Лидеры России, Германии, Франции и Турции Владимир Путин, Ангела Меркель, Эмманюэль Макрон и Реджеп Тайип Эрдоган собрались в субботу 26 октября в Стамбуле для обсуждения путей активизации сирийского урегулирования. Трехчасовой саммит, который впервые прошел в таком составе, подтвердил, что все стороны выступают за политико-дипломатическое решение проблемы. Кроме того, лидеры «четверки» высказались за увеличение гуманитарной помощи сирийцам, в том числе путем включения в это понятие и восстановление разрушенной инфраструктуры. Практическим итогом стамбульского саммита стало общее коммюнике лидеров. «Принятое совместное заявление отражает настрой России, Турции, ФРГ и Франции на дальнейшее расширение взаимодействия в интересах нормализации обстановки в Сирийской Арабской Республике, запуска эффективного межсирийского диалога и проведения необходимых государственных реформ и преобразований», — сказал Путин. Участники встречи сочли состоявшуюся дискуссию в новом формате конструктивной и в целом высказались в том ключе, что от увеличения числа участников обсуждения сирийский мирный процесс способен выиграть. Впрочем дату новой встречи стамбульской «четверки» пока не назначили. В коммюнике встречи, которое распространило правительство Германии, отмечается, что участники саммита привержены территориальной целостности Сирии. Лидеры четырех стран «полны решимости противостоять сепаратистским планам, нацеленным на подрыв суверенитета и территориальной неприкосновенности Сирии, а также национальной безопасности соседних стран», говорится в документе. Также они выразили готовность работать над созданием условий для добровольного возвращения беженцев и внутренне перемещенных лиц. По итогам саммита уже выпущено масса комментариев, от сильно оптимистических и заканчивая констатацией провала «отчаянной попытки» (по выражению британских СМИ) спасти мирное урегулирование со стороны России. Естественно, что истина лежит посередине, а если брать совсем предметно, то естественно не было никаких «отчаянных» попыток со стороны Москвы. Именно по той причине, что Россия не находится в Сирии в «отчаянном состоянии». Прежде всего отметим тот факт, что стамбульский саммит состоялся в основном по инициативе Анкары, которая таким образом пытается несколько расширить формат сочинских соглашений. Если еще проще, то заручится поддержкой двух основных членов ЕС в рамках своей стратегии по Идлибу, играя при этом на миграционных опасениях, и, если еще глобальнее, то в попытке (правда, очень вялой) придать европейскому участию в сирийском кризисе некий новый импульс. На этот раз уже в качестве некой силы в рамках политического урегулирования. При этом сам стамбульский саммит изначально не мог привести ни к каким прорывным результатам, основная цель этого мероприятия для каждой из сторон своя. Про основной турецкий интерес мы уже сказали. При этом сразу отметим, что попытки Р.Т.Эрдогана таким образом «расширить» астанинский формат переговоров по Сирии в общем-то безосновательны.  Ровно по причине отсутствия консенсуса сторон по вопросу будущего режима Б.Асада, и соответственно российского военного и политического присутствия в Сирии.

