В течение последних месяцев Соединенными Штатами Америки проводится планомерная политика по «экономическому удушению» Ирана. По-видимому, США пытаются разыграть с ИРИ северокорейский сценарий: путем массированного экономического, политического и военного давления попытаться вызвать капитуляцию Тегерана и заключение иранским правительством нового международного соглашения на американских условиях. При этом собственно иранская ядерная программа играет в расчетах Вашингтона второстепенную роль. Главной целью является вытеснить ИРИ из региона и свести на нет иранское влияние в Ираке, Сирии, Ливане и Йемене. Для этого необходимо экономически ослабить Иран так, чтобы у Тегерана не осталось ресурсов для региональной экспансии. Американская администрация рассчитывает на то, что серьезные экономические проблемы вызовут в стране социальные волнения с последующей дестабилизацией режима. Прецедентом здесь являются стихийные протесты, прокатившиеся по Ирану в январе с.г. Примечательно, что некоторые демонстранты протестовали против оказания «излишней» помощи региональным союзникам ИРИ на фоне снижения жизненного уровня иранских граждан. Одним из лозунгов на митингах был «Ни Газа, ни Ливан, моя жизнь Иран».
Наиболее мощным рычагом давления на Иран является ограничение его нефтяного экспорта, обеспечивающего около 36% доходов страны в нынешнем бюджете. С 2012 года в ИРИ по инициативе верховного лидера ИРИ аятоллы Али Хаменеи проводится курс «экономики сопротивления», одной из составляющей которого является увеличение ненефтяного экспорта страны. Этот курс дал некоторые плоды, вызвав рост в нефтехимической и автомобилестроительной промышленности Ирана. Однако сырая нефть все еще является наиболее доходным экспортным товаром этого государства. При этом в худшие санкционные годы (2012-2013 годы) иранский экспорт нефти сократился на 1 млн баррелей в день и составил 1,5 млн баррелей. После снятия международных санкций в январе 2016 года экспорт нефти увеличился и даже несколько превзошел досанкционный уровень, составив 2,7 млн баррелей в день. При этом иранская сторона фактически уклонилась от присоединения к соглашению ОПЕК+ об ограничении добычи нефти государствами ОПЕК и Россией. Официальным оправданием была необходимость довести уровень продаж нефти до количества 2011 года. При этом Ирану было бы выгодно, не снижая собственных объемов добычи, оставить в силе соглашение ОПЕК+ 2016 года в части его выполнения другими участниками для удержания высоких мировых цен на нефть. В связи с этим в Иране с явным неудовольствием восприняли решение России и Саудовской Аравии от 16 июня с.г. об увеличении добычи нефти на 1,5 млн баррелей в сутки в 3 квартале 2018 года. Это решение было продиктовано опасениями за «перегрев» нефтяного рынка и возможное снижение цен на нефть после ее резкого повышения.
В то же время американские санкции, возобновившиеся после того как администрация Трампа в одностороннем порядке объявила о выходе из СВПД 8 мая с.г. грозят значительно снизить иранский нефтяной экспорт в страны Евросоюза, Индию и Японию. Индия является одним из крупнейших покупателей иранской нефти, импортируя ежесуточно 550 тысяч баррелей «черного золота» из ИРИ. 1 июня индийская компания Reliiance Industries, являющаяся владельцем одного из самых больших в мире нефтеперерабатывающих комплексов и главным импортером иранской нефти в Индии, объявила о том, что прекращает импорт нефти из ИРИ в ноябре 2018 года. В апреле с.г. Индия импортировала из Ирана 640 тыс. баррелей нефти в день, что составляло 25% иранского экспорта «черного золота». 9 июня один из ведущих покупателей иранской нефти среди нефтеперерабатывающих компаний Индии Nayara Energy (бывшая Essar Oil) объявила о том, что сокращает импорт сырой нефти из Ирана. Компания Nayara Energy была куплена в 2017 году консорциумом в составе российской компании «Роснефть», нефтяного трейдера Trafigura и инвестиционной группы UCP. В настоящая время данная компания покупает 6 млн баррелей иранской сырой нефти в месяц. После сокращения импорта на 40%-50%, по словам членов правления компании, импорт может составить около 3 млн баррелей в месяц.
