Пакистан появился на карте мира в 1947 году и военная каста была у руля куда дольше, чем, кажется. Даже во время гражданских администраций, генералы обладали огромной властью, устанавливая повестку дня, как во внутренней, так и во внешней политике. К тому же военные перевороты стали обыденностью для страны. В момент, когда военные чувствовали, что гражданская администрация «идет не туда», страну поражала очередная насильственная смена власти. Между тем, отношения Наваза Шарифа и военных никогда не отличались большим пониманием. Именно позиция военных стала основой для отстранения экс-премьера от власти. Наваз Шариф попытался снизить их влияние, он пошел на определенное сближение с Индией, что было воспринято, как нарушение «красной линии». Вот, что он сказал накануне выборов в интервью пакистанской газете DAWN:  «Вы не можете управлять страной, если у вас есть два или три параллельных правительства. Это должно прекратиться. Должно быть только одно правительство», — заявил Наваз. После публикации этого интервью, у издания появились некоторого рода проблемы. В свою очередь, Имран Хан пошел другой дорогой и, понимая пакистанские реалии, тщательно выстраивал отношения с военной кастой. Он ни разу не высказался критично в их отношении, а наоборот подчеркнуто вежливо и уважительно отзывался о «людях в погонах». «Когда у вас есть некачественное лидерство без моральной составляющей, у вас  возникает вакуум и пустота. И находится кто-то, кто эту пустоту заполняет», — заявил Хан, комментируя многочисленные военные перевороты.

Внешняя политика не является сильной стороной Имрана Хана. Несмотря на то, что он так или иначе в политике с начала 1990-х годов, он нередко делал ряд неоднозначных политических заявлений. Журнал Time даже назвал его «пакистанским Трампом». Так, в 2002 году он заявил, что «восхищается судебной системой, которую установило движение «Талибан» в Афганистане и сделал бы то же самое, если бы пришел к власти».  Именно за это пакистанская пресса прозвала его «Талибан Хан» (что по местным меркам скорее комплимент). Так, например, на следующий день после выборов, Хан выступил по телевидению с развернутой речью, где расставил акценты во внешней политике.  «Еще одна проблема — это наша внешняя политика. Ни одна другая страна не нуждается в остальном мире, как мы. Мы будем укреплять наши отношения с Китаем, они дали шанс, предоставляя нам инвестиции», — сказал он. «Далее Афганистан. Он больше всего пострадал в «войне с террором», а до этого в афганском джихаде. Мир в Афганистане означает мир в Пакистане», — заявил он. В целом, Хан скорее имеет имидж антиамериканского и прокитайского политика. США подверглись критике с его стороны. Напомним, что с приходом на пост президента США Дональда Трампа двусторонние отношения начали ухудшаться. Глава Белого дома жестко раскритиковал Исламабад, заявив, что тот является рассадником терроризма в регионе, а Вашингтон в одночасье перестал предоставлять  ежегодную финансовую помощь Пакистану. Хан заявил, что хочет взаимовыгодных отношений с США, а не односторонних.  Кроме того, он сказал, что его партия хочет более тесных связей с Ираном. Не обошел стороной Хан и Саудовскую Аравию, страну, которая занимает особое место в практически любой мусульманской стране. Хан не стал упоминать Россию, что, в общем-то, понятно. Москва не играет большой роли в пакистанской политике и никогда не стремилась к глубокой интеграции в региональные процессы. Однако, если взглянуть на потенциал отношений и на их общую динамику, то становится очевидным, что контакты Москвы и Исламабада могли бы развиваться куда более динамично. Во-первых, в последние годы наблюдается усиление военно-технического сотрудничества. Москва заключила ряд выгодных оружейных контрактов с Пакистаном. Во-вторых, в сентябре 2017 года на территории Северного Кавказа впервые были проведены совместные контртеррористические учения. Есть также и схожие интересы на афганском направлении. Вкратце их можно свести к обоюдному нежеланию, чтобы афганская территория использовалась в качестве военного полигона западными странами. Исламабад также заинтересован в евразийской интеграции и стремится вступить в ШОС.  Не последнюю роль в укреплении двусторонних связей может сыграть и экономика. 200-миллионое население Пакистана испытывает нехватку электроэнергии и углеводородов, которые могла бы поставлять Россия. Уже сейчас российская кампания «Газпром» работает в Пакистане и ищет новые и новые поля для сотрудничества. Таким образом, при всех сложностях выборы в Пакистане состоялись, и победа оппозиции с тесными связями в военных кругах говорит об усилении, как собственной самой власти, так и касты людей в погонах. Это дает определенную возможность для России выстроить взаимовыгодные связи в экономической и военно-технической сферах. К власти в Пакистане пришли прагматики и представители школы real politic. Однако, так или иначе, страна находится в сложных условиях, и сильно зависит от процессов, которые протекают в соседнем Афганистане и от действий США. В ближайшие годы можно ожидать определенной стабилизации внутриполитического поля страны. Наиболее вероятный внешнеполитический сценарий – это усиления связей с Китаем и постепенное углубление отношений с США. Что касается индийского направления, то больших прорывов и изменений ожидать не стоит.