Больше двух месяцев продолжается политическое противостояние в Ливане. С декабря 2006 г. акции протеста вылились на центральные площади и улицы ливанской столицы, приобретя массовый и непрекращающийся характер. Политическая ситуация в Ливане осложняется тем обстоятельством, что обострившаяся борьба за власть в стране имеет ярко выраженный региональный контекст. Намеренно или нет, но сегодня внутриливанская политическая арена превращена в виртуальное поле битвы различных региональных «центров силы» и ведущих мировых держав. От того, как и чем закончится борьба за Ливан, во многом зависят дальнейший ход событий на Арабском Востоке и моделирование ситуаций в отдельных государствах этого региона (прежде всего в Ираке) в обозримой перспективе.

Собственно, политические разногласия в Ливане не утихали со времени начала процедуры вывода из страны сирийского воинского контингента, убийства Р. Харири и так называемой кедровой революции, которую некоторые острые языки в Бейруте окрестили «революцией Гуччи» по дизайну одежды большинства демонстрантов, поддержавших антисирийскую «коалицию 14 марта». В то же время, несмотря на серию политических убийств, прокатившихся по Ливану за последние два года, противоборствующие стороны находили в себе силы пытаться (во многом безрезультатно) улаживать разногласия за столом переговоров. Однако 33 дня войны в июле–августе 2006 г. коренным образом изменили ситуацию. Развитие послевоенных событий в Ливане, отягощенное вмешательством внешних сил, превратило предмет разногласий сторон в вопрос их политического, а для некоторых фигурантов конфликта и физического выживания.

Характерно, что каждая из сторон выступает за укрепление государственности, суверенитета и демократичности Ливана. Однако пути достижения этих целей и приоритетность решаемых задач видит и выстраивает по-разному. Общий подход всех сил оппозиции заключается в неотложной необходимости формирования нового правительства национального единства. Выдвигается также требование провести досрочные выборы в парламент. В состав оппозиции, наряду с «Хизбаллой» и шиитским движением «АМАЛЬ», входят ливанские христиане из «Свободного патриотического движения» во главе с М. Ауном, видный ливанский политик С. Франжье, представители Сирийской национально-социальной партии (СНСП), авторитетный друзский лидер эмир Таляль Арслан. Они считают правительство неэффективным, неспособным решать стоящие перед Ливаном проблемы, и полагают, что нынешний состав кабинета не пропорционально представляет интересы всех слоев ливанского общества, а повестка его деятельности не отражает общенациональных задач.

Окончательное размежевание произошло 11 ноября 2006 г. Тогда из состава правительства вышли шесть министров (пять представителей «Хизбаллы» и движения «АМАЛЬ», один министр-христианин). Поводом послужили действия большинства кабинета Ф. Синьоры по вопросу о Международном трибунале по делу об убийстве бывшего премьер-министра Ливана Р. Харири. Данный вопрос является чрезвычайно деликатным и болезненным для всех слоев ливанского общества. Вряд ли в Ливане найдется много людей, которые бы не считали необходимым довести расследование до конца и узнать подлинных виновников смерти бывшего премьера. Однако эта проблема во взаимоотношениях двух противоборствующих сторон осложняется тем, что проправительственная «коалиция 14 марта» и ее лидеры С. Харири, В. Джумблат и С. Джаджа’а склонны прежде всего обвинять «сирийский режим и его пособников в Ливане». Резкие заявления этих политиков в адрес Сирии, чей «след» они усматривают во всех мало-мальски значимых происшествиях в Ливане, звучат на протяжении последних двух лет. При этом как бы не замечается тот факт, что сирийские войска и разведорганы уже давно покинули ливанскую территорию, а результаты ведущегося международного расследования не дают возможности однозначно выявить сирийскую причастность как к данному преступлению, так и к другим. Характерно, что, согласно двум последним докладам комиссии, сирийские власти исправно сотрудничали со следствием, в то время как 10 стран, которые руководитель комиссии С. Бремерец поименно не назвал, отказались от такого сотрудничества. Любопытно, что в отличие от России, представители которой в СБ ООН уже дважды обращались с просьбой к Генеральному секретарю ООН обязать С. Бремереца указать эти страны, правительство Ливана подобных дипломатических демаршей пока не предпринимало.

Оппозиция склонна предполагать, что действия «коалиции» в этом вопросе продиктованы не только стремлением докопаться до истины. Скорее, речь может идти о желании политизировать расследование в интересах определенных сил в Ливане и за его пределами. Поэтому антиправительственные силы рассматривает этот трибунал как инструмент в руках США, которые, опираясь на правительство Ф. Синьоры и «коалицию 14 марта», хотят установить американскую гегемонию в Ливане и регионе в целом. Действительно, в планах нынешней американской администрации Ливан занимает далеко не последнее место.