В.Путин высказал общее мнение участников саммита по Сирии. «Все участники встречи согласны в главном — добиться долгосрочной стабильности в Сирии можно исключительно политико-дипломатическими средствами в полном соответствии с резолюцией 2254 Совета Безопасности ООН и при строгом соблюдении принципов единства, суверенитета и территориальной целостности Сирийской Арабской Республики», — сказал он. «Именно в таком контексте обсудили перспективы объединения усилий в рамках астанинского формата и так называемой малой группы (в нее входят Великобритания, Германия, Иордания, Саудовская Аравия, США и Франция — прим. ТАСС). Это, на наш взгляд, способствовало бы началу реального политического процесса в Сирии, привлекло бы к нему все большее число заинтересованных и конструктивно настроенных представителей сирийского общества», — отметил российский лидер. Но дело в том, что никто из перечисленных выше стран не контролирует хоть в сколь-нибудь серьезный степени т.н. «конструктивные силы». Именно по той причине, что их в нынешнем сирийской раскладе просто нет. По крайней мере в той степени, которая позволяла бы рассматривать их в рамках системообразующей политической силы. Есть какие-то умеренные деятели различных групп оппозиции, которые ориентируются при этом на разных зарубежных спонсоров, но у всех у них есть очень большой недостаток: они не контролируют какие-либо влиятельные боевые сегменты сирийской оппозиции. А последние в силу разных причин являются или радикально-исламистскими, либо просто исламистскими. В этой связи говорить об их инкорпорации в будущую политическую архитектуру Сирии в первом случае вообще излишне, во втором — возможно, но совершенно непонятно, при чем тут расширение астанинского формата. Просто исламистские группировки в основном подконтрольны (так принято считать, но в этом на фоне создания демилитаризованной зоны в Идлибе начинают возникать все больше сомнений) Турции, но никак не Парижу, а тем более — Берлину. В этой связи ни о каком расширении астанинского формата речи пока не идет. Это надо понимать совершенно четко: ни Москва, ни Тегеран не собираются утяжелять этот процесс лишними и ничего не определяющими игроками с точки решения проблем локальных перемирий или ликвидации зон деэскалации. Ссылка в заключительном коммюнике на приоритет «зонтика ООН» стала уже классической, но весь вопрос в том, что конкретно каждая из сторон от такого «зонтика» ждет. Есть все основания полагать, что надежды в данном случае совершенно противоположны. Поэтому все попытки Москвы привлечь европейцев к сирийскому досье обусловлены несколькими надеждами (при этом рискнем предположить, что абсолютно напрасными).

1. Привлечь ЕС к вопросу экономического восстановления Сирии и реальному возвращению сирийских беженцев. Пока победные реляции российской стороны о возвращении беженцев выглядят достаточно тускло. Это собственно признают и в российском Министерстве обороны. Проблема возвращения сирийских беженцев в свои дома является в настоящее время наиболее острой. Об этом в четверг 25 октября в ходе выступления на VIII Сяншаньском форуме по безопасности заявил заместитель министра обороны РФ генерал-полковник Александр Фомин. «В настоящее время наиболее остро стоит вопрос возвращения беженцев в Сирию», — подчеркнул замминистра. Как отметил замглавы оборонного ведомства России, «всего с момента начала операции, с 30 сентября 2015 года, в Сирийскую Арабскую Республику из за рубежа вернулись свыше 245 тыс. человек». «Благодаря предпринимаемым усилиям выразили желание вернуться в свои дома еще около двух из семи миллионов сирийских беженцев», — отметил генерал-полковник (желание жить дома выражает обычно любой нормальный человек. Но в данном случае одного «выражения» совершенно недостаточно: главный вопрос, сколько реально приехало. А с этим проблемы — 245 тыс. на фоне 7 млн, что само по себе очень красноречиво — авт.).  «С этой целью [возвращения беженцев в Сирию] в Москве функционирует Межведомственный координационный штаб по возвращению беженцев, а в Дамаске — Центр приема, распределения и размещения беженцев. В настоящее время приступил к работе Сирийский межведомственный координационный комитет по возвращению беженцев, где в оперативном режиме ведется мониторинг и управление процессом возвращения беженцев», — уточнил Фомин. Как отметил замминистра обороны России, в настоящее время «прорабатывается вопрос организации международной конференции по проблеме возвращения беженцев». «Мы призываем все государства присоединиться к гуманитарной миссии в Сирии», — резюмировал он. Вот собственно одна из основных причин участия Москвы в стамбульском саммите с участием Парижа и Берлина. Снова попытаться сыграть на болезненной теме для европейцев в рамках организации неких совместных усилий. Вообще в данном случае именно «демонстрация этих самых общих усилий» является основной задачей Москвы и в рамках участия в этом саммите, и вообще усилий российского МИДа на этом направлении. При этом почему-то никто не хочет просто честно сказать, что эти попытки бесперспективны по определению. Именно по той причине, что у Брюсселя и Москвы абсолютно различные подходы к будущему Сирии. И если сейчас в Стамбуле вопрос о судьбе Асада не поднимался, то совершенно очевидно, что позиция Запада по вопросу безусловного ухода нынешнего сирийского президента не изменилась ни в коей мере.  Говоря о политическом урегулировании, В.Путин подчеркнул, что в конечном итоге судьбу страны и ее руководства определят сами сирийцы. «Никаких персоналий мы, естественно, не обсуждали, — подчеркнул российский лидер, отвечая на вопрос, обсуждалась ли судьба действующего президента Асада. — Это контрпродуктивно, если мы хотим добиться положительного результата в конце нашего пути». Можно сколько угодно об этом не упоминать, но суть вопроса от этого не изменится. В этой связи просто запустить процедуру создания конституционного комитета мало. Или, если вернее, это лишь оттяжка по времени с точки зрения обсуждения темы все тех же персоналий. Именно последние, а не новая конституция будет определять соблюдение российских национальных интересов в Сирии.  «Судьбу своей собственной страны, в том числе и определение персоналий на политической сцене, должен определять сам сирийский народ», — отметил российский президент. В том то и вопрос: как создать сирийскому народу условия для «правильного выбора». По словам В.Путина, одним из условий для этого выбора должен стать запуск политического процесса по формированию конституционного комитета.  «Вот именно этим мы сегодня и занимались», — заключил российский президент. С такой оценкой, хотя и с определенными оговорками, согласился Э.Макрон. «Относительно политического строя Сирии — это не наше решение, — сказал он. — Сам народ Сирии определит свое будущее, но для этого нужно создать условия. Мы можем только содействовать этому процессу, и решение о создании конституционного комитета является частью этого процесса. Мы будем уважать суверенное право сирийского народа, но нужно учитывать, что режим в Сирии не представляет весь сирийский народ, потому что множество граждан Сирии покинули страну», — добавил он. То есть, надежда Запада в данном случае на установление долгосрочного перемирия и сохранения Идлиба, как реального оплота сирийской оппозиции, с одновременными попытками, если называть вещи своими именами, «украсть военную победу Москвы» путем запуска очень непрозрачного политического процесса. При этом надежды Москвы на помощь Запада с точки зрения  возвращения основной массы сирийских беженцев на родину напрасны. В том-то вся и прелесть  западного плана: организовать выборы для беженцев в местах их постоянного базирования за границей, что делает результаты любого голосования заранее предопределенным с учетом простой демографии. В этой связи попытки Москвы вернуть этих беженцев на родину, будут Западом, если не блокироваться, то точно не поощряться. Максимум — это поддержка возвращения беженцев в подконтрольные западной коалиции районы на севере и в тот же Идлиб. Повторим, что совершенно непонятно, зачем Москва этот процесс возвращения беженцев пытается педалировать. Если таким путем она пытается вовлечь наибольшее количество суннитского народа в процесс национальной консолидации и тем самым подорвать тыловую базу подпитки вооруженных группировок оппозиции, то этот процесс не делается директивным методом. Возвращение беженцев станет устойчивым процессом только в том случае, если локальные перемирия и амнистия на местах приведет к устойчивому положительному результату. Только тогда это создаст прецедент и благодаря «уличному телеграфу» даст толчок возвращению суннитского населения на свою малую родину. Причем в этом случае это возвращение будет проходить в рамках реальной общенациональной консолидации и достижения компромисса с Дамаском в вопросах социально-экономической автономии суннитских районов. В этой связи отметим, что Анкара путем артикуляции темы беженцев на стамбульском саммите пытается цинично решать свои собственные вопросы.  «Мы считаем, что необходимо продолжить [оказывать] гуманитарную помощь сирийскому народу», — сказал, в частности, Эрдоган. «Наша страна потратила на нужды сирийских беженцев 33 млрд долларов. Это показывает нашу решимость помочь им. И ЕС также должен выполнять свои обязательства по финансовой помощи», — отметил турецкий лидер. Он добавил, что процесс возвращения сирийских беженцев должен быть добровольным, соответствовать международному праву и координироваться ООН. Тему помощи поддержал и президент Франции. «Наш приоритет — это борьба с терроризмом. И эта борьба продолжается», — сказал Макрон, подчеркнув, что «другим приоритетом является оказание гуманитарной помощи населению». Как отметил Путин, лидеры «пришли к выводу, что нужно расширить само понятие «гуманитарная помощь» и иметь в виду при этом поставку медицинского оборудования, лекарств, восстановление инфраструктуры, водоснабжение». В этой связи «в сухом остатке» отметим, что Анкара хочет еще денег от Брюсселя, который вообще старается тему беженцев не педалировать, а Москва старается под этой эгидой достичь достаточного уровня консолидированная усилий по восстановлению сирийской экономики. Сразу рискнем предположить, что этим надеждам не суждено сбыться. Повторим, что Брюссель и Вашингтон не будут вкладываться в восстановлении сирийской экономики до тех пор, пока в Дамаске у власти находится Асад. А если еще проще, пока в Сирии находятся российские военные базы. Это надо просто понять, и не питать ненужных иллюзий.

Отдельно участники саммита остановились на ситуации в провинции Идлиб, где сконцентрировались силы террористов. В.Путин отметил, что согласно достигнутой договоренности турецкие силы выполняют свою часть работы по организации там демилитаризованной зоны, однако эта задача тяжела и пока до конца не выполнена. Российский лидер отметил, что он с президентом Турции подробно проинформировал канцлера Германии президента Франции о процессе выполнения российско-турецких договоренностей по Идлибу. «В случае если радикальные элементы будут препятствовать решению этой задачи, будут совершать вооруженные провокации из Идлибской зоны [деэскалации], Россия оставляет за собой право оказать действенную поддержку решительным действиям сирийского правительства по ликвидации этого очага террористической угрозы», — подчеркнул российский лидер. В целом, по словам Путина, «несмотря на то, что уровень насилия в Сирии существенно снижен, немаловажной задачей остается ликвидация всех скопившихся там радикальных элементов». То есть, Москва посла ясный сигнал прежде всего Турции о том, что ее терпение не бесконечно. И это особенно понятно на фоне откровенного саботажа процесса вывода радикалов из демилитаризованной зоны в Идлибе со стороны Анкары, которая решила за счет стамбульского саммита заручится в этом вопросе поддержкой со стороны Берлина и Парижа. И это стремление  Эрдогана нашло отклик у его европейских коллег. Меркель в своем выступлении выразила надежду на то, что договоренности между Турцией и Россией о буферной зоне в Идлибе перерастут в полноценное перемирие. «Сегодня мы обязались сделать все, чтобы из этого соглашения получился долгосрочный режим перемирия», — отметила она. По ее словам, уже сейчас удалось достичь прогресса, «данный процесс надо продолжить». Вместе с тем Макрон предостерег от проведения военной операции в Идлибе. По его словам, «ее проведение может вызвать новую волну беженцев». Но не беженцы волнуют и Меркель, и Микрона, и того же Эрдогана. Военная зачистка Идлиба правительственными силами  фактически снимает с повестки дня наличие в Сирии какой-либо структурированной военной оппозиции в той мере, чтобы влиять на формирование будущей политической архитектуры страны. И это военное решение даст само по себе самый мощный процесс национальной консолидации, что не дает никаких вариантов Западу на решение этой проблемы по своим политическим лекалам.