Двумя важными новостями международного значения третьей декады июня с.г., касающимися восточно-средиземноморского региона, стали президентские и парламентские выборы в Турции и прошедшая неделей раньше в столице Кипра г. Никосия встреча министров обороны Греции, Кипра и Израиля.
Новый геополитический расклад
Первая такая встреча министров походила в ноябре прошлого года в Афинах, а третья намечена на будущий, 2019 год, и пройдёт в Израиле. Во всех случая предметом обсуждения является радикальное углубление военного сотрудничества трех стран.
О том, что стоит за обтекаемыми формулировками официальных релизов для прессы, можно судить хотя бы по тому факту, что параллельно с никосийской встречей министров в том же городе проходила и первая в своем роде конференция оборонной промышленности трех стран. И аналогичное, а возможно – и более масштабное мероприятие такого рода, надо полагать, будет частью упомянутого мероприятия в Израиле. Похоже на то, что речь идет о вполне прикладных аспектах партнерства в рамках строящегося блока Израиль-Греция-Кипр, продвинутую стадию формирования которого зафиксировал четвертый саммит руководителей трех стран в Никосии в мае 2018 года.
Стратегический императив этого блока был вполне четко заявлен в опубликованном 19 июня 2018 года совместном коммюнике трех министров обороны по итогам своей встречи в столице Кипра. В заявлении было отмечено, что близкие и теплые отношения трех стран, основывающихся не только на географической близости, но и на совместных ценностях и общих угрозах. Причем, у комментаторов этого мероприятия, как и состоявшегося вначале того же месяца визита в Израиль министра обороны Кипра не оставалось сомнений, что среди главных угроз в данном случае имелась в виду Турция. Чей правящий исламистский режим президента Р.Т.Эрдогана уже более десятилетия реализует, в противоречии с проевропейским внешнеполитическим наследием Кемаля Ататюрка, доктрину «неоосманизма», то есть доминирования Турции в регионах, некогда входивших в Османскую Империю.
Среди прочего, этот курс делал почти неизбежным резкое усиление конфликтной составляющей и без того непростых, отягощенных прошлым опытом отношений Анкары с Грецией и Кипром, северную часть которого – никем, кроме Турции, непризнанную «Турецкую Республику Северного Кипра» – на протяжении более 40 лет оккупируют турецкие войска. А также сворачивание эрдогановской Турцией, на фоне активно муссируемой турецкой пропагандой «защиты попранных сионистами национальных прав палестинцев», другого наследия светского кемализма – отношений стратегического партнерства с Израилем.
Как нам уже приходилось отмечать, в том числе и на сайте ИБВ, в рамках этой стратегии Анкара, с начала 2007 года сделала заявку на статус одного из ведущих идеологических и финансовых доноров радикальных палестинских исламистских группировок. Так, режим Эрдогана является едва ли не главным дипломатическим лоббистом группировки радикальных исламистов ХАМАС – «палестинского арабского филиала» движения «Братья-мусульмане», турецкая версия которого, в лице правящей Партии справедливости и развития, находится сегодня у власти в Турции.
ХАМАС, превративший контролируемый им сектор Газы в плацдарм для регулярных террористических вылазок против южных районов Израиля, имеет в Стамбуле свой операционный штаб, который широко пользуется возможностями, предоставленными Эрдоганом, для отмывания денег и финансирования своей террористической инфраструктуры, и ответственный за планирование многих атак против израильтян в последние годы. И этот же штаб становится все более важным центром управления отделениями движения в арабских анклавах Иудеи и Самарии (Западный берег реки Иордан), особенно в расположенных там университетах, действуя через студенческие ячейки связанного с ХАМАСом «Исламского блока» (Al—kutla al—Islamiya), ставшие важным инструментом рекрутирования организаторов и исполнителей террористических актов.
Анкара также активно инвестирует в развитие институциональной и идеологической исламистской инфраструктуры в Восточном Иерусалиме, взяв на вооружение расхожий в этой среде лозунг «спасения мечети Аль-Акса». Нетрудно заметить, что всем это происходит в явном противоречии с договорённостями и пониманиями, которые стали условиями достигнутого в июне 2016 года соглашения о принципах урегулирования прежнего витка дипломатического конфликта (начавшегося с резонансной антиизраильской турецкой провокации с судном «Мави Мармара» в мае 2010 года).
