Разительным примером мнимых успехов, достигнутых на пути либерализации экономики, является Иордания. Последние пять лет эта страна пребывает в глубоком социально-экономическом кризисе. Его показателями являются массовые социальные волнения, прошедшие в октябре 2012 года и летом 2018 года. Причиной волнений стала политика жесткой экономии, проводимая несколькими последними иорданскими правительствами. Например, уже в этом году правительством Омара аль-Раззаза отменило государственные субсидии на хлеб (знаменитый хлеб для бедняков по сниженной цене, за которым на улицах многих арабских городов выстраиваются очереди) и повысило цены на бензин и электроэнергию. Для большинства иорданцев, которые последнее время испытывали неуклонное снижение доходов, это было последним ударом. Министры иорданские правительства, которые ездили по мухафазам, чтобы вести среди населения разъяснительную работу, вынуждены были бежать из нескольких городов, например, из Ирбида. «Я женил своего сына и оплатил долги. В результате у меня ничего не осталось. Вся страна продана, а мы оказывается еще должны», — возмущался один из жителей этого города.
Иорданское Хашимитское Королевство начало сотрудничество с МВФ еще в 1989 году. При этом МВФ не уставал рекламировать Иорданию в качестве истории успеха. Началу сотрудничества способствовал глубокий экономический кризис, когда после выпуска государственного займа валютные резервы Иордании оказались истощены, что привело к обвалу курса иорданского динара. Государственный долг, достигший в 1989 году своего пика (264% от уровня ВВП) начала неуклонно снижаться. В 1996 году в отчете МВФ было указано, что Иордания достигла значительных успехов в стабилизации и оздоровлении экономики. Достижения правительства Иордании были охарактеризованы как «замечательные». В то же время исследования, проведенные иорданским экономистом Али Дуа, показывают, что эти успехи, в том числе небывалые темпы роста ВВП (14% во второй половине 1990-х годов) были достигнуты за счет региональных кризисов. Например, Иордания получила изъятие США из санкций против Ирака после Первой войны в Заливе, в результате чего через ее территорию шли преимущественные товарные потоки в Ирак. Экономический рост также во многом был обеспечен международной экономической помощью, которую Иордания получала после подписания договора с Израилем в Акабе. Между 1990 и 1999 годами эта помощь составляла 622 млн долларов в год. Позитивными факторами были также значительные отчисления от иорданских гастарбайтеров за рубежом и частные инвестиции из монархий Персидского Залива. В 2003-2008 годах важным фактором роста были инвестиции от богатых эмигрантов из Ирака, покинувших эту страну после свержения режима Саддама Хусейна. В результате доля госдолга к ВВП была сокращена к 2008 году до 55%.
В 2004 году было заключено четвертое по счету соглашение МВФ с Иорданией. Экономистами МВФ ИХК рекламировалось в качестве позитивного примера реформ (приватизации, либерализации экономики и урезания общественных расходов), которые привели к снижению задолженности и стабилизации экономики. Новая полоса неудач началась после мирового финансового кризиса 2008 года и начала «арабской весны» в 2011 году. Рецессия экономики началась с притока сирийских беженцев и сокращения доходов в туристическом секторе. Дефицит бюджета вырос и для его покрытия правительство королевства обратилось к внутренним заимствованиям у иорданских банков, в результате чего уровень долга по отношению к ВВП повысился до 80% в 2012 году, 93,4% в 2015 году, а в настоящее время достигает 96% ВВП, Это рекордная сумма в 27,9 млрд динаров (39 млрд долларов). Экономисты МВФ поспешили объяснить новые неудачи Иордании нестабильностью в регионе и уклонением от выполнения требований своей организации. В то же время исследования Али Дуа показали, что ранее экономические успехи иорданского правительства сильно преувеличивались. Рисовались заведомо радужные картинки для того, чтобы выставить Иорданию в качестве успешного примера проведения неолиберальных реформ. К тому же рапорты об успехах игнорировали фактор растущей внутренней задолженности правительства Иордании. После кризиса 2008 года многие американские банки для того, чтобы восстановить доверие к себе стали выдавать кредиты под рекордно низкий процент. Местные иорданские банки и другие финансовые институты брали взаймы кредиты в американских банках и потом предоставляли займы своему правительству под высокий процент. В результате внутренний долг Иордании составил 51,9% против внешнего долга в 39%. Али Дуа констатирует: «Пример Иордании иллюстрирует порочный круг или ловушку, в которую попала эта страна при сотрудничестве с МВФ. Процесс финансового регулирования, связанный со снижением долга, превратился в самоцель в отрыве от обеспечения роста, снижения безработицы и преодоления социальных проблем».
