О практическом сотрудничестве США с РФ в вопросах борьбы с «Исламским государством» в Афганистане

США выразили готовность перейти к предметному разговору о практическом сотрудничестве с РФ в вопросах борьбы с запрещенными в России террористическими организациями «Исламское государство» (ИГ) и «Аль-Каида» в Афганистане. Об этом заявил в пятницу российским журналистам спецпредставитель президента РФ по Афганистану, директор Второго департамента Азии МИД Замир Кабулов по итогам переговоров с американским коллегой, спецпредставителем США по Афганистану Залмаем Халилзадом в турецкой столице. «Господин Халилзад сообщил, что соответствующие компетентные специалисты Соединенных Штатов Америки просили передать их коллегам в России, что они готовы к предметному разговору о практическом сотрудничестве с Россией по борьбе как с ИГИЛ (прежнее название ИГ — прим. ТАСС), так и с «Аль-Каидой». Мы это понимаем как то, что нас услышали. Пусть теперь профессионалы сядут и профессионально, без шума, займутся этими двумя безобразиями на теле человечества», — сказал Кабулов. Ранее в интервью ТАСС Кабулов сообщил о возможности резкого роста численности боевиков ИГ в Афганистане. По его словам, «сегодня численность игиловцев, по оценочным данным, составляет порядка 3,5 тыс. человек (с учетом сочувствующих и «спящих» ячеек группировки эта цифра может возрасти в несколько раз). Спецпредставитель президента РФ отметил, что «в силу определенной привлекательности для части афганской молодежи лозунгов ИГИЛ и неплохого финансового обеспечения, нельзя исключать в обозримой перспективе роста числа боевиков ИГИЛ в стране и существенного возрастания их террористической активности». В этой связи отметим несколько моментов. Во-первых, отметим оптимистичную реакцию МИД РФ на «обнадеживающие» сигналы со стороны США по Афганистану. Такое впечатление, что на Смоленской площади этого долго ждали и теперь не скрывают радости. Во-вторых, не совсем понятно, зачем России необходимо сотрудничать с американцами на тактическом уровне в борьбе с ИГ в Афганистане, помогая им тем самым выпутаться из сложной и практически патовой ситуации? Разве афганское ИГ, конкретное определение которому так еще никто и не удосужился дать внятно, угрожает каким-то российским интересам? Если да, то каким конкретно? В этой связи может быть все-таки надо понять, что американцы под угрозой ИГ имеет ввиду прежде всего пуштунские группы на юге Афганистана, а для Москвы потенциальную угрозу с точки зрения возможной дестабилизации в центральноазиатском регионе представляют прежде всего таджикские и узбекские формирования на севере. И это не одно и то же. Более того, последние группы американцы всячески курирует и лелеют с точки зрения создания еще одной оси своей опоры в Афганистане. В связи с тем, что российская сторона, судя по всему, готова вновь помогать американцам в Афганистане, видимо надо постараться понять для себя, а кого собственно американские специалисты полагают афганским ИГ и против кого они предлагают Москве «тактически взаимодействовать». В этой связи представляет интерес последний по времени доклад Антитеррористического центра авторитетной военной американской академии Вест-Пойнт, опубликованный в декабре 2018 года. При этом сразу укажем, что в нем нет ни слова в отношении присутствия ИГ на севере Афганистана, о чем так настойчиво говорят чиновники разных уровней в Москве.