Внутритурецкий контекст
Постепенно повышающийся градус антиизраильской риторики официальных кругов Анкары и на 90% контролируемой Эрдоганом турецкой прессы, достиг новых высот в месяцы и недели перед досрочными президентскими и парламентскими выборами 24 июня 2018 года. Похоже, что антисионистские и националистические акценты избирательной кампании многими в команде Эрдогана виделись удобным инструментом снижения общественного недовольства негативными трендами в турецкой экономике последнего времени, «жирные годы» динамичного развития которой, судя по всему, близки к завершению.
Темпы экономического роста, как и доверие мировых рынков к турецкой экономике заметно снизились, безработица к концу 2016 года достигла семилетнего максимума. Ключевой показатель экономической устойчивости страны — платежный баланс, сводится все с большим дефицитом. Инфляция в апреле с. г. составила 11%. А турецкая лира только с начала 2018 года потеряла почти 20% стоимости по отношению к доллару США, и в целом почти треть за время, прошедшее после неудачной попытки переворота в июле 2016 года и введения режима чрезвычайного положения. Не случайно, согласно опросу, проведённому институтом Remres, 67.8% турок ожидают ухудшения экономических показателей и в будущем.
Способность активного вложения государственных средств в предвыборные популистские проекты – несколько инвестиционных инициатив сомнительной обеспеченности и стратегической ценности, налоговые льготы и снижение налогообложения, субсидии различным группам населения и создание искусственных рабочих мест – не может минимизировать деструктивные процессы. Эти усилия действительно создают иллюзию перелома негативной тенденции, но на практике, замечают обозреватели агентства Blomberg, то время как перегретая турецкая экономика демонстрирует успокаивающе-позитивные цифры роста, финансовые рынки находятся на грани обвала.
Не случайно, в качестве выхода Центральный банк Турции считает необходимым резко поднять уровень процентной ставки, приведя Турцию по этому показателю на четвертое место в мире (после таких стран с галопирующей инфляцией как Аргентина, Венесуэла и Иран). «Турецкая экономика в тяжелом состоянии, и это состояние подпитывает и подпитывается политической неопределенностью в стране», — подводит итог серии интервью с местными и зарубежными экономическими экспертами стамбульский корреспондент газеты Spiegel Максимилиан Папо. «Инвесторы уже почти потеряли доверие, западные туристы начинают игнорировать Турцию, а лира ушла в пике. Президент Эродоган не понимает всей серьезности ситуации».
Думается все же, что серьезность той части этой ситуации, которая может непосредственно коснуться нынешнего режима, там осознают. Собственно, с этим и связан неожиданный вираж Эрдогана, который распорядился провести уже в июне президентские и парламентские выборы, первоначально запланированные на ноябрь будущего 2019 года. И которые и дали Эрдогану те почти неограниченные полномочия, предусмотренные новой конституцией Турции, утвержденной, с незначительным перевесом, на референдуме 16 апреля прошлого года.
Президент согласной этой схеме, объединяет в своих руках функции главы государства, правительства и правящей партии, при отсутствии эффективной системы «сдержек и противовесов». По мнению экспертов, Эрдоган решил получить все эти полномочия сегодня, небезосновательно опасаясь, что через полтора года его правительство может прийти на выборы в состоянии почти полной потери контроля над процессами в финансово-экономической сфере страны. Причем, именно заботой о благосостоянии народа турецкий лидер и объясняет необходимость перехода к жесткой авторитарной модели президентского правления в стране. В интервью агентству Bloomberg, опубликованном 21 мая с.г., Эрдоган прямо заявил, что только президент, контролирующий все властные структуры, включая Центробанк, и как сильный лидер являющийся «естественным и единственным адресом» для обращений народа, сможет проводить монетарную и экономическую политику в его интересах. Пока же, по сведениям агентства, мировые рынки весьма сдержанно реагируют на данные ожидания. Хотя в первые дни после выборов было отмечено некоторое торможение падения курса турецкой лиры, эксперты полагают, что «Реджеп тайип Эрдоган возможно и получил свое пятилетие в президентском кресле, сложно сказать, принесет ли волюнтаристская экономическая политика какую-либо ощутимую пользу стране и обществу».
