Высокопоставленные представители стран — гарантов перемирия в Сирии (Россия, Иран и Турция) провели по приглашению спецпосланника генсекретаря ООН по Сирии Стаффана де Мистуры консультации в Женеве по формированию сирийского конституционного комитета. От российской стороны в раунде участвовали спецпредставитель президента по сирийскому урегулированию Александр Лаврентьев и заместитель министра иностранных дел Сергей Вершинин, от иранской и турецкой — заместители глав МИД Хосейн Ансари и Седат Онал. Состоявшиеся за два дня встречи, в том числе с сирийской оппозицией, были посвящены составлению списка кандидатур в создаваемый механизм. Хотя общий документ принят не был, участники не стали делать из этого проблему. «Встреча была очень продуктивной и полезной, — подчеркнул эмиссар ООН. — Начинает формироваться определенная общая почва». Успешной встреча считается только в случае, если там достигнуты конкретные договоренности. «Почву» можно формировать и опосредованно. Стороны условились вновь встретиться в Женеве через три недели, чтобы продолжить конкретные дискуссии по конституционному комитету с перспективой выхода на финишную прямую. Если называть вещи своими именами, то итоги встречи надо признать только промежуточными. Именно с той точки зрения, что стороны использовали ее прежде всего для того, что зафиксировать свои позиции в связи с нынешним этапа развития сирийского кризиса. И они сейчас являются неоднородными, что делает движение вперед по теме новой конституции крайне затруднительным с точки зрения глобальности этого процесса. Создание конституционного комитета является первым и главным моментом этого процесса, поскольку именно от представительства в нем различных слоев сирийского общества будет зависеть вообще легитимность будущей конституции с точки зрения международного сообщества и полноты внутрисирийского консенсуса. Собственно копья сейчас ломаются вокруг именно этого вопроса — максимального представительства в нем различных представителей сирийского общества. Напомним, что договоренность о формировании конституционного комитета была достигнута по результатам состоявшегося 30 января в Сочи Конгресса сирийского национального диалога. Эта структура совместно с Стаффаном де Мистурой должна заняться подготовкой предложений для выработки конституции страны. Кандидатами должны стать 150 человек: 100 из них представляют правительство и внутреннюю (умеренную) оппозицию, 50 — кандидатов от внешней оппозиции. Эмиссар ООН высказался за то, чтобы будущий консультативный орган включал не более 50 человек. Официальный Дамаск уже передал свой список спецпосланнику. Представители ряда групп оппозиции, участвовавших в конгрессе в Сочи, направили 15 июня странам — гарантам свой вариант документа (речь идет о «московской» платформе, движении «Завтра Сирии»). Сирийский комитет по переговорам пока этого не сделал. В целом оппозиция, как ожидается, представит кандидатов в течение недели. То есть на сегодня отсутствует желание внутренней и внешней оппозиции (если мы понимаем под этим термином не «московские» или проиранские группы, а реальных оппонентов Дамаска) вообще эффективно участвовать в работе этого органа и создавать его. И это желание оппозиции надо смело и с полным основанием проецировать на позиции по этому вопросу основных спонсоров этой оппозиции в лице КСА, Турции, Катара и Иордании. Это уже не говоря о США и их западных союзниках. По словам Лаврентьева, предварительные консультации в Женеве заложили «хорошую основу для продвижения вперед». В составляемый список войдут и делегаты от гражданского общества: женщины, представители племен, независимые кандидаты. Между тем, Москва рассчитывает выйти на вопрос о финальном формировании комитета на новой встрече в Женеве. «Мы впервые начали обсуждать конкретные вопросы, к которым близко не подходили, — особо обратил внимание спецпредставитель президента РФ. — Сейчас обсуждаем вопросы, связанные со структурой, порядком работы, численного состава, формирования рабочих органов в рамках комитета». Все эти движения конечно наверное очень важны с точки чисто процесса, но пока абсолютно бесполезны с точки прогресса на этом направлении. Пока отсутствует главное — желание оппозиции по серьезному вообще вести диалог с Дамаском, для чего такая перспектива обставляется кучей невыполнимых условий (среди которых два особо выделяются — уход Башара Асада и вывод иранских сил и Сирии), и в этой связи есть только два алгоритма движения вперед. Мы имеем ввиду реальное движение, а не гипотетическое обсуждение технических деталей функционирования комитета. Это прежде всего окончательное и логическое завершение процесса ликвидации оплотов непримиримого сопротивления в центральной и Южной Сирии как минимум до Евфрата. Пока на этой территории пребывают такие очаги сопротивления, а отряды «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России) действуют от Пальмиры до Евфрата, говорить о каких-то внятных переговорах с реальной оппозицией будет затруднительно, если вообще возможно. Второй путь — это самостоятельное формирование такого комитета из тех представителей, которые дадут в него «ручные» или «полуручные» группы оппозиции, примирившиеся племена и какие-то устраивающие Дамаск курды. Отметим, что отвечая на вопрос ТАСС о представительстве курдов, Лаврентьев подчеркнул, что они в любом случае войдут в состав механизма по выработке конституции. Рискнем предположить, что речь идет как раз о нейтральных курдах, которые устраивают Дамаск и Анкару, но которые при этом не имеют никакой реальной военной опоры «на земле», и прежде всего — на севере Сирии. Но такой вариант является недостаточным как раз в силу ограниченности представительства всех слоев сирийского общества и соответственно быстро превратиться в фикцию.
