О влиянии политической нестабильности на привлечение иностранных инвестиций и военно-техническое сотрудничество Саудовской Аравии

Недавнее внесение Еврокомиссией (ЕК) Саудовской Аравии в список  государств с недостаточно надежными механизмами по борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма, помимо основной причины (борьбы с американской монополией на право мирового финансового контроля в рамках междоусобных торговых войн и защита таким образом создаваемого сейчас европейцами нового альтернативного инструмента финансовых расчетов с Ираном) имеет и еще один важный момент. Это безусловно шаг в сторону дальнейшего прессинга саудовского руководства с точки зрения убеждения его в необходимости пересмотра нынешней схемы распределения и заключения контрактов в области обороны. Если называть вещи своими именами, то следует просто констатировать, что решение Брюсселя самым кардинальным образом негативно отразиться на инвестиционной привлекательности КСА. А это сейчас после дела Хашогги является самой больной точкой для Эр-Рияда, а неутешительные итоги по привлечению средств зарубежных инвесторов уже привели к приостановке реализации одного из главных амбициозных планов наследного принца Мухаммеда бен Сальмана по строительству города-курорта на берегу Красного моря. Сейчас клан короля Сальмана начинает осознавать, что безудержная ставка на поддержку исключительно США начинает откровенно давать сбои. Это стало особенно очевидным после дела Хашогги и существованием сейчас очевидных перспектив передачей Турцией этого досье в Международный суд. При этом рискнем выразить мнение, что со стороны Турции эти угрозы являются больше блефом и шантажом (в этом случае под обвинение автоматически попадает сама Анкара, поскольку добытые турецкими спецслужбами аудио-улики были получены с нарушением всех мыслимых существующих конвенций о международных сношениях), но они сами по себе заставляют короля Сальмана сильно нервничать и начинать маневрирование по дифференциации финансовых потоков между различными представителями королевской семьи в рамках достижения внутриэлитного консенсуса. В принципе массовая амнистия и реабилитация практически всех арестованных в рамках антикоррпуционной кампании свидетельствует о том, что клан короля настойчиво ищет пути для такого компромисса и направления соответствующего сигнала в сторону их иностранных партнеров. Напомним, что с самого начала прихода к власти клана Сальмана началось планомерное дистанцирование других кланов саудовской элиты от наиболее выгодной с финансовой точки зрения системы ВТС с зарубежными странами. Кульминацией этого момента стала так называемая антикоррупционная кампании два года назад, когда наследный принц попытался одним решительным ударом закончить эту внутреннюю борьбу и под благовидным предлогом конфисковать огромные средства своих конкурентов. Власти Саудовской Аравии вернули государству более 35 млрд долларов расхищенных средств в результате кампании по борьбе с коррупцией, в ходе которой были задержаны десятки членов королевской семьи, чиновников и бизнесменов. Об этом заявил наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бен Сальман Аль Сауд в октябре 2018 г. в интервью агентству Блумберг. На вопрос, какую сумму удалось получить государству в результате возмещения ущерба от коррупции, принц Мухаммед бен Сальман заявил: «Я не уверен в точной цифре, но думаю, что на сегодняшний день это где-то более 35 млрд долларов». Принц добавил, что около 40% ущерба было возмещено в форме наличных денег и около 60% суммы — в форме передачи государству активов. Наследник престола сообщил, что, по его мнению, антикоррупционная кампания достигнет завершения примерно через два года. Мухаммед бен Сальман рассказал также, что в настоящий момент в заключении остаются восемь предполагаемых взяточников. 24 января Эр-Рияд заявил о завершении разбирательства, по которому проходили десятки высокопоставленных подданных королевства. Сообщалось, что на досудебное урегулирование согласилось большинство задержанных. Дела 95 подозреваемых будут переданы в прокуратуру, они предстанут перед судом, заявляли власти. По результатам этой кампании Высший комитет по борьбе с коррупцией во главе с наследным принцем Мухаммедом бен Сальманом Аль Саудом поместил под стражу в гостиницу Ritz Carlton в Эр-Рияде десятки членов королевской семьи, госслужащих и предпринимателей, обвинив их в финансовых и должностных преступлениях. В общей сложности допросу подверглись более 300 человек. Как заявил кронпринц, 95% обвиняемых согласились на сделку, передав часть своих активов властям в счет нанесенного