Заметим, что все это происходит на фоне принятого 26 июня в Люксембурге Советом ЕС решения о невозможности, в связи с тенденцией «сворачивания в независимости турецкой судебной системы и основных прав человека», крайне важной для Анкары модернизации Таможенного союза Турция-ЕС. А прозвучавшая в том же документе готовность Брюсселя поддерживать с турками «честный и открытый диалог» в этой связи выглядела как абстрактная «фигура речи».
В этой ситуации усилия Анкары по нагнетанию дипломатического и политического конфликта с Иерусалимом (где эту тенденцию не были готовы отнести исключительно на счет предвыборной риторики, и не прогнозируют ее изменение в ближайшем будущем), на первый взгляд, сложно сопрягаются с обычной логикой. Ибо Израиль, несмотря на постепенное сворачивание военно-технологического партнерства после 2007 года, по-прежнему входит в десятку важнейших импортных и экспортных рынков Турции, которая с 1996 года имеет с еврейским государством соглашение о свободной торговле.
Более того, после начала войны в Сирии, Израиль стал едва ли не единственным альтернативным каналом еще более важного направления турецкого экспорта – в страны Азии. (Свидетельством чему являются тысячи грузовиков с товарами, которые еженедельно доставляются паромами из Турции в израильские порты Хайфы и Ашдода, а затем пересекают территорию страны по пути в Иорданию).
Эрдоган, вероятнее всего, рассчитывает, что подобно тому, как это происходило в прошлом, Иерусалим и далее будет готов, в свете важности по-прежнему прогрессирующих гражданских экономических отношений двух стран, и осознания стратегической роли Турции в регионе, не предпринимать в отношении Анкары эквивалентных действий. Но похоже, что в израильском руководстве подобное мышление, несмотря на давление групп, связанных интересами с турецким рынком, пользуется все меньшей популярностью. Скорее, там уже практически смирились с мыслью, что процесс перехода Анкары в лагерь открытых врагов Израиля (как и инфляции союзнических отношений Турции с США и многими странами Запада) проходит точку невозврата.
Новые векторы
Потому блок Израиля с Кипром и Грецией, с перспективой присоединения к нему других Балканских стран (а также потенциального союзника Израиля в Восточном Средиземноморье – Курдистана, независимости которого активно противится Анкара) в Иерусалиме полагают более перспективой идеей, чем практически уже исчерпавшая себя прежняя ось Иерусалим-Анкара. Причем, как мы уже отмечали, проектами транспортировки в Европу, в обход Турции, израильского и кипрского газа, дело отнюдь не ограничивается.
Именно в этом контексте следует, на наш взгляд, понимать и приведенные в начале этой статьи заявки на решительное расширение стратегического военного, политического и экономического сотрудничества стран «антитурецкого блока». Векторы этого стратегического партнерства, в случае реализации данных заявок, обещают быть разнообразными. В том числе, участие, в качестве партнера, этого формирующегося блока в продвигаемой Белым домом «сделке века» Израиля с умеренными прозападными арабскими режимами региона, в рамках которой предполагается решение и проблемы палестинских арабов.
Хотя основные параметры этого плана США еще не озвучены, уже известно, что как Израиль, так и государства саудовского блока готовы рассматривать его в позитивном ключе. Причем, очень похоже на то, что как руководство ПНА/ООП в Рамалле, так и правительство ХАМАСа в секторе Газа, станут скорее предметом, чем субъектами возможных договоренностей. Причина этого расклада очевидна: лидер ПНА Махмуд Аббас, с момента прихода в Белый дом и Госдеп новой администрации США Дональда Трампа, несмотря на настоятельные советы из Эр-Рияда, Абу-Даби и Каира своими антиамериканскими демаршами фактически сам исключил себя из числа активных сторон процесса. А балансирующие между врагами и соперниками «саудовской четверки» – Ираном, Катаром и Турцией – лидеры террористического движения ХАМАС, в принципе не готовые принять идею урегулирования с Израилем, не мыслятся такой самостоятельной стороной по определению.