В течение трех последних десятилетий США поддерживали авторитарные режимы на Ближнем Востоке. Сегодня американская администрация пришла к выводу, что генералы-президенты, короли и шейхи, которые ранее успешно руководили своими странами под патронажем США, начинают утрачивать былую силу. Они теряют свою легитимность и не способны эффективно противостоять набирающим силу исламским движениям. США нуждаются в «современных администраторах», которые могли бы надежно обеспечивать американские интересы в регионе. Новые ближневосточные лидеры должны избираться демократическим путем, но так, чтобы обеспечить победу сторонникам США и отсечь голоса за представителей радикалов и исламистов. С этой точки зрения США посчитали прошедшие 19 июля 2005 г. парламентские выборы в Ливане образцом демократии. Американских политиков даже не смутил тот факт, что на выборах в Северном Ливане платили по 500 долларов за голоса в поддержку антисирийских сил. Сегодня реализация в Ливане американской модели Ближнего Востока представляется особенно актуальной в свете новой стратегии США в Ираке, успех которой далеко неочевиден, даже в случае ее поддержки со стороны «умеренных» арабских режимов (Египет – дипломатическое сопровождение, ССАГПЗ — финансовое, Иордания – логистическое).

В контексте этих рассуждений хотелось бы отметить, что явно обозначившееся в ходе недавней войны в Ливане стремление некоторых лидеров на Западе и в арабском мире представить ливано-израильский конфликт и внутриливанские разногласия исключительно в свете межконфессиональных, суннито-шиитских противоречий представляется не совсем верным и не отвечающим региональным реалиям. Тот факт, что руководство Египта и Саудовской Аравии выступило против ливанской «Хизбаллы», усмотрев в ее действиях «руку» Тегерана, во многом объясняется их растущими опасениями в связи с активизацией оппозиционных исламских движений в их собственных странах и новой региональной ролью будущего «ядерного» Ирана. Египет и Саудовская Аравия пытаются соответственно политически и финансово поддержать правительство Ф. Синьоры, рассматривая успех «Хизбаллы» в ходе войны в Ливане как усиление позиций Ирана в регионе. Хотя организация действительно имеет тесные связи с Ираном, ее нельзя однозначно назвать инструментом в руках Тегерана, особенно в поствоенный период. Вряд ли можно безусловно утверждать, что в случае нанесения ракетно-бомбовых ударов по Ирану, будь то силами США или Израиля (последнее при нынешнем израильском кабинете представляется маловероятным), «Хизбалла» без колебаний инициирует войну против Израиля. Оборонять Ливан и его население от израильской агрессии – одно дело, и совсем другое – сражаться в Ливане за интересы Ирана. В последнем случае «Хизбалла» рискует утратить симпатии и поддержку не только среди части христианского и суннитского населения страны, но и среди наиболее пострадавших от войны бедных и средних слоев шиитского населения юга Ливана, составляющих основу социальной базы поддержки организации. Недаром в своем пространном сентябрьском 2006 г. интервью генеральный секретарь организации Х. Насралла призвал сбалансировать политическую и военную составляющие в деятельности «Хизбаллы». И хотя речь не идет о коренных организационных переменах в «Хизбалле», военная деятельность на данном этапе не приоритетна для организации.

С другой стороны, США в Ираке делают ставку на правительство Н. Аль-Малики, пользующееся поддержкой крупнейшей шиитской фракции иракского парламента, одним из лидеров которой является командующий «Армией Махди» (вооруженной шиитской милиции) М. Ас-Садр, и жестоко подавляют суннитское сопротивление. При этом американская администрация столь же ревностно поддерживает суннитское большинство в правительстве и парламенте Ливана и всеми доступными средствами борется против шиитского сопротивления в лице «Хизбаллы». Вряд ли можно серьезно предполагать, что в Вашингтоне каким-то непостижимым для остальных образом научились различать «плохих» шиитов в Ливане и «хороших» в Ираке, а суннитов наоборот. Скорее, дело здесь не в религии, а в политике.

В этой связи оппозиция также считает, что правительство хочет использовать трибунал для того, чтобы подыграть США, Франции и Израилю в их попытках оказать давление на сирийский режим, а также политически изолировать те ливанские силы, которые выступают за поддержание партнерских и дружеских связей с САР и решение на этой основе всех спорных вопросов между Дамаском и Бейрутом. Действительно, в позициях различных политических сил Ливана в отношении Сирии наиболее рельефно проступают линии раскола ливанского политического спектра. Значимость «сирийского вектора» внутриливанских разногласий определяется не только особым характером отношений Дамаска с Тегераном, с одной стороны, и поддержкой Ираном «Хизбаллы» на основе их очевидной идеологической близости, с другой. Решить вопрос об освобождении оккупированных Израилем территорий ферм Шеба’а и установить дипотношения между САР и Ливаном сегодня вряд ли возможно без демаркации ливано-сирийских границ, которую в Дамаске напрямую увязывают с проблемой Голанских высот.