28 мая 2018 года в Нью-Дели с официальным визитом побывал министр иностранных дел Ирана Мохаммед Джавад Зариф. Главной целью его визита было добиться гарантий того, чтобы индийская сторона не сокращала импорт иранской нефти. Во время переговоров министр иностранных дел Индии Сукшма Сварадж отметила, что Индия не будет присоединяться к односторонним санкциям США против Ирана. Правительство ИРИ предложило индийским судам свободный заход в порты Ирана в случае если Индия будет закупать не менее 500 тыс. баррелей иранской нефти в день. Между тем, существует реальная опасность, что уже летом закупки иранской нефти индийскими компаниями сократятся наполовину.
Под угрозой оказался и японский импорт. В марте 2018 года агентство Reuters сообщило о том, что Япония (четвертый по величине импортер иранской нефти) прекратила закупки «черного золота» из ИРИ. В марте 2018 года экспорт нефти из Ирана по сравнению с мартом прошлого года снизился на 26% и демонстрировал снижение на 21% по сравнению с февралем 2018 года. Особенно это касается государств Восточной Азии, выступающих в качестве основных импортеров иранской нефти. Например, сокращение импорта Китаем составило 28% (с 682 до 490 тыс. баррелей), Индией – 20% (с 465 до 365 тыс. баррелей), Японией – 100% (с 270 тыс. баррелей до нуля), Южной Кореей – на 19% (с 325 до 263 тыс. баррелей). Если данная тенденция будет продолжаться, иранская экономика потерпит значительный ущерб.
Значительным фактором риска являются косвенные препятствия для нефтяного сектора ИРИ. К ним относится возможный отказ международных страховых и танкерных компаний обеспечивать экспортные операции нефтегазового сектора ИРИ. 7 июля французская компания CMA CGM (третий по величине морской контейнерный перевозчик в мире и 11% мировых перевозок) объявила о своем уходе с иранского рынка. Это решение было принято в связи с тем, что руководители государств ЕС не сумели убедить Вашингтон сделать исключение для своих компаний, сотрудничающих с Исламской Республикой и не распространять на них американские санкции. Генеральный директор данной компании Рудольф Сааде, выступая на конференции в Экс ан-Прованс, объяснил данное решение антииранской деятельностью администрации Трампа. «Наши китайские конкуренты беспокоятся гораздо меньше, но, может быть, у них другие отношения с командой Трампа», — отметил Сааде. Необходимо отметить, что CMA CGM – не первый крупный морской перевозчик, отказывающийся работать по иранским контрактам. До этого о своем уходе с иранского рынка объявил лидер морских перевозок, датская компания AP Moller-Maersk. Здесь можно, конечно, порассуждать о коварстве европейцев, не выполняющих взятые на себя обязательства, но поведение европейских компаний диктуется законами капиталистического рынка. Общий объем товарооборота Евросоюза с Ираном в 2017 году составил 20,9 млрд евро (при этом импорт из ИРИ составлял 10,1 мдрд евро, а экспорт в Иран – 10,8 млру). В то же время товарооборот с США приближается к 600 млрд евро (американцы покупали европейские товары на сумму 350 мдрд евро, а продавали в Европу на сумму в 250 млрд). Таким образом, потерять американский рынок для европейских компаний гораздо болезненнее, чем иранский.