По их оценке, анализ деятельности «ИГ-Хорасан» (ISK) свидетельствует о том, что до сих пор группа была успешной в наращивании организационного и оперативного потенциала в регионе Афганистан-Пакистан (АфПак). В целом ISK использовала двуединый подход на организационном и индивидуальном уровне, чтобы получить оперативный контроль в этих двух странах, с некоторыми различиями в Пакистане и Афганистане. В Афганистане в это движение активно вливались перебежчики и фракции из других группировок с целью стать доминирующей группой, соперничающей с талибами. Но в Пакистане, где ISK сталкивается с относительно сильным военным прессингом, оно решило установить тактические отношения с мощными местными группировками боевиков с целью осуществления нападений как на гражданские, так и на государственные цели. Учитывая трансграничную мобильность ISK американцы делают вывод о том, что боевики этой группы перетекают из одной страны в другую в формате осуществления своих операций. Анализ показывает, что в действиях этой группы присутствуют противоположные сезонные тенденции: ее активность в двух странах в период с 2014 по 2018 год (особенно сильное снижение атак ISK-PK в 2017 году) сопровождается почти одновременным ростом атак ISK-AFG. Кроме того, сходство в характере атак ISK в обеих странах демонстрирует координацию на стратегическом и тактическом уровне. Это имеет потенциально опасные последствия, поскольку это означает, что любые попытки правительственных сил по одну сторону границы приводят не к уничтожению группы, а к временному перетоку ее боевиков на сопредельную территорию. При этом наличие баз ISK с обеих сторон предлагает большие возможности для диверсификации своих ресурсов, выгоды от трансграничной контрабанды и создание финансовой инфраструктуры в более широкой теневой экономике региона. В каждой стране ISK выбирает одно конкретное место, в котором она развязывает кампанию атак с использованием смертников, что приводит к высокому уровню потерь и разрушений. В Пакистане ISK провела 77% всех своих нападений с использованием смертников в Белуджистане. Около 56% всех терактов с использованием смертников в Афганистане произошли в Кабуле. ISK в основном делает упор в своей деятельности на использование именно атак смертников, что вряд ли изменится в краткосрочной и среднесрочной перспективе, особенно против государственных целей. При этом нападения на государственные цели происходят чаще, чем на гражданских лиц в обеих странах Из всех атак, проведенных ISK в период с 2014 по 2018 год в Пакистане, 62% были направлены против государственных целей, такие как местная полиция, военные или правительство. В Афганистане, 48% были направлены на государственные цели. Этот процент ниже в Афганистане, потому что ISK также расходует часть своей энергии на противостояние с местными ополченцами и афганским «Талибаном». К тому же в Афганистане ISK должна бороться с многочисленными негосударственными субъектами власти, которые стремятся осуществлять контроль в некоторых частях страны. Это, вероятно, будет постоянной особенностью борьбы ISK в Афганистане. Нападение на государственные цели в обеих странах преследует несколько целей. Во-первых, это обязательное условие для ISK продемонстрировать свою приверженность заявленной цели по ликвидации национальных границ и свержения прозападных правительств в рамках создания единого халифата (в этой связи отметим, что в данном случае анализ американских военных грешит наивностью. В Пакистане «львиная доля» терактов т.н. ISK организуется или сепаратистами-белуджами или агентурой Кабула. А ответственность при этом сваливается на «ИГ-Хорасан», что удобно). Во-вторых, нападение на государственные цели помогает ISK дифференцировать себя от групп, которые являются креатурами пакистанских военных, таких как афганский «Талибан». Еще одной особенностью тактического почерка ISK является атаки на суфиев и шиитов. В обеих странах ISK активно проводит атаки против сект  этих меньшинств. В Пакистане более половины всех нападений на немусульманские меньшинства и другие мусульманские секты были проведены против суфиев и зикри-белуджей в провинции Белуджистан. В Афганистане подавляющее большинство всех атак было проведено против конкретных шиитских целей. Эту тенденцию подтверждает статистика, которая говорит о том, что в обеих странах религиозные учреждения были наиболее частыми объектами нападений террористов-смертников из числа всех нападений на гражданские объекты. Во многих случаях в Пакистане эти теракты проводятся в интересах иных пакистанских террористических групп, которые просто берут в ряде случае название  ISK. При этом точный характер межгрупповых отношений американцам не известен.