Исследование Ясина Свейхата посвящено процессам приватизации в Египте и Сирии. По мнению автора, «Сирия и Египет столкнулись с неолиберальными реформами в наиболее брутальной форме. Это подразумевало демонтаж плановой экономики и отказ от ведущей роли общественного сектора. Эти страны были поставлены перед необходимостью связывать свой собственный рынок с глобальным и наращивать инвестиции в финансовый сектор в отрыве от реального производства и занятости. При непрозрачности судебной системы, отсутствии свободной прессы и механизма контроля в форме независимого парламента это привело к социальной катастрофе».
Автор прослеживает историю египетской приватизации с момента провозглашения президентом АРЕ Анваром Садатом доктрины «инфитах» («открытости») в 1974 году. Это подразумевало открытие египетской экономики для иностранных инвесторов, увеличение импорта и отказ от арабского социализма, провозглашенного в своре время Гамалем Абдель Насером. В отличие от Насера новое руководство Египта не ставило задачей превратить АРЕ в самодостаточную в индустриальном плане страну. Получение доходов планировалось от эксплуатации Суэцкого канала, развития нефтепереработки, туристического сектора и рынка недвижимости.
Широкие приватизационные процессы в Египте начались уже при президенте Хосни Мубараке, с 1991 года. Все египетские правительства на протяжении 15 лет (Асефа Сидки, Гамаля Ганзури, Асефа Эбейда, Ахмеда Назифа) проводили политику закрытия или продажи госпредприятий, демонтажа системы экономических услуг, предоставляемых государством. В результате были закрыты 400 госкомпаний, а сотни рабочих и служащих оказались без работы. Количество депутатов-бизнесменов в египетском парламенте с 1995 до 2005 года выросло с 12 до 22. При этом большинство из них нажил свое состояние благодаря тесным коррупционным связям с правительством. Все приватизационные сделки курировались Комиссией по административному планированию правящей Национально-демократической партии (НДП) во главе с сыном президента Гамалем Мубараком.
В Сирии приватизационные процессы начались в 2000 году, после прихода к власти президента Башара Асада. Они проводились под лозунгами «Нет расточительству», «Рационализируем государственные расходы», «Ликвидируем несущественные сектора экономики». Приватизация, проводившаяся под руководством «сирийского Чубайса», вице-премьера Абдаллы Дардари не привела к оздоровлению экономики САР в целом, но только к наплыву капиталов в большие города: Алеппо и Дамаск. Доказательством служит разрушительная засуха 2006-2010 годов, которая привела к фактическому краху экономики провинций Хасеке, Ракка и Дейр эз-Зор и исходу миллионов крестьян в города, где они пополнили армию безработных. В условиях отсутствия независимой судебной системы и полной непрозрачности бенефициарами приватизации в Сирии оказались кланы, связанные с властью. Здесь необходимо упомянуть холдинг «Шам», принадлежащий двоюродному брату президента Рами Махлюфу. Его деятельность была сосредоточена в наиболее выгодных секторах экономики: мобильной телефонии, дилерской продаже автомобилей-иномарок, открытию центров свободной торговли (duty free) в аэропортах и на пограничных КПП, воздушном сообщении. Холдинг Р.Махлюфа имел также доли во многих коммерческих банках и частных страховых компаниях. При этом он пользовался явной поддержкой со стороны государства. Например, был запрещен импорт в Сирию запчастей от автомобилей «Мерседес», когда правительство ФРГ заявило, что будет продавать их только через своего старого партнера, компанию семьи Синваров. В качестве других влиятельных игроков сирийского рынка той поры можно упомянуть сына бывшего министра обороны Мустафы Тласса Фираса Тласса и родственников одного из руководителей спецслужб Бехджета Сулеймана.
Исследования независимых арабских экспертов демонстрируют большую роль, которую сыграли в становлении кризисной ситуации бездумное копирование западных рецептов и выполнение неолиберальных реформ без политической демократизации и обеспечения роста реального сектора экономики. На этом пути можно достичь кратковременной финансовой стабилизации, но нельзя обеспечить устойчивый рост. Таким образом, выработка собственной ближневосточной экономической модели встает на повестку дня стран региона.