Сектор Газы вновь становится плацдармом для очередного витка провокаций со стороны ХАМАСа и его партнеров-соперников из прочих террористических группировок, вынужденных доказывать свою релевантность, в качестве «движения исламского сопротивления» населению сектора и иранским (а также турецким) донорам. В итоге, дело идет к новой и масштабной операции ЦАХАЛа, которая, судя по настроениям в Минобороны и канцелярии премьер-министра, на этот раз должна быть мощной, короткой и для режима исламистов последней. Причем, в свете изложенных выше соображений, вариант передачи власти в зачищенном от террористов секторе Газа Махмуду Аббасу на повестке дня не стоит. И с этим, похоже, согласны не только в Белом доме, но и в Каире, Эр-Рияде и столицах стран Персидского залива.
Понятно, что исключение команды главы ПНА из стоящих на повестке дня проектов социальной и экономической реконструкции Сектора, в обмен на его политическую реструктуризацию и ликвидацию вооруженной инфраструктуры действующих там группировок, в Рамалле принято с раздражением. И Махмуд Аббас, который еще почти год назад объявил Газу «мятежной провинцией», и распорядился заморозить или уменьшить перевод туда средств из бюджета ПНА для выплаты зарплат и оплаты счетов за воду и электроэнергию, которую туда поставляет Израиль, пытается из всех сил торпедировать этот процесс, бойкотируя конференции доноров и требуя от арабских столиц не вкладывать ни копейки в этот очередной, по его мнению, «американо-сионистский заговор».
Впрочем, если лидер ПНА полагает, что американцы, израильтяне и саудовцы задумали поддержать ХАМАС в противовес Рамалле, то он, по крайней мере в этом пункте может быть спокоен. Ибо, как это видится в Иерусалиме, и в Вашингтоне – в вопросе реконструкции и реструктуризации Сектора ХАМАС – это тоже не функция. Как и патроны этой организации, включая Анкару, которая своими антиизраильскими демаршами дезавуировала свой оговоренный «договором о нормализации» 2016 года «особый статус» в восстановлении Газы (впрочем, и ранее не выходившей за рамки абстрактных обещаний).
Очевидно также, что процессом не будут управлять и международные структуры, типа UNWRA (БАПОР) представительства которых в Газе, Иудее и Самарии давно слились с инфраструктурой действующих там палестинских арабских группировок. Не случайно, что США практически вышли из финансировании этой организации, а созванная ею конференция альтернативных доноров фактически завершилась провалом.
На практике речь сегодня идет о поиске оптимальной модели «внешнего управления» сектором Газа, с перенесением ее, в случае успеха, и на арабские «кантоны» на Западном берегу. Понятно, что частью этой модели должны стать Египет и, возможно, Иордания, но к ней же могут подключиться и новые союзники Израиля в Восточном Средиземноморье. Показательно в этой связи предложение министра обороны Авигдора Либермана построить на Кипре транзитный морской терминал для обработки, естественно, под полным контролем Израиля, грузов для Газы; кроме того, порт может стать элементом более общей схемы привлечения инвестиций для нормализации жизни в Секторе. Либерман, по сообщениям СМИ, значительно продвинулся в этом вопросе в ходе переговоров с президентом Кипра.
В любом случае, условием самого начала практического обсуждения этой схемы в Израиле называют возвращение ХАМАСом удерживаемых им тел погибших в ходе опрерации «Несокрушимая скала» 2014 года двух израильских военнослужащих и пропавших без вести в Секторе граждан Израиля. А после ожидаемого отказа ХАМАС от этого плана, Либерман пригрозил обратиться к жителям Газы через голову лидеров этой группировки.
Похоже, что в случае реализации этой модели мы будем вынуждены констатировать, что задуманный в Осло, и уже более десятилетия как в целом исчерпавший себя «палестино-израильский мирный» (или «Норвежский») процесс потеряет остатки реального содержания – хотя и возможно, останется на уровне символа, от которого часть международных субъектов, по разным причинам, пока не в силах отказаться.