В Афганистане ISK присутствуют в городах Герат, Забуль, Джаузджан, Логар и Балх, но большая часть ее деятельности проявляется в Нангархаре и Кабуле. К 2018 году его атаки были ограничены Кабулом, Нангархаром и Джаузджаном. Из всех провинций Афганистана Нангархар, несомненно, является на сегодня основным оплотом этой группы. И это логично — многие члены «Талибана», которые присягнули на верность ISK, уже до этого базировались в этой провинции и они в основном принадлежат к группе пуштунов Оракзай и Баджаур. Есть несколько факторов, которые лежат в основе этой концентрации усилий ISK в Афганистане. Во-первых, ее кадры состоят из членов пакистанской группы «Талибан», которые, спасаясь от военных операций пакистанской армии, в первую очередь перебазировались в приграничные районы Афганистана. Эти группы имеют ограниченный географический радиус действий. Во-вторых, афганские талибы контролируют полностью приблизительно 14 районов и имеют значительное присутствие по крайней мере еще в 263, что автоматически нивелирует там влияние ISK. В дополнение к нескольким опорным пунктам талибы установили рассеянный контроль на всей территории Афганистана. Это означает, что ISK сталкивается с широким сопротивлением любым попыткам проникнуть в районы, находящиеся под контролем талибов или афганского правительства. Деятельность ISK таким образом ограничена географически в Афганистане, и эта ситуация вряд ли существенно изменится до тех пор, пока ее соперничество с афганским «Талибаном» сохраняется. Учитывая интенсивные столкновения между афганскими талибами и ISK, перспективы мирных переговоров между США и «Талибаном», компромисс любого рода между афганскими талибами и ISK в обозримом будущем представляется маловероятным.
При этом в докладе указывается на то, что более активный джихад с участием ячеек ISK имеет место сейчас в Афганистане. В Афганистане число таких инцидентов и общее число погибших и раненых почти в два раза превысили аналогичные показатели в Пакистане в период с 2014 по 2018 год. Разница в цифрах поражает: в Афганистане связанные с ISK нападения составили в общей сложности 211 (68 нападений с использованием смертников), 1511 человек погибли и 3220 получили ранения. В Пакистане такие эпизоды включают в себя в общей сложности 83 нападения (18 смертников), 706 погибших и 1126 раненных. Интересно, что американские аналитики оценивают перспективу перетока значительного числа боевиков в ряды ISK с иракского и сирийского театра военных действий в Афганистан, как в значительной части гипотетическую. На сегодня такие эпизоды являются единичными влияния на ситуацию не оказывают. В этой связи американцы проводят сравнение между двумя филиалами этой группы в лице ISK-PK и ISK-AFG. Вышеуказанное резкий дисбаланс в атаках этих двух филиалов они связывают с различиями в возможностях и стимулах, которые есть у боевиков в этих странах. Во-первых, более слабая экономика и условия безопасности Афганистана обеспечивают для ISK больше возможностей для организации нападений. Во-вторых, готовность Кабула вести переговоры с афганским «Талибаном» создают дополнительные стимулы для ISK в рамках проведения более агрессивного джихада в Афганистане. В течение первых девяти месяцев прошлого года нападения ISK в Афганистане следуют почти обратному циклу в Пакистане. Сезонные тенденции террористической активности ISK могут корениться в характеристиках потенциала группы на страновом уровне. В то время как с января по апрель наблюдается замедление активности ISK в Пакистане, она активизируется в феврале и марте. Когда деятельность внутри Пакистана достигает пика в мае, в этом же месяце наблюдается значительное падение атак ISK в Афганистане. Тот же обратный цикл продолжается в последующие месяцы; падение активности ISK-AFG в период с июля по сентябрь в Афганистане сопровождается заметным увеличением числа нападений в Пакистане, где нападения резко растут после июля и остаются на восходящей тенденции до декабря. Деятельность ISK в Пакистане была более широко распространена, чем в Афганистане, только в 2014-2015 гг. Тогда атаки в основном проводились в Белуджистане, Синде, Пенджабе, зоне племен и Фате. В последующие годы наиболее активными в этом плане оказались Белуджистан и Территория племён.
