Согласно анализу американских экспертов из агенства «Стратфор», в будущем году основной задачей Анкары будет попытка добиться перелома в сложной экономической ситуации, что будет обуславливать стремление президента Р.Т.Эрдогана продолжать маневрировать между внешними и внутренними центрами силы. Именно исходя из своих экономических проблем, Турция будет стремиться свести к минимуму свои трения с США и Европейским союзом, но при этом она не откажется от своих целей в рамках решения вопросов своей национальной безопасности, включая военную деятельность в Ираке и Сирии. Слабеющая экономика в преддверии выборов в марте 2019 года вынудит правящую партию использовать большую гибкость в рамках формирования своих внутренних политических альянсов. Турция пережила крайне серьезные вызовы в рамках экономического кризиса в 2018 году, но ситуация вряд ли выправится и скорее всего еще более ухудшиться в 2019 году. Инфляция достигла рекордного уровня, достигнув 25% в сентябре. Это случилось через месяц после того, как стоимость национальной валюты упала до беспрецедентного уровня почти 7 лир к доллару, что вызвало массовой отток зарубежных инвесторов с турецкого рынка. Автоматически резко взлетели цены на основные продукты питания. При этом невнятные шаги правительства по преодолению кризиса при постоянном давлении на него со стороны лично Р.Т.Эрдогана вызвали серьезное разочарование в турецком обществе, особенно среди национального бизнеса всех уровней. Турция имеет одну из крупнейших и наиболее динамичных экономик Ближнего Востока, что дает ей значительное влияние с точки зрения регионального влияния. Но экономический рост в последние годы был построен исключительно в рамках привлечения иностранных кредитов в государственном и корпоративном секторах, значительная часть которых должна быть выплачена в 2019 году. Это обстоятельство плюс разновектороное представление о путях выхода из кризиса у правительства и президента практически однозначно вызовет стагнацию и рецессию в турецкой экономике в следующем году, что поставит под сомнение способность правительства сохранить свое доминирование на местных выборах следующей весной.
На сегодня благодаря целому комплексу мер ценового и валютного контроля, а также повышению процентных ставок со стороны Центрального банка (против чего публично возражал Р.Т.Эрдоган, тем самым ставя под сомнение независимость Центрального банка) Турция смогла выйти из летнего кризиса, избежав полного экономического краха. Однако главной проблемой для турецкой экономики остается тот факт, что все структурные причины, которые привели к волатильности национальной валюты этим летом, не искоренены. А это означает, что перспектива еще большего финансового кризиса к лету 2019 года остается на повестке дня. И она, по оценке, американских аналитиков, очень реальна. Это обстоятельство будет вынуждать Р.Т.Эрдогана расширить свою предвыборную стратегию в рамках заключения новых предвыборных альянсов между правящей Партией справедливости и развития (ПСР) и иными политическими силами. Муниципальные выборы в Турции состоятся 31 марта 2019 года. На этом фоне 23 октября председатель турецкой Партии националистического движения (ПНД) Девлет Бахчели заявил, что его партия не будет входить в альянс с возглавляемой президентом Турции Тайипом Эрдоганом Партией справедливости и развития (ПСР) на муниципальных выборах в 2019 году. Об этом сообщила газета «Дейли сабах». «ПНД не собирается выступать на выборах 31 марта 2019 года в альянсе с ПСР», — отметил Бахчели. По информации газеты, причиной раскола в отношениях движений стали разногласия по законопроекту об амнистии и решении Верховного суда республики об ученических клятвах в начальных школах. «Дух альянса требовал неопровержимых и неоспоримых обязанностей. Принудительные встречи не позволят достичь чего-то. Не нужно тянуть, обманывать публику, испытывать терпение и играть с надеждой», — подчеркнул Бахчели. «Народный альянс», куда вошли ПСР и ПНД, был сформирован в феврале 2018 года. На парламентских выборах, прошедших 24 июня 2018 года, коалиция получила больше половины голосов избирателей: ПСР — 42,56%, ПНД — 11,10%. Нынешний распад коалиции, который мотивирован некими внутренними расхождениями, в реальности имеет четкую основу. Глава националистов не желает подвергать свою партию риску однозначного поражения на предстоящих местных выборах в условиях прогнозируемого обострения финансовой ситуации. При этом на сегодня не совсем понятно, на кого конкретно может опереться Р.Т.Эрдоган в рамках создания нового альянса: именно союз с националистами обеспечивал ему на всех последних по времени голосованиях всех уровней победу. Эксперты также отмечают и «исключительно спокойную реакцию» президента на решение Д.Бахчели, что якобы объясняется тем фактом, что президент более не заинтересован в альянсе с националистами. Эта версия имела бы право на жизнь, если бы на горизонте маячила ясная альтернатива, но ее нет. В этой связи, по ряду данных, ситуация может обстоять совершенно иным образом. Выход Д.Бахчели из коалиции является согласованным политическим маневром в попытке вывести его партию из-под репутационных рисков и коллективной ответственности за нынешний экономический кризис с целью получения максимума голосов на предстоящих выборах. А после этого, этот альянс будет восстановлен, пусть и в иной конфигурации и ценой предоставления националистам дополнительного пакета министерских портфелей. А сам итог выборов для президента важен. Хотя местные выборы и не оказывают такого же влияния на формирование направлений развития страны, как всеобщие и президентские выборы, они дают прежде всего оценку настроениям населения по отношению к политическим партиям на местном уровне. То есть, являются индикатором популярности самого Р.Т.Эрдогана.