Отношение к Сирии — это лишь часть внутриливанской проблемы и далеко не единственный пункт разногласий. Не менее, а может, и более важным предметом спора конфликтующих сторон служит вопрос об оружии «Хизбаллы», которая наряду с шиитским движением «АМАЛЬ» составляет «ударный отряд» оппозиции. К тому же из всех групп оппозиции только «Хизбалла» имеет реальную возможность мобилизовать значительную часть ливанского населения на проведение массовых акций протеста и организацию политического давления на правительство.

После вывода в 2000 г. израильских войск с территории юга Ливана тема оружия «Хизбаллы» стала активно обсуждаться в ливанском политическом дискуре. Однако особую остроту данный вопрос приобрел после принятия в 2005 г. под давлением США и Франции резолюции № 1559 СБ ООН. В ней, наряду с необходимостью осуществления вывода сирийских войск из Ливана, говорилось о разоружении незаконных вооруженных формирований, действующих на ливанской территории. Однако «Хизбалла» наотрез отказалась разоружаться до тех пор, пока хотя бы «пядь ливанской земли» остается под израильской оккупацией. В то же время лидеры организации не избегали публичных дискуссий о возможных вариантах разоружения своих боевых отрядов в постановочном плане. Предпринимавшиеся некоторыми политиками попытки возложить на Сирию эту сомнительную миссию не увенчались успехом. Ливанское же правительство оказалось не способным самостоятельно разоружить «Хизбаллу». На это, как рассказывал в одном из своих интервью в конце 2006 г. генеральный секретарь организации Х. Насралла, ряд высокопоставленных членов ливанского кабинета и парламента жаловались руководству США во время своих поездок в Америку накануне войны.

Израильская военная операция в Ливане не смогла решить проблему уничтожения или разоружения «Хизбаллы». Скорее, наоборот, война лишь укрепила авторитет и симпатии к организации в широких слоях населения Ливана и большинства арабо-мусульманских стран. К тому же до войны «Хизбалла» больше рассматривалась как шиитский, а не общенациональный фактор внутриполитической жизни Ливана. Устояв перед натиском втрое превосходящих сил противника, навязав ему свою тактику ведения войны и вынудив Израиль пойти на почетный для организации мир, «Хизбалла» доказала свое военное, политическое и информационное превосходство. Если на протяжении последних лет «Хизбалла» пользовалась уважением в арабском мире, то после войны она смогла превратиться в реальный символ победы. Вера арабских народов в «проект сопротивления» значительно окрепла. Единственно чего удалось добиться Израилю, так это заставить Х. Насраллу перестать появляться на публике из-за сильных опасений окружения генсека возможных покушений на жизнь лидера «Хизбаллы» со стороны наводнивших Бейрут и другие районы Ливана, особенно после войны, представителей израильских и американских спецслужб. Однако данный факт не может существенно повлиять на решение проблемы разоружения «Хизбаллы». По сути, вооруженные отряды организации заполнили «вакуум силы» в ливанском государстве. Фактически в сегодняшнем Ливане решить вопрос об оружии «Хизбаллы» может только сама организация. Этот парадокс ставит политическое руководство «Хизбаллы» в достаточно сложное положение. «Хизбалла» не может доверить решение этой проблемы правительству, которое с точки зрения руководства организации не способно защитить Ливан, отказывается обсуждать новую оборонную стратегию и склонно давать Израилю «пустые обещания его безопасности за счет»… продолжающейся израильской оккупации… «национальных ливанских территорий». В то же время представители организации не обладают достаточным политическим весом во властных институтах Ливана, чтобы оказывать влияние на принимаемые властью решения. С другой стороны, логику руководителей правительства и лидеров «коалиции» тоже можно понять. Если не решать проблему оружия «Хизбаллы» и позволить ей и дальше определять вопросы войны и мира, то о каком государстве в Ливане можно вообще говорить? И какой пример это даст другим странам региона?

Одним из первых арабских руководителей подобную озабоченность выразил в достаточно жесткой форме президент Сирии Б. Аль-Асад, выступая в конце лета 2006 г. на съезде Союза журналистов Сирии. Он фактически поставил региональных лидеров перед выбором – либо возобновить мирный процесс на Ближнем Востоке на равноправной с Израилем основе, а не на условиях капитуляций, либо поддержать доказавший благодаря «Хизбалле» свою жизнеспособность «проект сопротивления» как средство освобождения оккупированных территорий. Очевидно, подобные озабоченности разделяют также и в руководстве ливанской «Хизбаллы». В противном случае заявления генсека «Хизбаллы» об укреплении государства в Ливане, поддержке армии как гаранта ливанского суверенитета, братских отношениях с ливанскими вооруженными силами лишаются реальных оснований. В этой связи неслучайно Х. Насралла увязал возобновление диалога о разоружении «Хизбаллы» с созданием в Ливане сильного государства и боеспособной армии — защитницы ливанского народа, что предполагает выработку новой оборонной стратегии с учетом военного опыта «Хизбаллы», которая не будет определяться интересами Израиля. С другой стороны, генсек организации предупредил, что в случае уклонения государства от решения проблемы освобождения оккупированных территорий сопротивление возьмет на себя выполнение этой функции.

