Россия установила контакты с талибами несколько лет назад для получения гарантий безопасности для российских граждан и загранучреждений в Афганистане. Об этом заявил 29 марта журналистам спецпредставитель президента РФ по Афганистану, директор Второго департамента Азии МИД Замир Кабулов. «Контакты изначально были установлены несколько лет назад, когда мы серьезно обеспокоились возможностью террористических угроз для российских загранучреждений и граждан в Афганистане, — сказал он. — Нам было важно прояснить планы руководства талибов в отношении наших людей». По словам дипломата, в ходе этих контактов талибы заверили российскую сторону, что «у них нет каких-либо враждебных замыслов в отношении россиян, российских учреждений». Кабулов добавил, что в связи с деликатностью вопроса не может углубляться в детали. В реальности же большого секрета в данном случае нет: такие контакты несомненно существуют уже давно: как через иранские возможности, через собственные контакты по каналам спецслужб, так и через каналы партнерских связей с теми же пакистанскими военными. Собственно, по данным иностранных спецслужб, у Москвы также имеются и прямые контакты с руководством «Талибана», которые осуществляются через иранскую и пакистанскую площадки. В частности, по данным французов в прошлом году представители российской военной разведки провели несколько встреч с руководством «Кветтской шуры» талибов в Лахоре и Пешавар, а до этого в Иране. Это нормальная практика, которую российские спецслужбы используют практически во всех локальных конфликтах или же в странах с нестабильной ситуацией. Так оно было и Алжире, где в середине 1990-х разгорелась фактически гражданская война между правительством и исламистами. И это, кстати, уберегло много жизней российских дипломатов и специалистов. Так сейчас происходит в Ливии, где используются каналы неформальных контактов с различными ливийскими кланами по линии структур президента Чечни А.Кадырова. В данном случае надо четко разделять вопросы безопасности загранучреждений и политику по структурной поддержке того или иного движения. Смеем заверить, что в случае с талибами речь идет о первом варианте с более широким охватом. То есть за счет контактов с талибами по всем трем направлениям решается вопрос о безопасности не только российских дипломатов, но и еще и создается надежный барьер для организации возможных вооруженных интервенций талибов в регион Центральной Азии. В этой связи вспомним очень быстрое заявление главы талибов муллы Ахундзаде во время их молниеносной экспансии в северные районы Афганистана в прошлом году. Он сразу же публично заявил об отсутствии у движения каких-либо планов по входу в центральноазиатский регион. За такой нейтралитет надо чем-то платить. Если брать глобально, то это фактический альянс Москвы с Исламабадом и Тегераном на афганском направлении. Если более предметно, то поставки топлива неким структурам в Афганистане, которые возможно связаны с талибами. При этом оружие талибам, о чем говорят американцы и французы с разной степенью убежденности, Москва не поставляет. Это просто не нужно, поскольку оружием и тыловыми базами «Талибан» снабжает Иран. Он также играет в свою игру, в том числе и в рамках получения гарантий безопасности со стороны талибов в отношении конфессионально родственных себе хазарейцев.
При этом нельзя говорить о том, что Москва также способна равнозначно влиять на «Талибан», как это демонстрирует сейчас Исламабад или в какой-то мере Тегеран. В общем-то в этой связи рассчитывать на то, что именно российская площадка станет некой альтернативной для иных форматов внутриафганского урегулирования сложно. Москва не в состоянии усадить талибов за стол переговоров с тем же Кабулом. Это возможно только при условии полного совпадения позиций Москвы и Исламабада о будущем Афганистана. Но это не так. Россия рассчитывает, что ответ талибов на инициативу президента Афганистана Ашрафа Гани о запуске прямых переговоров будет положительным. Об этом заявил в конце марта тот же З.Кабулов. Его, кстати, французские спецслужбы полагают чуть ли не резидентом ФСБ и главным российским контактером с талибами, что конечно далеко от истины. «Пока талибы не сказали «нет», но и не сказали «да», — отметил Кабулов. — Рассчитываем, что ответ будет позитивным». Говоря это, Кабулов не мог не знать, что Исламабад такой вариант не устраивает, и талибы «да» не скажут. Пакистанцы стремиться разговаривать только с Вашингтоном и только на одну тему: условия выхода США из Афганистана. С А.Гани в этом случае талибы разберутся сами и довольно быстро. Таким образом, мы имеем налицо некую демонстративную декларацию МИД России в миролюбивых тонах при осознании того, что этот сценарий нереален. Недавняя ташкентская конференция таким образом в отсутствии представителей талибов была изначально обречена на провал. Но ее созыв в общем-то не предусматривал никаких прорывных решений. Это была «сверка часов» основных участников конфликта на альтернативной площадке. Более нейтральной, чем московская, что предельно важно для США. Если угодно, эта была обкатка нового формата, который возможно пригодится в будущем. И не более того. Но в принципе запуск каких-то переговорных форматов при общей неспособности США достигнуть какого-то компромисса между Кабулом и Исламабадом пока играет на интерес Москвы на афганском направлении. То, что американцы завязли в Афганистане без всяких перспектив добиться какого-то прогресса реализации своей новой стратегии чисто военным путем является на сегодня самым эффективным барьером для возможной дестабилизации ситуации в Центральной Азии. А именно этот момент применительно к Афганистану является для Москвы ключевым аспектом ее политики в этом регионе. При этом какие-то реальные подвижки во внутриафганском урегулировании является вторичной задачей, поскольку от этого никаких осязаемых дивидендов Россия не получает.