ISK в Афганистане и Пакистане: сходства и различия.
Когда «Исламское государство» официально объявило о создании своей провинции в Афганистане и Пакистане (AfPak)—«ИГ-Хорасан», или «Исламское государство Хорасан» (ISK)—в январе 2015 года, многие глобальные и региональные политики полагали уровень этой угрозы малозначительной. Однако вскоре именно на территории АфПак ISK провел ряд самых резонансных своих террористических  атак. При этом ущерб от авиаударов ВВС США, пакистанских военных операций и столкновений с афганскими талибами на эту активность коренным образом не повлияли. Хотя потенциальная угроза ISK признается экспертами сегодня, вопросы о природе этой группы, степени ее эффективности, устойчивости и траектории действий остаются без ответа. Каковы более широкие контуры целей и тактики ISK в Афганистане и Пакистане? Как альянсы ISK способствовали ее устойчивости? Авторы доклада в этой связи указывают, что они только пытаются нащупать ответы на эти вопросы. Общий смысл доклада заключается в констатации того, что ISK успешно укрепляет свою организационную структуру как в Афганистане, так и в Пакистане путем наращивания партнерских отношений с региональными группами боевиков. Кроме того, различные параллели в характере и сроках нападений ISK в обеих странах указывает на то, что деятельность ISK в определенной степени координируется в регионе AfPak из одного центра. Статистика убедительно свидетельствуют о том, что ISK продолжает эффективно использовать свои возможности в трансграничной и ресурсной сети в Хорасанском регионе, что определяет параметры траектории ее активности. Понимание того, как ISK культивирует альянсы, которые облегчают его деятельность на театре АфПак, является обязательным условием для успешного противодействия группе.

        Операционные идеи ISK
Анализ всех атак ISK (подозреваемых или заявленных) в Афганистане (ISK-AFG ) и Пакистане (ISK-PK) в период с января 2014 года по июль 2018 года позволяет сделать следующий вывод: их активность в Афганистане вдвое превышает аналогичные показатели в Пакистане. Атаки ISK были гораздо более активными и смертоносными в Афганистане, чем в Пакистане, с более чем двойным перевесом в числе нападений и количеством убитых. Эти атаки пропорционально росли с 2014 года, что указывает на устойчивость ISK перед лицом авиаударов США, наземных операций правительственных сил и столкновений с талибами. Это также указывает на неадекватность местных мер безопасности. По сравнению с 2015 годом, общее число погибших и раненых в результате нападений ISK в Афганистане увеличилось более чем в четыре раза в 2016 году и более чем в семь раз в 2017 году. В обеих странах ISK последовательно фокусируется на атаке на государственные цели и мусульманские секты и течения. В Пакистане наиболее активно ISK действует в Белуджистане. Это объясняется тем фактом, что Белуджистан, в частности, способен предоставить группе безопасные убежища и проницаемую границу. В период с января 2014 года по июль 2018 года эта провинция пережила более высокий уровень нападений самоубийц по сравнению с другими регионами Пакистана. ISK-PK провела 77% всех своих атак смертников в Белуджистане, тогда как ISK-AFG провел 56% всех терактов смертников в Кабуле. Активность в Кабуле также объяснима: теракты там поддерживают общий уровень авторитета этой группировки и влияют напрямую на решения правительства. Обратный цикл сезонов высокой и низкой активности в Афганистане и Пакистане: в течение первых девяти месяцев каждого года, они следуют почти обратному циклу. Это означает, что периоды высокой и низкой активности ISK в каждой стране чередуются и предполагают координацию и трансграничное перемещение боевиков

        Сеть ISK
В целом, оценка сети ISK в Афганистане и Пакистане в период с января 2014 года по декабрь 2017 года свидетельствует о том, что в регионе действуют по крайней мере 11 групп, которые сотрудничают с ISK в одной или нескольких областях—т. е. идеологической (публичное обещание верности), логистической (совместное использование ресурсов), или оперативные (проведение совместных атак). Из 11 перечисленных групп 7 относятся к категории регулярного партнерства: все они сотрудничали с ISK на всех перечисленных направлениях. Есть три группы, которые, как полагают американцы без внятных на то доказательств, слились с ISК. TTP Bajaur, TTP Orakzai и «Исламское движение Узбекистана» (ИДУ)—вероятно, объединило свое руководство и членов с ISK. Обратим в данном случае на термин «вероятно». При этом с ИДУ в прошлом активно сотрудничали сами американские военные, в том числе и в рамках присутствия офицеров спецназа в группах ИДУ.