убытка, достигшего за последние годы 100 млрд долларов. Все это сказанное принцем абсолютно не соответствует действительности, поскольку упоминания о поступлениях в бюджет за счет этих средств, соответствующих операций по изменению в уставных капиталах компании арестованных лиц в рамках изъятия активов или аукционов по продаже конфискованного имущества в официальной статистике отражения не нашло. Ни один человек при этом перед судом не предстал, и смеем предположить, что и не предстанет. Если брать итоги этой кампании по сути, то она провалилась в том числе и в силу серьезной внешней оппозиции таким действиям короля Сальмана и его сына со стороны ведущих американских и европейских бизнес-структур. И это было первым звонком для инвесторов в рамках замораживания своих проектов в КСА. И окончательно похоронило какое-то оживление на этом рынке дело Хашогги, что для иностранных бизнес-структур стало окончательным вердиктом (после задержания ливанского премьера С.Харири и арестов значительной части саудовской  бизнес-элиты) с точки зрения непредсказуемости и импульсивности молодого кронпринца прежде всего. Упомянутое решение Брюсселя по вопросу новых критериев в рамках борьбы с финансированием терроризма свидетельствует о том, что это видение ситуации у европейских деловых кругов пока не изменилось.   Все усилия Эр-Рияда на сегодня на направлении привлечения иностранных инвестиций самым кардинальным образом тормозятся политическими потрясениями, в том числе скандалами и дипломатической неразберихой между Саудовской Аравией и другими странами; неопределенностью, связанной с волатильностью мировых цен на углеводороды; а также очень сомнительным с точки зрения приведенных показателей ежегодных отчетов правительства о достижении конкретных результатов в рамках экономических реформ. Это в значительной мере снижает интерес иностранных инвесторов к проектам в частном секторе на фоне крайнего пессимизма самих саудовских инвесторов к этому сегменту местного рынка. На сегодня, несмотря на усилия Эр-Рияда по введению мер укрепления доверия для укрепления частного сектора, включая упрощение правил, касающихся виз и владения бизнесом, а также создание специальных экономических зон, иностранные инвесторы, похоже, теряют веру в саудовский рынок. Действительно, за последнее десятилетие в Саудовской Аравии наметилась четкая тенденция к снижению объема прямых иностранных инвестиций (ПИИ). Хотя отчасти это сокращение объясняется общей глобальной рецессией в секторе ПИИ после финансового кризиса 2008-09 годов, Саудовская Аравия и страны-члены ССАГПЗ негативно выделяются в этом плане на фоне других стран и рынков. В 2017 году Саудовской Аравии удалось привлечь только 1,4 млрд долларов (этот показатель уступает даже ряду более бедных стран Ближнего Востока). В дополнение к своим усилиям по либерализации ПИИ, КСА также упростило правила, регулирующие внутренние инвестиции на своей фондовой бирже Tadawul для крупных институциональных инвесторов, а также приняло систему отраслевой классификации ООН, чтобы помочь в выдаче лицензий иностранным инвесторам. Это было сделано с учетом необходимости учета своей инвестиционной привлекательности в рамках индекса MSCI, который с 2019 года будет учитывать показатели КСА в рамках оценки формирующихся рынков и формирования единого банка государственных облигаций стран ССАГПЗ. Но участие в таких проектах само по себе не гарантирует приход иностранных инвесторов. Так случилось с программой либерализации ПИИ, примерно также дело пока обстоит с активностью инвесторов на саудовской фондовой бирже. На самом деле, меньшая фондовая биржа Катара привлекла больше инвестиций в 2018 году, чем Tadawul. При этом отток капитала из КСА значительно превышает его приток. В совокупности эти события свидетельствуют о том, что местные и иностранные инвесторы взяли, как минимум, паузу после разрушительной антикоррупционной чистки прошлого года. По данным Международного валютного фонда, неправильное толкование Саудовской Аравией закона о бизнес-секторе также нанесло ущерб программе привлечения ПИИ и общей торговле. Это связано с тем, что согласно этому закону иностранцам приходится работать непосредственно с местными партнерами в рамках саудовской системы регулирования, а в этом контексте политическая неопределенность является основной причиной их колебаний в отношении инвестирования в Саудовскую Аравию. Иностранные компании желают гарантий того, что их саудовские партнеры внезапно не столкнутся с проблемами уголовного преследования в королевстве. А таких гарантий дать никто не может. А  гарантии из уст наследного принца уже никто не воспринимает всерьез. При этом сама репутация наследного принца Мухаммеда бен Сальмана является самым прямым источником этой неопределенности, и вопросов у инвесторов о верховенстве права, безопасности инвестиций и стабильности правительства более чем предостаточно.   