В предыдущей статье на сайте ИБВ (ссылка: http://www.iimes.ru/?p=44916) мы рассматривали текущий внутриполитический расклад в Турции в преддверии досрочных президентских и парламетнских выборов в стране, намеченных на 24 июня с.г. На фоне наличия многих переменных в этой системе уравнений, неизменным остается главный фактор – позиция правого электората страны. Именно его слово является определяющим в вопросе того, кто придет ко власти в Турецкой Республике.

Совершенно очевидно, что пока правящая Партия справедливости и развития (при поддержке Партии националистического движения – В.К.) является безусловным лидером в формате «один на один». Однако, в стране появилась сила, способная серьезно пошатнуть её позиции. Речь идет, как мы не раз говорили, о Хорошей партии Турции, возглавляемой «железной ханым» Мераль Акшенер.

Если ещё вспомнить о том, что последняя выступает в коалиционном союзе с главной оппозиционной Народно-республиканской партией, то к её рейтингу надо сразу добавить около 25%. Как мы писали в прошлом материале, нынешние рейтинги ХМ, согласно неофициальным опросам, уже достигли 15%. Даже этот результат, будучи повторенным на выборах 24 июня, вкупе с результатом прокурдской Партии демократии народов свыше 10% (который позволит ей пройти избирательный барьер – В.К.) будет означать конец гегемонии Партии справедливости и развития в Турции.

Теперь, собственно, вернемся к вопросу, озвученному в начале статьи – относительно позиции правого электората.

Правый электорат в последние годы делили между собой Партия справедливости и развития и Партия националистического движения. Последняя может быть смело отнесена к системной оппозиции, создающей видимость конкуренции на правом фланге, но по факту, поддерживающей ПСР в её принципиальных начинаниях. Что наиболее ярко проявилось в апреле 2017 года в ходе голосования по вопросу вынесения конституционных поправок на всенародное голосование. То, что должно наводить на серьезные мысли – это текучесть электората, поддерживающего на выборах правые партии:

Выборы 2002 года:         ПСР – 34,3%, ПНД – 8,4%, всего – 42,7%

Выборы 2007 года:         ПСР – 46,5%, ПНД – 14,3%, всего – 60,8%

Выборы 2011 года:         ПСР – 49,5%, ПНД – 13,0%, всего – 62,5%

Выборы 2015 года:         ПСР – 40,7%, ПНД – 16,4%, всего – 57,1%

Перевыборы 2015 года: ПСР – 49,3%, ПНД – 12,0%, всего – 61,3%

В принципе, эти цифры можно прокомментировать следующим образом: наличием в стране устойчивого правого электората, а также «серой зоны» не определившихся в своих пристрастиях, которые будут принимать решение непосредственно перед выборами. Но вплоть до настоящего времени система ПСР – ПНД являлась замкнутой. То есть, изначально правый электорат одна из этих партий забирала себе.

Теперь система оказалась разомкнута с появлением, а точнее с отделением от ПНД, Хорошей партии Турции, которая уже с самого начала, как оценивалось, забрала на себя не менее половины избирателей ПНД. Боевитая и голосистая Мераль Акшенер даже на сцене смотрится намного лучше, чем хрипящий на митингах из последних сил Девлет Бахчели.

Кроме того, как мы можем видеть, показатели ПСР также не отличаются стабильностью, что показали выборы июня месяца 2015 года и перевыборы в ноябре месяца того же года, когда разброс между результатами составил около 9%. Приподнять себе результат удалось именно за счет воинствующей правой риторики и отказа от мирного урегулирования с Рабочей партией Курдистана. Тогда это помогло, но эффект оказался непродолжительным и вторично для мобилизации использован быть не может. Экономические успехи страны – уже не такие бесспорные, как раньше, чтобы их выносить в заголовок. Сирийский фронт (война с ФЕТО, РПК — ПДС — ОНС, ИГ /запрещенная в РФ террористическая организация – В.К./) способен привести определенные дивиденды. Особенно, с учётом американского подарка в виде «дорожной карты» по Манбиджу. Впрочем, страна уже подустала от всех этих региональных «разборок».

Но есть ещё одно очень серьезное обстоятельство, которое вылезает буквально из всех социологических опросов. Они показывают, что если бы не было конституционной реформы и перехода к президентской форме правления, то безусловная гегемония ПСР в Турции была бы сегодня продолжена. Уход от парламентаризма является надпартийным фактором, отталкивающим очень многих, включая правый электорат, от Партии справедливости и развития.

Как иронически задаются вопросом некоторые турецкие обозреватели, стали ли бы президент Эрдоган и ПСР так бороться за конституционную реформу, если бы предполагали такой расклад? В конце концов, безо всякой президентской форме правления, их власть была настолько абсолютной и незыблемой, что реформа ничего для них, по сути, и не меняла. Зато, как оказывается, изменила для электората.

И тот же вопрос, те же турецкие обозреватели задают оппозиции: стала ли бы она столько лет вставлять палки в колеса этой реформе, если бы знала, что этот фактор станет камнем преткновения для правого электората ПСР и ПНД? Не лучше ли было сразу «сдаться», чтобы потом на следующих выборах одержать победу?

Это, конечно, пока предварительные оценки, однако, они заставляют ПСР вновь заниматься обоснованием необходимости президентской формы правления в стране, хотя, казалось бы, референдум уже состоялся. Но вопрос заключается в том, пожнёт ли его плоды в полной мере правящая партия или ей придется подвинуться?

А вопрос на предмет позиции правого электората можно переформулировать следующим образом: удастся ли Эрдогану и Ко объяснить доходчиво консерваторам страны ещё раз зачем им нужна президентская форма правления? Как показывают опросы, они недопоняли.