В этой связи снова возьмем на себя смелость высказать предположение о том, что вообще тема конституции и соответственно создания конституционного комитета сильно опережает свое время. Понятно, что Москва пытается педалировать этот процесс из последних сил, дабы продемонстрировать миру конечную фазу своей миссии в Сирии и тем самым создать прецедент разрешения серьезных локальных конфликтов в противовес американской модели в Ираке или французской в Ливии. Но в данном случае есть одно «но». Это нежелание всех сторон конфликта и большинства их спонсоров вообще сейчас заниматься темой конституции. Собственно этим моментом во многом и был обусловлен срочный визит Б.Асада в прошлом месяце в Москву: ему в общем-то в довольно категоричной форме рекомендовали прекратить фактически саботировать процесс принятия новой конституции. Между тем, разговаривать надо было несколько об ином. Конституция и все, что этому сопутствует является кульминацией момента осознания значительной частью общества необходимости достижения внутринационального консенсуса и легитимизацией наработанных реалий в рамках внутренних локальных перемирий. Попытки поменять эти процессы местами чреваты фиаско. Понятно, что Москве очень хочется этот процесс ускорить, но от этого желания ситуация в целом не меняется. Сначала должна пройти внутренняя «наладка» этого процесса путем установления режимов долговременных локальных перемирий и ликвидации оплотов непримиримых хотя на части Сирии. Именно в таких форматах проверяется практикой и временем те алгоритмы взаимодействия центра и регионов (а вернее баланс полномочий и преференций), которые потом будут вложены в новый проект конституции и тем самым узаконены. Без этого все разговоры о конституции превращаются в теорию и споры ни о чем. Не совсем понятно, что мешает Москве в этом убедиться и научиться довольствоваться ровно тем, что назрело на сегодняшний день. Конституция и глобальный женевский формат переговоров точно не назрел. Можно конечно там присутствовать и что-то говорить, но пока это только относится в абсолютной степени к фиксации своих позиций по тому или иному вопросу сирийского досье, и не более. Как полагают российские представители, по сути, астанинский формат провел в эти дни выездное заседание в Женеве. В отличие от Астаны не было делегатов сирийского правительств и вопросы ситуации «на земле» не затрагивались. Но вот как раз это обстоятельство («земля») кардинальным образом в положительную сторону сторону и отличает Астану от Женевы. «Каждый формат дополняет другой, — заметил российский дипломат. — Конгресс сирийского национального диалога заложил основы для политического процесса в Женеве (это сильное утверждение, оставим на совести российского представителя — авт.). Межсирийского диалога после Конгресса в Сочи не было». Новая встреча высокого уровня астанинского процесса пройдет в Сочи в конце июля — начале августа. Но речи об отказе от площадки столицы Казахстана нет. В Астане проведено девять встреч, десятая будет в Сочи, а одиннадцатая и двенадцатая, возможно, вновь в Казахстане, пояснили в российской делегации. Вместе с тем, говорить о проведении нового Конгресса сирийского национального диалога пока рано. Это как раз и есть косвенное признание того самого факта, что нынешние консультации были практически техническим моментом и собирались ради процесса, а не результата. Более того, это индикатор противоречий.