Санкции, предусмотренные Вашингтоном, могут на время поставить крест на масштабные иностранные инвестиции в нефтегазовый сектор Ирана. Изношенная инфраструктура нефтедобычи и нефтепереработки требует вложения 200 млрд долларов в течение ближайших десяти лет. Исходя из этого, привлечение иностранных инвесторов и предоставление им более выгодных условий контрактов является безальтернативным. В Иране возлагали большие надежды на приход французской компании Total на газовое месторождение «Южный Парс». Соглашение об эксплуатации 11-го блока данного месторождения было достигнуто в июле 2017 года. При этом Total получала 50,1% акций в данном проекте, SNРC – 30%, а иранская компания «Петропарс» — 19,9%. В начале июня 2018 года компания Total устами своего генерального директора Патрика Пуянне объявила о выходе из данного проекта. Интересно, что осторожные руководители французской компании свернули свое участие в двух проектах, потенциально грозящих санкциями – «Южном Парсе» и газопроводе «Северный поток-2», но принимают самое активное участие в российском проекте «Арктик СПГ». По-видимому, потенциальная выгода от этого проекта превосходит возможные санкционные риски.
В то же время существуют и позитивные моменты для иранского ТЭК, которые позволяют говорить о том, что, несмотря на уход ряда импортеров, экспорт нефти продолжится и будет приносить доход иранскому государству. В частности, Россия продолжит импорт иранской нефти в рамках сделки «нефть в обмен на товары». Об этом 27 июня заявил министр энергетики Российской Федерации А.В.Новак. Данные сделки осуществляются в соответствии с соглашением 2014 года, предусматривающим импорт Россией 100 тысяч баррелей иранской нефти в сутки. Не отказывается от импорта иранской нефти и ее основной потребитель – Китай. 27 июня представитель руководства крупнейшей китайской компании Sinopec заявил о том, что Китай будет продолжать закупки иранской нефти в прежнем объеме. По его словам, возможной альтернативой иранскому импорту была бы покупка американской нефти, учитывая растущий объем добычи нефти в США. Однако в связи с ведущейся в настоящее время торговой войной между США и КНР китайское правительство установило 25% ную пошлину на импорт нефти из США, что делает его практически невыгодным. «Грядущие американские санкции против Ирана не будут иметь никакого влияния на китайский импорт нефти из этой страны. Он будет проходить в соответствии с нашим спросом», — отметил китайский топ-менеджер. Необходимость импорта иранской нефти он объяснил стремлением полностью загрузить новые нефтеперерабатывающие заводы Хэньли Бэчжень и Чжэцзян Лоншэн (мощность каждого составляет 400 тысяч баррелей). К тому же нефтяные компании Китая используют для транспортировки иранской нефти суда таких фирм, которые не сотрудничают с США и не боятся американских санкций.
Новые риски для иранского нефтяного экспорта могут повлечь за собой ряд последствий. Во-первых, все более проблематичными становятся перспективы модернизации морально и физически устаревшей нефтегазовой промышленности. Во-вторых, «поворот на Восток» в смысле экономических связей, о котором заявил президент ИРИ Хасан Роухани, перестает быть фигурой речи и становится реальным фактом. При этом неизбежно дальнейшее усиление позиций китайских компаний на иранском рынке. В-третьих, неизбежен переход в расчеты в национальных валютах с рядом крупнейших импортеров. Например, расчеты в торговле между ИРИ и Китаем уже идут в формате «риалы-юани». В риалах-рублях пересчитываются и крупные государственные контракты между ИРИ и РФ. Возможен и переход в торговле с Индией на риалы и рупии. В связи с этим следует отметить, что в краткосрочной перспективе санкционная политика безусловно наносит ущерб иранской экономике, но в дальней перспективе исключение одного из основных экспортеров нефти в мире из долларовой зоны наносит ущерб американской валюте как единственному расчетному средству в торговле нефтью. А ведь именно этот фактор является одной из основ безальтернативности и могущества доллара. К тому же, учитывая непредсказуемый и хаотичный характер американской политики, примеру Ирана при переходе на национальные валюты могут последовать и другие экспортеры нефти в рамках и вне ОПЕК.