. Много вопросов вызывает у турецкой стороны (и Дамаска, кстати, тоже)  планы по установлению новой зоны деэскалации в курдском Африне. Для американцев — это безусловный конфликт между курдами, которые составляют костяк лояльной им коалиции «Силы демократической Сирии» (СДС) с суннитскими племенами, и опять же позиция Турции по вопросу их дальнейшей поддержки курдов. Кстати, по ряду косвенных признаков американцы не смогли по этому вопросу договориться с турками в рамках проходящего сейчас визита турецкого премьер-министра  Б.Йылдырыма в США. По крайней мере, руководство Пентагона по итогам переговоров с ним заявило о том, что «озабоченность Турции им понятна, но поддержка курдам будут осуществляться еще некоторое время». То есть ситуация на этом направлении никак не трансформируется в среднесрочной перспективе, что для Анкары конечно неприемлемо. И последующее заявление турецкого премьера о «проблеме Гюлена», которая, по его словам, остро стоит в рамках двусторонних отношений, также свидетельствует об этом сохраняющемся «расхождении мнений» по курдскому досье. Ровно потому, что первоначально Анкара при благоприятном ходе консультаций по курдскому досье не планировал заострять этот вопрос. Анкара в данном случае старается маневрировать между российской и американской сторонами по вопросу курдского досье, но факт остается фактом. И Москва, и Вашингтон рассматривают курдов как потенциальный инструмент влияния на турецкую сторону в нужном себе направлении. Причем начальные позиции в этом вопросе у двух сторон абсолютно разные. Для американцев — курды это единственная их опора на сегодняшний день «на земле». Иных инструментов для этого у них просто нет. Для Москвы же это инструмент вспомогательный с учетом наличия сирийских правительственных сил и шиитских формирований. Но обе стороны по этому поводу имеют проблемы: США с турками, а Россия помимо турок еще и сирийцами и иранцами. По мере уничтожения структурированной инфраструктуры ИГ курдская проблема выходит на первый план. В некотором роде — это некий оселок для двух основных сторон кризиса в лице США и России с точки зрения выбора: либо курды, либо укрепление базы своей лояльности у суннитских племен. Это не говоря уже о динамике взаимоотношений с Анкарой.
Все это означает некое затишье как на военном, так и на дипломатическом поле. Наступает пора локальных стычек и племенной дипломатии. Тем более, что по ряду данных, бои за Бу-Кемаль снова возобновились. Сторонники ИГ якобы ночью с 10 на 11 ноября контратаковали позиции сирийских войск в этом городе и даже сумели захватить часть позиций в городе. Пока сложно сказать, насколько эта контратака была массовой и успешной. Мы не склонны такого рода данным доверять в силу того, что у исламистов просто нет сил для таких атак. В любом случае все это эпизоды тактического характера. Развитие ситуации в приграничных иракских и сирийских районах позволяет говорить о том, что ИГ там надеяться не на что. В этой связи возникает вопрос о том, что имели ввиду американские и российские дипломаты, когда говорили о том, что они полны «решимости нанести военное поражение ИГ». Но оно и так нанесено, если мы берем классические военные схемы. С кем и на каком направлении собираются дальше бороться «договаривающиеся» стороны, пока непонятно. Рискнем предположить, что ни с кем. Логичнее было бы предположить, что стороны сейчас начнут «устаканивать» ситуацию в контролируемых ими районах.