В связи с предстоящим российско-ирано-турецким саммитом в Сочи по сирийском урегулированию представляет интерес позиция Вашингтона в этой связи. Безусловно, даже несмотря на телефонный разговор российского президента В.В.Путина с Д.Трампом накануне саммита, американцы оказываются «чужими» на этом мероприятии. Их по большому счету просто проигнорировали, что без всякого сомнения является ударом по их самолюбию. В любом случае, вне зависимости о итогов саммита (а вернее — практической  реализации  достигнутых на нем договоренностей. А они обязательно будут зафиксированы, в ином случае никакого саммита просто бы не было) это как раз то самый ассимитричный ответ Вашингтону на все его экономические санкции. Сражаться с США надо не в экономике (это в по большей части просто невыгодно, поскольку главной статьей американской экономики  является печатный долларовый станок, а доллар — резервной мировой валютой), а на площадке их мессианской идеи безусловного доминирования в мировой политике. И не надо думать, что американцев волнует только экономика, их волнует не в меньшей степени их первое место в мире. События подобные сочинскому саммиту в принципе и есть очень серьезный удар по их репутации «единственного» мирового игрока. Именно с этой точки зрения надо рассматривать этот саммит. Сразу же отметим, что правильность этого вывода подтверждают аналитические оценки американского аналитического сообщества, тесно связанного с Пентагоном и Белым домом, в отношении предстоящей встречи в верхах. Они в принципе отдают легкой паникой и сконцентрированы вокруг нескольких тезисов.

1. «Исламское государство» (ИГ, запрещено в России) находится на пороге своего военного поражения, что однако совершенно не несет в себе перспективы какого-то политического урегулирования в Сирии. То есть, эти две вещи не взаимосвязаны и их надо разделять. При этом игнорируется факт того, что именно разгром ИГ снял с повестки дня вопрос о свержении Башара Асада и автоматически привел к нынешнему состоянию дел: то есть нынешнему саммиту, Астане и созываемому Конгрессу сирийского национального диалога.
2. Политический процесс в Сирии поляризован и предстоящие переговоры в Сочи вряд ли принесут какой-либо позитивный результат.
3. США являются первым по значимости политическим и военным игроком в Сирии в силу того, что это единственная страна, которая ставит в качестве своей приоритетной задачи разгром именно ИГ. И в отличие от остальных стран-участниц конфликта — это единственная задача Соединенных Штатов, которая стоит выше всех остальных соображений. Интересный пассаж, который, кстати, был придуман в Госдепартаменте с целью закамуфлировать неспособность Вашингтона влиять на ситуацию в Сирии более глобально. Прежде всего в силу отсутствия  серьезной опоры «на земле» в общесирийском масштабе и соответственно неспособности свернуть режим Б.Асада чисто военным путем. То есть, если мы не можем, то это потому, что мы просто не хотим. Дальше — еще интереснее. Оказывается, опора на «Силы демократической Сирии» (СДС), основу которых составляют курды, была вызвана именно решением этой задачи даже в ущерб двусторонним отношениям с Анкарой. И оказывается прекращение программы ЦРУ США по материально-техническому снабжению «повстанческих сил» в начале с.г. было вызвано как раз  этим обстоятельством. А более наивные аналитики полагали, что это было вызвано полной исламизацией повстанческого сегмента, и дальнейшая помощь в общем-то неподконтрольным себе формированиям обходилась «в копеечку» и несла безусловные репутационные риски. Но главное — после падения Восточного Алеппо стало очевидным, что свержение военным путем Б.Асада становится «непроходящим вариантом». И это обусловило перераспределение далеко не безграничных средств для решения наиболее актуальной на сегодняшний день задачи — укрепление того сегмента оппозиции, который пусть и локально, но позволяет американцам закрепится на севере Сирии.  Но вернемся к рассуждениям американских аналитиков, которые рассчитаны на обывателя, а не на потребление госсструктрами. Это важный момент, поскольку аналитические агентства США начинают все больше играть роль  пропагандистов, а не трезвых и циничных «оценщиков» ситуации. А это чревато последствиями. Достаточно вспомнить негативный опыт СССР, где все анализы подгонялись под идеологию. Под другую, но все равно идеологию сейчас американские аналитики подгоняют свои доклады и оценки.

Несмотря на эту свою первоочередную задачу борьбы с ИГ, Вашингтон все-таки привержен гуманитарным ценностям, и будет влиять на позицию Дамаска в рамках использования режимом химического оружия. В данном контексте упоминается атака на сирийскую военную базу в ответ на якобы имевшую место химическую атаку в Шейхуне. Про доказательства естественно не говорится. Как и про то, что половина «Томагавков» не долетело до цели «по техническим причинам». Но в данном случае основное в ином — тема химоружия сейчас становится основной в пропагандистских усилиях США по дискредитации Дамаска и Москвы соответственно. Особенно на фоне последнего по времени проигрыша в  баталиях по этому вопросу в ООН.

4. Борьба с ИГ после разгрома его военной инфраструктуры не заканчивается. Этим, и только этим обстоятельством объясняется тот факт, что Вашингтон принял решение остаться на севере Сирии на еще не неопределенный период времени. В качестве довода правильности такой позиции приводится пример возникновения явления ИГ в Ираке после вывода оттуда американского контингента в 2011 году. Некоторые наиболее активные американские политологи в этой связи говорят еще и о том, что присутствие американских военных обусловлено еще и необходимостью сдерживания роста Ирана в этом регионе. Касаясь вывода американцев из Ирака и возникновения в этой связи ИГ, отметим, что ИГ возникло как раз в силу обмана со стороны американцев местных суннитов, которые им поверили и в обмен на предполагаемую свою инкорпорацию в исполнительную власть Ирака истребили сторонников «Аль-Каиды» (запрещена в России) в провинции Анбар. Но не получили ничего и решили, что будут решать эту проблему своими собственными силами. Отсюда и возникновение ИГ.
5. Позиция США в связи любым форматом переговоров заключается в соблюдении трех позиций. Это необходимость политических реформ, учет позиций курдов в предстоящем мирном урегулировании, снижение иранского фактора в сирийской внутренней расстановки сил. При этом американцы признают, что совпадение позиций между США и РФ по Сирии «очень лимитированы». При этом среди «совпадений» — признание роли курдов, функционирование зон деэскалации и надежда на то, что Москва будет позитивно влиять на снижение роли «Ирана и ливанской «Хизбаллы» в Сирии. При этом по всем остальным вопросам позиции сторон диаметрально противоположны.