Кроме того, стремление правительства к «саудизации» в рамках опоры на местные кадры привело к отъезду многих трудящихся-мигрантов, которые вносили серьезный вклад в экономику королевства, тем самым снижая общий уровень потребления.         Первым звонком этого стал отказ короля от своего прежнего намерения назначить вторым кронпринцем своего второго сына Халеда, что ряд экспертов расценивало как попытку окончательно монополизировать власть и вопросы престолонаследия в своих руках. Вторым вопросом, который должен по идее успокоить иностранных инвесторов, должна стать относительная либерализация оружейного рынка страны, или, еще проще, допуск к этому рынку ряда ранее опальных представителей королевской семьи. В этой связи отметим, что после нескольких месяцев переговоров в конце января французская компания оборонной электроники Thales и бельгийский производитель бронетехники CMI подписали соглашения с Saudi Arabian Military Industries (SAMI) — единым оружейным холдингом КСА, который кронпринц создал в рамках своей монополизации всей сферы ВТС. Ранее неслыханная концентрация этого сектора в руках одного клана вынудила других саудовских принцев, занимающихся таким бизнесом, и их партнеров в лице западных компаний фактически свернуть все свои контакты в этой сфере. И прежде всего это касалось европейских компаний. Теперь клан короля предлагает им переориентироваться на новую генерацию саудовских бизнесменов. В этой связи часть членов королевской семьи из числа «молодых принцев» начинают активно выдвигаться в первые ряды новых «бизнес-якорей» для западных компаний. К ним безусловно надо отнести брата Мухаммеда бен Сальмана Турки бен Салмана, Бадра бен Абдаллу бен Мухаммеда бен Фархана Аль Сауда, Фейсала бен Фархана Аль Сауда, который является главой инвестиционной компании «Шамал» (а именно она сейчас становится ключевым партнером для американских оборонных концернов) и Халеда бен Бандара бен Султана Аль Сауда, человека, который хорошо знаком с истеблишментом Великобритании  и должен вскоре приступить к работе в  качестве нового посла Саудовской Аравии в Лондоне. Этот «любимый сын» принца Бандара бен Султана, бывшего главы Управления общей разведки (УОР) КСА, с 2011 г. женат на Люси Катберт, племяннице богатого Ральфа Перси, герцога Нортумберлендского. Перед Халедом бен Бандаром в рамках его нового назначения стоит задача активизировать контакты с влиятельными британскими бизнес-кругами. Он уже обеспечил несколько партнерских контрактов по оборонным контрактам в королевстве для компании Dayim Holdings, почетным председателем которой он по-прежнему является. Влиятельный финансист и член палаты лордов Эдвард Спенсер-Черчилль, дальний родственник Леди Ди, Уинстона Черчилля и семьи Вандербильтов, также является членом совета директоров. Халед бен Бандар основал Dayim со своим братом Фейсалом бен Бандаром и с другим выпускником Оксфорда Ридой Саидом, который является племянником Вафика Саида, который в течение многих лет был консультантом по крупным оборонным контрактам между Соединенным Королевством и Саудовской Аравией, а сейчас является советником Dayim, у которой есть несколько дочерних компаний, включая Saudi Security Solutions & Services, активно работающей с Securitas и QinetiQ, которая появилась в результате приватизации бывшей исследовательской фирмы британской армии в 2006 году. Эта картина в принципе объясняет, по какой причине Лондон выступил категорически против внесения КСА в новый список ЕС, как страны финансирующей терроризм. Заключение сделки с французской Thales безусловно надо рассматривать как некую попытку Эр-Рияда трансформировать позицию Парижа в рамках предстоящих утверждений институтами ЕС новой методологии борьбы с незаконным отмыванием средств и исключение из этого списка КСА. По данным ряда источников, военно-морские контракты, вероятно, также будут включены в повестку дня готовящегося сейчас визита в КСА министра иностранных дел Франции Жана-Ива Ле Дриана и президента Эммануэля Макрона. По данным наших источников, делегация Королевских военно-морских сил Саудовской Аравии в рамках оживления таких контактов посетила Париж еще в декабре прошлого года в самый разгар протестов «желтых жилетов». И эта косвенная демонстрация поддержки Парижа со стороны Эр-Рияда была позитивно оценена в Елисейском дворце. Совершенно очевидно, что Саудовская Аравия