При этом никуда не делись внешние факторы, формирующие тренды в экономики Турции в среднесрочной перспективе. Как и в 2018 году, перспективы экономического роста в 2019 году представляются пессимистичными из-за сочетания проблем, из которых прежде всего надо выделить высокий уровень корпоративного долга, слабую национальную валюту, дефицит иностранных инвестиций, растущий дефицит текущего товарооборота, заоблачную инфляцию, слабеющий экспортный сектор и снижение потребительского доверия. Фактически, рейтинги Fitch и Moody’s Corp. отреагировали на это очень оперативно, резко упав после лета с.г. Первоначально Fitch прогнозировало рост на 4,1% в 2019 году, но пересмотрело свои ожидания до 3,6% после падения лиры. Однако аналитики Bloomberg настроены еще более пессимистично, прогнозируя, что рост снизится с 3,5% в этом году до 0,8% в следующем году. Правительству удалось укротить государственный долг с момента прихода к власти ПСР в 2002 году, но за последние 15 лет корпоративный сектор Турции приобрел значительный объем внешнего и внутреннего долга. В следующем году корпорации страны должны будут оплатить счет, оцениваемый в 200 млрд долларов, или четверть валового внутреннего продукта Турции (из него 25,12 млрд в долларах; 17, 33 млрд в евро; остальное — в иных валютах и турецкой лире; при этом общий объем золотовалютных запасов оценивается в чуть более 60 млрд долларов). Большая часть кредитов номинирована в долларах и евро, что делает все более и более сложным для турецких компаний продолжать гасить свой долг на фоне продолжающейся девальвации курса лиры. И хотя Турция продемонстрировала 7-процентный рост ВВП еще в 2017 году, но этот рост был обеспечен прежде всего именно этим кредитованием. При этом именно внешние факторы стоят за проблемами с долгом, инфляцией и стоимостью валюты. Одним из внешних факторов, к которому правительство приложило руку в последние годы и который сейчас напрямую влияет негативно на ситуацию, является стремительное сокращение прямых иностранных инвестиций (ПИИ). Многие инвесторы покинули страну после попытки переворота 2016 года, которая привела к введению жесткого чрезвычайного положения. Собственно его отмена в конце июля с.г. была запоздалой попыткой Р.Т.Эрдогана эту ситуацию исправить, но этот тренд натолкнулся на другой внешний фактор: повышение процентной ставки ФРС США, что вызвало переток основных спекулятивных инвесторов с рынка «третьих стран» в США. Например, уровень ПИИ снизился с 18,7 млрд в 2015 году до 10,8 млрд долларов в 2017 году. Портфельный приток (объем капитала, поступающего на финансовые рынки Турции) увеличился на ее финансовых рынках в последние годы, но это в значительной степени по причине того, что страна олицетворяет собой развивающийся рынок, предлагая высокие риски и слабую валюту — две вещи, которые делают его выгодной для игр спекулянтов, но с очень высокими рисками их быстрого ухода в силу более благоприятной экономической ситуации. Что и происходит сейчас.
Дефицит текущего торгового баланса Турции, который составляет сейчас 46 млрд долларов, также является важным вопросом, отражающие уязвимость экономики к колебаниям валюты. В сентябре лира обесценилась настолько резко, что Турция из профицита торгового баланса ушла в резкий дефицит. Именно инфляция, которая была вызвана девальвацией лиры, а также внешние факторы, которые подорвали интерес к валютам развивающихся рынков, станет самым большим вызовом для экономики Турции в 2019 году. В конечном счете, именно уровень инфляции и его влияние на покупательную способность будут в первую очередь влиять на настроения избирателей, когда они отправятся на муниципальные выборы в марте 2019 года.
Еще одним важным внешним фактором является экспорт страны в западные страны, которые сейчас резко полемизируют с Турцией по поводу прав человека, ползучего авторитаризма, тесных связей с Россией, несмотря на членство Анкары в НАТО, а также ее действий на Ближнем Востоке. Турция, Соединенные Штаты и Европейский союз пока стараются всячески минимизировать эти разногласия, но нет никакой гарантии, что глубокий раскол не возникнет в ближайшем будущем, тем самым осложняя усилия Анкары по экспорту в Европу и, что, более важно, в ближайшем будущем будет негативно влиять на привлечение инвестиций и улучшение торговых связей. Аналогичным образом Соединенные Штаты могут в один прекрасный день вновь ввести некоторые санкции и тарифы, которые помогли спровоцировать панику по поводу лиры в течение лета.
При этом, какими бы сильными не были вызовы в экономической сфере, существует несколько «красных линий», за которые Р.Т.Эрдоган никогда не перейдет. Это прежде всего его стремление управлять экономикой. В настоящее время он обладает огромным контролем над всеми аспектами управления экономикой, в которой, по оценке американских экспертов, он крайне мало разбирается. И этот аспект является главным препятствием для привлечения серьезных международных инвесторов. Анкара наметила трехлетний, среднесрочный экономический план по сокращению расходов, борьбе с инфляцией и укреплению лиры и потребительских настроений, но ее экономической команде еще предстоит оценить все издержки в рамках растущего социального пессимизма населения в ходе реализации обещанных структурных изменений. Более того, обещания сократить госрасходы противоречат предпочтительной стратегии Эрдогана, направленной на стимулирование роста, не говоря уже о проблемах, с которыми сталкивается Центральный банк в борьбе с инфляцией, имея ввиду постоянное вмешательство президента в этот процесс. Анкара также продолжит преследовать нынешние политические цели, и прежде всего в контексте предотвращения возможности оформления курдского государственного образования в Сирии. Это означает, что Анкара при всех вариантах развития ситуации в экономической сфере сохранит присутствие своих войск в Северном Ираке и на северо-западе Сирии, даже если это будет вызывать сохранение дальнейшей напряженности в отношениях с региональными соседями, США и ЕС.