Группы, которые сотрудничают с ISK в значительной степени – «Джундалла», «Лашкар-е-Ислам», «Лашкар-е-Джангви» и «Ансар уль Хилафат валь Джихад». Четыре группы были определены американцами, как структуры, которые поддерживают с ISK «низкий уровень кооперации». «Это Ансар аль- Муджихиддин», «Ахль-э суннат Вал Джамаат», «Джамаат-уль-Ахрар», и Национальная армия Белуджистана. Почему некоторые группы вовлечены в более глубокие отношения с ISK, чем другие? Исследование четырех характеристик (идеология, цели, тактика и субъекты контртеррористических операций) групп, участвующих в партнерских отношениях с ISK (сотрудничество в нескольких операционных областях или слияние) показывает, что эти шесть групп из семи имеют общие черты, объясняющие их готовность к партнерству с ISK. Прежде всего, все эти группы преследуют цель введения законов шариата и, во-вторых, поддерживают суннитскую школу Деобанди. Ну здесь американцы накручивают, афганские талибы тоже приверженцы этой школы, что не мешает им с игиловцами воевать, правда, не так активно, как этого хотелось бы США. В-третьих, их цели включают в себя атаку прежде всего пакистанских госучреждений и армии, мусульманских меньшинств и шиитов. Наконец, пакистанская армия подвергла все группы, за исключением одной, военному прессингу. Эти четыре общие характеристики, по-видимому, делают группы подходящими союзниками ISK в регионе. С другой стороны, группы, чья кооперация с игиловцами характеризуется, как низкая, имеют идеологии и цели, отличные от ISK. Например, хотя Национальная армия Белуджистана (BNA) также полагает пакистанское государство, как главного врага, она преследует конкретные сепаратистские цели.
Теперь немного подробнее об основных союзниках ISK.
«Ансар уль Хилафат валь Джихад» ((AKWJ), ранее известная как «Техрик-е-халифат-о-джихад») была одной из первых пакистанских группировок, которая присягнула на верность Аль-Багдади в середине 2014 года. Лидер — Хафиз Хан Саид. AKWJ считается небольшой группой и активна в Хайдарабаде и Карачи. При этом никаких внятных доказательств тесного оперативного сотрудничества AKWJ с ISK нет, есть несколько данных о логистическому сотрудничестве Согласно собственным заявлениям AKWJ в 2014 году, она стремится проводить операции в помощь ИГ. Командующий также утверждал, что Абу Бакр аль-Багдади одобрил создание группы в частном порядке. При этом по агентурным данным пакистанской разведки, основной ролью группы было не проведение атак, а в лоббировании других групп присягнуть на верность «Исламскому государству». Данных о ее финансовой поддержки со стороны Мосула или ISK нет. Анализ нападений AKWJ предполагает, что группа имеет ограниченный потенциал; данные, собранные исследовательской группой доклада, говорят о 15 атаках, большинство из которых имели место в течение 2014 года в Карачи. Около 94% этих нападений были прямыми нападениями, направленными против пакистанской армии (в общей сложности 36 убитых и раненых). Учитывая относительно низкий потенциал AKWJ, возможно, что эта группа присягнула на верность ISK в попытке укрепить свою репутацию.