взяла курс на реанимацию своих отношений с Парижем как в рамках купирования негативных последствий дела Хашогги, так и  целью склонить его к более конструктивной позиции по вопросу исключения КСА из новых европейских стандартов стран-спонсоров терроризма. Военно-морское сотрудничество между Саудовской Аравией и Францией переживало очень непростые времена в течение последних нескольких лет. Французская государственная военно-морская группа Naval Group (бывшая DCNS), которая несет основную нагрузку с точки зрения лоббирования и курирования ВТС Франции в этой области несколько раз за прошлый год сталкивалась с резкой критикой со стороны наследного принца КСА Мухаммеда бен Сальмана. В противовес французским попыткам войти на саудовский рынок наследный принц практически демонстративно дал «зеленый свет» для испанской Navantia, которая подписала меморандум с саудовской SAMI в апреле прошлого года в рамках поставки 5 корветов вместо французских аналогов Gowing. Одновременно саудовцы заблокировали все свои контакты с французским военным экспортным агентством ODAS в ходе проработки двусторонних контрактов. Сейчас позиция Эр-Рияда коренным образом поменялась. По данным ряда экспертов, Naval Group активизировала свои переговоры с саудовским конгломератом «Аль-Замил», который тесно аффилирован лично с королем Сальманом бен Абдель Азизом. Среди других саудовских холдингов, которые могут похвастаться такой же близостью к королю, надо назвать инженерную группу Almabani во главе с гражданином Ливана Тохме Немее и конгломерат «Несмит» во главе с Али Салехом аль-Турки, которые находятся в числе фаворитов предстоящих крупных контрактов с французами и другими европейцами. Повторим, что неоднозначная репутация своего сына вкупе с откровенным «накатом» со стороны ЕС вынуждает короля Сальмана маневрировать и сдавать в ряде случаев назад. В том числе и путем намеренного снижения веса Мухаммеда бен Сальмана в ряде важных отраслей, которые требуют присутствие иностранных инвесторов. Это уже случилось в сфере туризма и развлечений, сейчас происходит частично такая же история и с ВТС, которое ранее было полной прерогативой наследного принца.
Новым этапом этой тактике становится и возвращение «в обойму» старых бизнес-партнеров западных коммерческих структур. В этой связи выделим компании, которые входят в сферу влияния Абдель Азиза бен Ахмеда Аль Сауда. Он является сыном принца Ахмеда бен Абдель Азиза, возвращение которого в Эр-Рияд после долголетней добровольной ссылки после убийства Джамаля Хашогги вызвало большой ажиотаж среди политологов, которые стали позиционировать его чуть ли не как главного наследника престола. Его сын возглавляет холдинга Atheeb Group, который является коммерческим партнером Raytheon, Boeing и Lockheed Martin. Кстати, немецкая Raytheon, несмотря на все запреты со стороны Берлина, продолжает реализацию своих оборонных контрактов с КСА. О росте влияния Абдель Азиза бен Ахмеда свидетельствует и факт недавнего освобождения опального саудовско-эфиопского магната Мухаммеда Хусейна аль-Амуди, который является ключевым партнером Абдель Азиза в компании «Нафт Сервисиз» и ряде других проектов. С другой стороны Ахмед Абдель Азиз является одним из членов дома Саудов и близким к могущественному племени Судайри, членом которого была мать нынешнего короля. Ахмед женат на наследнице этого клана Хулуд бен Мусе Раад аль-Судайри. Его главным партнером в ADSAS Co. и большинстве других компаний является Абдулрахман бен Турки аль-Судайри. Ахмед и влиятельные члены клана Судейри тайно контролируют Nesma — конгломерат, который имеет многочисленные контракты с западными компаниями. Наряду с этим ряд экспертов отмечает и частичное восстановление бизнес-позиций еще одного влиятельного члена королевской семьи Абдаллы Мутаиба бен Абдаллы, отец которого ранее возглавлял Национальную гвардию, но затем был отстранен и попал под каток антикоррупционной чистки. Свидетельством такой тенденции стала возобновление контрактов Национальной гвардии с французской фирмой «Цезарь», которая остается его главным партнером во Франции. При этом остальные члены этого клана пока остаются вне рамок основных финансовых потоков. Некоторые принцы, близкие к нему, до сих пор полностью исключены из этих схем. Например, Абдалла бен Мухаммед Аль Сауд, племянник покойного короля, который был арестован в ноябре 2017 года и провел несколько месяцев под арестом, до сих пор не может покинуть страну. Его компания Soroof International, которая ранее участвовала в неудавшемся ядерном совместном предприятии с французской EDF была закрыта в прошлом году.

62.89MB | MySQL:102 | 0,582sec