Алжирские власти с большим вниманием отслеживают развитие ситуации в приграничном с АНДР марокканском г.Джерада, в котором с 22 декабря 2017 года не прекращаются протестные выступления как берберских, так и арабских жителей, в которых участвовала большая часть его населения.

Они начались после гибели двоих молодых марокканцев (братья 23 и 30 лет) при добыче угля на кустарной шахте.

В ходе выступлений их участники заимствовали лозунги, казалось бы, начавшего угасать берберского (рифянского) движения Hirak! («Хватит!»), направленные «против маргинализации и бедности», предпринимателей, организовавших кустарную добычу и перекупку угля, не обеспечивающих там безопасность труда.

Кроме того, участники многотысячных протестов, ежедневно собираемых на центральной площади города, требуют от властей направить средства на развитие Джерады и ее окрестностей и предоставить им занятость.

Сами жители свидетельствуют, что очередная гибель молодых углекопов стала последней искрой к выступлениям против властей, которые ими обвиняются в «целенаправленной маргинализации города», страдающего, по их словам, «от отсутствия базовой инфраструктуры и программы его развития» и улучшения их повседневной жизни.

Одновременно протестующие осудили власти за удорожание коммунальных услуг, в том числе счетов за воду и электричество.

Вслед за этим местные политические организации и профсоюзы призвали население к всеобщей забастовке, на которую первыми откликнулись торговцы и школьники. К ним вскоре присоединились наемные работники частного сектора и в конце концов – государственные служащие.

О серьезности ситуации свидетельствует то, что протесты уже поддержали целый ряд национальных профсоюзов и правозащитных организаций, включая Демократическую конфедерацию труда, Демократическую федерацию труда, Марокканский трудовой союз, Лево-демократическое объединение, Марокканскую ассоциацию по правам человека и Национальную федерацию образования.

Важно заметить, что проблема Джерады отчасти схожая с той, что испытывали в свое время британские углекопы. Еще сравнительно недавно местный уголь достаточно высоко ценился на мировом рынке, однако в связи с падением цен на это сырье его промышленная добыча стала нерентабельной и была в конце 1990-х годов остановлена, хотя основные доходы населения Джерады получало как раз от его добычи и сбыта.

Впрочем, в отличие от властей Великобритании, закрывших свои проблемные шахты еще в 1980-х годах, власти Марокко не предложили их коллегам никакой альтернативы, кроме возможности уехать, которой обладают далеко не все.

Часть населения в поисках работы уехала в более крупные города, оставшееся же продолжило добычу угля дешевым кустарным способом из шахт, не отвечающим современным критериям безопасности труда.

В результате ежегодно здесь гибнет не менее двух подобных углекопов. Однако последняя по времени такая гибель вызвала всплеск негодования, на что во многом повлияли протесты на севере страны.

Согласно заявлению местного представителя Марокканской ассоциации по правам человека, «Люди живут в неустроенности. Власти закрыли шахты, оставив их наедине с собственными проблемы. Без них у города нет другого ресурса, чтобы жить за счет него, нет работы, поскольку других предприятий, на которые бы можно было устроить такую массу народа, здесь нет. До закрытия на угольных шахтах работали свыше девяти тысяч человек.

Серьезность проблемы признают и сами власти, в частности, представители государственных статистических органов, заявляющие, что район Джериды является одним из самых бедных в Марокко.

Между тем, протестующие обвиняют власти в том, что они сознательно закрыли по сути находившиеся под контролем государства шахты, чтобы перевести добычу угля в полулегальную сферу с целью уменьшить на нее затраты.

Они указывают на то, что, несмотря на объявление о «нерентабельности» такого производства, власти королевства раздают подряды частным предпринимателям на такого рода работу, которая ведется без соблюдения элементарных мер безопасности.

Соответственно, по словам протестующих, кровь десятков погибших за время, прошедшее с момента официального закрытия находившихся под государственным присмотром угольных шахт, ложится как на недобросовестных предпринимателей, эксплуатирующих труд людей, которым некуда больше пойти, так и на сами власти, разделяющие с ними «этот кровавый бизнес».

Между тем, заимствование протестных лозунгов Северного Рифа населением северо-восточной части Марокко создает риск усиления протестов в других отдаленных от крупных центров регионах, имеющих схожие проблемы с севером.

Несмотря на то, что по данным местной полиции, пока выступления носят мирный характер, они не могут не тревожить власти, знающие о том, что в стране немало городов и регионов, подобных Джераде, особенно национальных, берберских, население которых ранее в 2013 – 17 гг. также выходило на улицы со схожими лозунгами.

Не случайно, что 3 января к месту событий прибыли члены правительства страны, причем министр энергетики Азиз Реббах побывав там, обещал в ближайшее время представить «точный план работы» для «улучшения экономической и социальной ситуации в крае», предусматривающий как «неотложные меры», так и действия, рассчитанные на долгосрочную перспективу.

По его словам, они будут нацелены на полноценное развитие Джерады и окрестностей этого города на основе реализации программы по созданию новых рабочих мест применительно к использованию местных минеральных ресурсов.

По оценке министра, их потенциальные объемы свидетельствуют о том, что добыча сырья может стать вновь интересной в промышленных объемах.

Кроме того, власти также планируют усилить контроль за выдачей лицензий, позволяющих их владельцам торговать легально углем, зачастую добытым нелегально.

Вопрос состоит в том, сможет ли марокканское руководство оперативно решить подобные проблемы, существующие во многих удаленных от приморской полосы регионах, население которых сочувственно относится к последним выступлениям рифян?

Тем более, что заявления властей о намерении срочно решать возникшие кризисы может с высокой долей вероятности привести к началу протестов в не менее проблемных районах центральной, юго-восточной и южной частей страны.