«Ансар-уль-моджахед» (AuM – «Движение моджахедов)». Существует с марта 2013 года, является аффилированным лицом ТТП и включает в себя узбекских бойцов. Хотя о группе известно немного, AuM фокусируется в основном на ответных нападениях на пакистанские силы безопасности, особенно в Северном Вазиристане. В 2014 году, когда фракции ТТП договорились о переговорах с пакистанским правительством, и AuM была одной из них. Когда Шахидулла, бывший пресс-секретарь ТТП, представил Хафеза Саида Хана в качестве лидера ISK в видео в январе 2015 года, он перечислил заверения в верности со стороны ряда других групп, которые не могли присутствовать лично, включая «Ансар-уль-моджахед». Однако, помимо этого, нет никаких сообщений о материально-техническом и тактическом сотрудничестве между группами. Не исключено, что бойцы AuM действуют под именем ISK и слились с ним. Однако на момент подготовки настоящего доклада точный характер этих взаимоотношений не подтвержден и не известен. Изучение набора данных AuM, составленного исследовательской группой, показывает, что группа активна в зоне племен и Территории племен федерального подчинения. Тем не менее, в период с 2012 по 2018 год, было совершено только шесть атак, включая нападение смертника на шиитскую мечеть в июле 2013 года, когда было убито по меньшей мере 57 и ранено 180. Пять атак группы зафиксировано в 2013 году, и только одна в 2015 году.
Исламское движение Узбекистана (ИДУ). Возникло из организации, созданной в 1991 году с целью свержения правительства президента И.Каримова и осуществления законов шариата. Был официально сформирован в 1998 году и со временем развил более тесные отношения с «Аль-Каидой» и талибами. Последний известный широко лидер ИДУ Усман Гази пришел к власти в 2012 году, когда его предшественник Абу Усман Адиль был убит. В августе 2015 года Усман Гази присягнул на верность Абу Бакрумаль-Багдади вскоре после подтверждения о смерти муллы Омара. Но затем его позиция несколько раз менялась. Сначала Гази взял с собой сотни дезертировавших членов ИДУ и заявил в видео 2015 года, что они должны воевать с ISK. До этого, в сентябре 2014 года, тот же Гази объявил, что ИДУ воюет на стороне «Исламского государства». Фракция понесла серьезные потери во время столкновений с талибами в ноябре 2015 г., а в августе 2016 года американский генерал Николсон отметил, что «несколько членов его фракции присоединились к ISK, но большая часть вернулась в ИДУ». После смерти Гази его командиры окончательно перешли в ИДУ, которая к июню 2016 года подтвердила свою лояльность движению «Талибан» и «Аль-Каиде» и фактически перестала существовать. То есть, связь между ИДУ и ISK не существует. Все рассуждения американцев на эту тему базируются на материалах СМИ, в которых указывается, что в начале — середине 2017 года несколько источников видели Абдул Рахмана Юлдаша, сын погибшего лидера ИДУ Тахира Юлдашева, в отряде ISK в Афганистане. В этой связи закономерно сделать вывод о том, что ИДУ в настоящее время сильно фрагментирован и выступает в качестве наемников той или иной силы в Афганистане. А также совершает единичные теракты в самом Пакистане по заказу конкретных пакистанских групп.
