В Части 1 был проведен анализ некоторых аспектов современного положения дел внутри движения «Талибан». Отметим, что в российском, да и в целом мировом востоковедении, нет работ отражающих нынешние реалии в отношении этой организации. Это помимо всего прочего актуализирует данную тему и придает ей особый статус. Было отмечено, что радикальная организация контролирует около 40% территории Афганистана. Влияние талибов распространяется словно жидкость, разлитая на ровный пол. В южных и  восточных провинциях движение представляет собой так или иначе настоящую власть. Любой спорный вопрос, особенно касающийся вопроса собственности, местные жители решают посредством арбитража талибов. Афганский конфликт вступил в качественно новую фазу своего развития. Стороны, так или иначе, начали переговорный процесс. Это означает одно: у обеих сторон возникло понимание, что одержать полную и безоговорочную победу они не способны. Прежде чем продолжить перечисление слабых сторон движения «Талибан», приведем два цитаты, которые доказывают озвученный выше тезис. Покидая пост командующего войсками США и НАТО в Афганистане в 2013 году, генерал Джон Аллен заявил, что альянс находится на пути к победе в войне против движения. «Борьба с мятежниками отнимает время, поэтому нельзя просто поставить отметку на календаре и сказать: «Сегодня мы выиграли». Я думаю, что мы прошли долгий путь, создавая условия, которые являются определяющими для победы в борьбе с повстанцами — условия для деятельности органов власти, условия для экономики», — заявил Аллен в интервью BBC в 2013 году. Судя по ситуации в 2018 г. можно с уверенностью утверждать, что влиятельный военный ошибся. За эти годы произошла эволюция американского понимания ситуации. 4 сентября 2017 г. глава Госдепартамента Рекс Тиллерсон заявил прямо обратное: «Я думаю, президент Трамп высказался ясно — все усилия направлены на то, чтобы оказать давление на «Талибан» и объяснить им, что они не победят на поле боя. Возможно, не победим и мы, но и вы тоже не победите, поэтому в какой-то момент нам придется сесть за стол переговоров», — сказал Рекс Тиллерсон. Фактически шеф американской дипломатии признал: ни одна сторона не способна достичь полной стратегической военной победы над противником. Подобная ситуация хорошо известна в военной науке и она не редкость. Она полностью отражает положение дел в Афганистане.

Итак, в Часть 1 были проанализированы два фактора, которые, без сомнения, являются слабой стороны движения. Третьи фактором является то, что сегодня «Талибан» совершенно другая организация, нежели та, которая захватила в 1996 году власть над страной и провозгласила Исламский Эмират Афганистан. Во-первых, движение не едино. Создатель и первый эмир мулла Омар, который был провозглашен амиром аль-муменин (повелитель правоверных), пользовался естественным и безоговорочным авторитетом. Выходец из влиятельного кандагарского племени хотак, обучавшийся в медресе, воевал против советских войск и потерял глаз в ходе боев – мулла Омар скреплял разрозненные отряды воинственных пуштунов. Именно при нем была достигнута мечта талибов – захват Кабула, Мазари-Шарифа и почти  всего Афганистана. Сегодня талибов возглавляет Хайбатулла Ахунзада, выходец из Кандагара, пуштун из влиятельного племени нурзай. Он бывший талибский судья (кади) и глава Совета улемов (высший религиозный орган). Одним словом, Ахундзада – богослов, который имел ограниченное влияние на боевое крыло движения. Если авторитет муллы Омара никто никогда не ставил под сомнения, то нынешний глава талибов не может похвастаться аналогичным влиянием. Движение крайне разрозненно. Сегодня «Талибан» скорее союз десятков боевых отрядов, которые ведут войну против иностранного присутствия и афганских властей, и разделяют в целом общую идеологию и ценности. Кто-то хочет реставрацию Исламского Эмирата Афганистан, кто-то хочет усиления исламской составляющей в политической и социально жизни страны. Есть конкуренция среди двух племенных конфедераций. Мулла Омар скреплял движения и не позволял историческому конфликту внутри пуштунского этноса выйти наружу. После его смерти эта конкуренция усилилась. Пуштуны из Гильменда уверены в своей исключительности и соответственно претендуют на главенствующую роль. Для этого у них есть экономические основания: провинция – чемпион мира и собственно Афганистана по производству опиатов. Кандагарцы традиционно занимают главенствующую роль среди  пуштунов. Очевидно, что они не хотят терять этот статус. Усилилась роль восточных пуштунов из племенной конфедерации гильзаи. Этому в том числе де-факто способствовало то, что президентом Афганистана стал Ашраф Гани – представитель гильзаев. Кроме того, активность талибов в восточных провинциях, например в Нангархаре, сильнее, чем в Кандагаре или Гильменде. Одним из примеров разрозненности является тот факт, что у движения два пресс-секретаря, которые порой дают несколько отличающие друг от друга интерпретации: Забихулла Муджахед и Мохаммад Ахмади.  Одним словом, «Талибан» не един и внутри него идут определенные процессы эрозии и усиления раздробленности. Это ослабляет организацию изнутри, позволяет внешним игрокам и их разведслужбам усиливать свое влияние на движение. В особенности это касается Пакистана, который имеет серьезное влияние на практически все талибские группы.