В этой связи отметим, что в Женеве стал очевидным главный момент расхождении позиций Москвы и Тегерана с одной стороны, и Анкары — с другой. Мы в принципе об этом сообщали ранее, теперь это становится в центре всех обсуждений «тройки» в любых форматах. Переговоры по Сирии в Астане не будут иметь смысла в случае наступления сирийской армии в провинции Идлиб, которая является одной из зон деэскалации. Такое мнение выразил во вторник министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу в эфире телеканала Эн-ти-ви. «Радикальные группировки в Идлибе представляют угрозу как для Турции, так и для Сирии, однако подвергать под этим предлогом бомбардировкам весь Идлиб неправильно. Мы об этом говорили и США, и России, и Ирану, — подчеркнул глава МИД. — Сирийский режим после Восточной Гуты больше настроен на военный вариант развития событий, в этой связи Иран и Россия, являясь гарантами режима, должны сделать то, что необходимо. Мы надеемся, что такой атаки [на Идлиб] не случится, иначе в переговорах в Астане не будет смысла». По словам Чавушоглу, при таком развитии событий также «не будет смысла в сотрудничестве Турции с Ираном и Россией». Обратим при этом внимание на российскую реакцию по этому вопросу. Москва заинтересована в стабилизации ситуации в Идлибе, борьба с террористами в этом районе будет продолжена. Об этом заявил во вторник спецпредставитель президента РФ по сирийскому урегулированию Александр Лаврентьев по итогам встречи в Женеве стран — гарантов перемирия в Сирии (Россия, Иран и Турция)». Ситуация в Идлибе беспокоит, потому что там сосредоточение очень большого количества боевиков, в том числе «Джебхат ан-Нусры» (запрещенная в РФ террористическая организация — прим. ТАСС), — отметил Лаврентьев. — Турция взяла на себя обязательства стабилизировать там ситуацию, предотвратить возможные провокационные действия, вылазки против сирийских правительственных сил, прекратить в том числе и полеты беспилотников. Мы надеемся, что ситуация в районе Идлиба стабилизируется. Это не означает, что мы самоустраняемся в решении проблемы, абсолютно нет». «Война с представителями террористических группировок будет продолжаться, — подчеркнул он. — Тем более в Идлибе сейчас сосредоточен ряд отрядов, состоящих в том числе из граждан России. Борьба с ними будет продолжена, мы не хотим, чтобы они возвращались в Россию, уже имея за плечами больший опыт преступных действий, и сеяли бы смуту и хаос на нашей территории». «Мы этого просто-напросто не допустим», — заявил спецпредставитель президента РФ. То есть, если говорить грубо, и во время этих консультаций и далее в среднесрочной перспективе идет и будет идти жесткая дискуссия об алгоритме действий сиюминутных союзников прежде всего в Идлибе, и турки с этим вопросом жестко увязывают и свое возможное содействие в рамках ликвидации зоны деэскалации на юге Сирии. Ровно об этом сейчас стоит вопрос. И если позиция Москвы в данном случае очевидна: она требует от Анкары провести размежевание оппозиции в Идлибе с ликвидацией прежде всего сторонников «Джебхат ан-Нусры», то Анкара планирует поставить под контроль эти группы как путем примирения, так и путем поглощения. Но в таком случае в Идлибе сохраняется мощный потенциал недоговороспособной оппозиции, что делает любые попытки по созданию конституции априори невыполнимыми. Тем более, что в глубинных задумках Анкары по сирийскому досье нет никакого желания вести с Дамаском диалог о будущей политической архитектуре. Лаврентьев подчеркнул, что Москва призывает группировки умеренной оппозиции пойти не просто на примирение с Дамаском на юге Сирии, но и принять активное участие в уничтожении остающихся там отрядов ИГ и «Джебхат ан-Нусры». «Вся ситуация на юге Сирии должна быть решена мирным путем за счет устоявшейся практики локальных замирений, которые хорошо себя проявили в других районах Сирии, прежде всего в Восточной Гуте, Хомсе и Ярмуке, — заявил спецпредставитель, отвечая на вопрос ТАСС. — Есть определенные основания полагать, что группировки именно умеренной оппозиции не просто пойдут на примирение с правительственными силами, но и вместе с ними примут активное участие в уничтожении остающихся там отрядов ИГ и «Джебхат ан-Нусры»». Только в том случае, если Анкара получит от Москвы железные гарантии того, что отряды ССА останутся на законных основаниях на юге Сирии, а Москва не будет предпринимать никаких военных действий в Идлибе, согласившись с тем, что эта провинция является зоной исключительно стратегических интересов и влияния только Анкары.