Влияние альянсов на потенциал ISK
Изучение оперативных связей ISK с Lashkar-e-Jhangvi (LeJ) и Jamaat-ul-Ahrar (JuA) показывает, что ISK большинство атак в Пакистане проводились в координации именно с этими двумя группами. В совокупности 72% всех жертв и 84% всех раненых в результате терактов в период с января 2014 года по июль 2018 года стали итогом такой кооперации. В Пакистане районы операций LeJ и JuA, особенно после вступления в альянс с ISK, заметно пересекаются с географическим фокусом ISK. При этом американцы отмечают, что за пределами юга Афганистана и прилегающих территорий Пакистана активности ISK не отмечено. При этом изучение связей ISK с другими террористическими группами является центральным для понимания сути его происхождения и целей. Регион АфПак широко известен как один из наиболее насыщенных воинствующими группировками регионов мира. В этой связи в докладе отмечается, что объявления о возникновении «Исламского государства Хорасан (ISK)» было сделано в январе 2015 года с помощью аудио-записи пресс-секретаря «Исламского государства» Абу Мухаммеда аль-Аднани. Цель Исламского государства-создание «Вилайета Хорасан» амбициозен; «Хорасанский» регион включает не только афгано-пакистанский регион, но и также распространяется на части Ирана, Центральной Азии и Китая. Но амбициозная идея оформления этой группы Вилаят начала материализовываться еще до этого объявления, когда в 2014 году девять бывших членов «Аль-Каиды» перешли на сторону «Исламского государства», а шесть командиров «Техрик-е-Талибан» Пакистана (ТТП) публично присягнули на верность Абу Бакру аль-Багдади в октябре 2014 года. Назначение в начале 2015 года бывшего лидера ТТП Хафиза Саида первым эмиром ISK было свидетельством того, что эта группа должна быть локализованной версией «Исламского государства». В первые годы после официального образования, группа взяла на себя ответственность за ряд резонансных терактов. В июле 2018 года ISK взяла ответственность за второй по числу жертв теракт в истории Пакистана, когда террорист-смертник атаковал митинг избирательной кампании в Белуджистане, убив 149 человек. За два месяца до этого, в апреле 2018 года, Афганистан пережил одну из самых больших по количеству жертв атак на местные СМИ: при двух атаках ISK погибли в общей сложности 10 журналистов. На настоящий момент группа активна практически только в Кабуле и Нангархаре.


Практический подход ISK

Террористические группы часто сотрудничают друг с другом в целях укрепления своего потенциала и достижения своих целей. По этой причине неудивительно, что ISK проводит в регионе АфПак стратегию, предусматривающую формирование альянсов с партнерами. Хорасанский регион в целом и регион АфПак, в частности, наводнен различными группами боевиков, которые имеют совпадающие и конкурирующие идеологии и повестки дня. Эта характеристика региона является главным препятствием для бренда ISK, так как он создает потенциал как для создания альянсов, так и конкуренции. Стратегия организационного уровня ISK (т. е. ее отношения с другими группами), как представляется, варьируется в зависимости от изменения политической обстановки в Афганистане и Пакистане. Стратегия ISK в Пакистане больше ориентирована на создание альянсов с иными тергруппами. Выгоды от таких альянсов в Пакистане могут содействовать продвижению целей ISK в обеих странах, поскольку это облегчает трансграничную деятельность и пропаганду, и способствует набору рекрутов по всему региону. Таким образом, создание альянсов в Пакистане может помочь ISK влиять по обе стороны границы АфПак и позиционировать себя как влиятельного игрока в регионе. Практически, успех такой стратегии определяет, как долго ISK может поддерживать свои альянсы в долгосрочной перспективе и пережить столкновение с талибами, пакистанскими, афганскими и международными силами. В этой связи надо отметить главный недостаток всех этих выкладок. В них нет ни слова про источники финансирования и зарубежных покровителей ISK. А это предельно важно для понимания природы этой группы, которая была образована и курируется Катаром в рамках части подконтрольного себе «Талибана» на фоне центробежных процессов в этой организации в 2015 году. И конечно по причине полного игнорирования американцами и Кабулом роли Дохи в опросах мирного урегулирования в Афганистане в предыдущие годы. И собственно не случайно сейчас консультации с талибами американцы организуют при активном участии КСА и ОАЭ, но проводят их в Дохе. Это уже какая-то попытка играть на всех фронтах, не раздражая Катар и тем самым пытаться нивелировать возможную террористическую активность ИГ в рамках срыва мирных консультаций. В этой связи еще раз отметим, что из доклада американских военных не усматривается никакой внятной опасности именно для российских интересов в Афганистане применительно к Центральной Азии.

62.95MB | MySQL:102 | 0,591sec