Несмотря на всю остроту и многоплановость предмета спора конфликтующих сторон, привести их к «единому знаменателю» было бы куда проще и реальнее, если бы не особенности политической системы Ливана и ее нынешнее состояние. Сам факт того, что нынешняя политическая система Ливана базируется на принципах Национального пакта 1943 г., который был призван обеспечить мирное сосуществование мусульманской и христианской общин страны, предопределяет то обстоятельство, что конфессиональная составляющая оказывает сильное влияние на работу механизма принятия политических решений. Вне зависимости от остроты складывающейся внутри Ливана и вокруг него ситуации любые попытки каких бы то ни было политических сил страны применить «real politic» для разрешения возникающих конфликтов в конечном счете упираются в конфессиональный фактор и не могут увенчаться успехом без учета религиозной специфики Ливана, в котором сегодня насчитывается 17 разных конфессий. Власть в демократической парламентской республике Ливан (так записано в конституции. – А.В.) базируется на деятельности трех основных государственных институтов – парламенте, президенте и совете министров, во главе каждого из которых должен находиться мусульманин-шиит, христианин-маронит и мусульманин-суннит соответственно, вне зависимости от их политических взглядов и партийной принадлежности.

Сегодня реально действующим органом государства, способным принимать решения, является правительство. После «кедровой революции» деятельность Э. Лахуда внутри страны оказалась фактически заблокированной. В парламенте возглавляемая С. Харири фракция имеет 72 из 128 мест. В ситуации выбора нового премьера это серьезное преимущество. Согласно действующей электоральной системе, каждый блок отдает голоса за одного кандидата на пост премьер-министра. Однако для принятия нужного «коалиции» решения это преимущество не играет столь существенной роли. К тому же председатель парламента Н. Бери одновременно является лидером шиитского движения «АМАЛЬ» и уже в силу этого не может долго оставаться над схваткой. Неслучайно в последнее время ему все чаще стали советовать уйти в длительный отпуск или вообще отойти от дел. Несмотря на то что перед лицом усилившегося натиска оппозиции правительство и поддерживающие его силы укрепили единство своих рядов, объективно их позиции ослабли после выхода из состава кабинета шести министров. Легитимность принятых правительством решений, согласно ряду положений действующей конституции, выглядит весьма сомнительно. В этих условиях оппозиция продолжает настаивать на ранее выдвинутом требовании предоставить ей «блокирующую треть» в правительстве, что позволит ее представителям осуществлять контроль над деятельностью кабинета. Таким образом удастся обеспечить национальный консенсус в одном из важнейших институтов власти в стране и позволит принимать более сбалансированные решения по важнейшим внутри- и внешнеполитическим вопросам жизни Ливана.

За последние 70 лет конфессиональная карта Ливана существенно изменилась. В 1932 г., когда проводилась официальная последняя перепись населения, 55% населения Ливана составляли христиане. Данные реалии нашли отражение в работе законодательного органа, где христиане пользовались определенным преимуществом. Таифские соглашения внесли ряд поправок в пакт 1943 г., предоставив мусульманам и христианам равное представительство в парламенте. Сегодня, по данным ливанских экспертов, общая численность населения Ливана составляет 4855 тыс. человек. Из них христиане составляют 33-35%, мусульмане-шииты – 29-31,5%, мусульмане-сунниты – 29-30%, друзы – около 5%. По другим данным, шиитская община Ливана насчитывает 38% населения страны. Опрос общественного мнения, недавно проведенный одним из исследовательских центров в Бейруте, показал, что 73,1% населения Ливана поддерживают требование оппозиции о создании правительства национального единства. По тем же сведениям, 94% шиитов и 50% христиан считают, что правительство Ф. Синьоры нелегитимно. В то же время 83% суннитов и 90% друзов полагают обратное. Простейшие подсчеты на основании вышеприведенных данных показывают, что от 44 до 54% населения страны твердо считают, что кабинет Ф. Синьоры должен уйти в отставку и только 28-30% безоговорочно поддерживают его.

В этой связи оппозиция считает, что единственным выходом из создавшегося положения может стать проведение досрочных парламентских выборов и образование правительства национального единства. В этом ключе 8 января с.г. в одном из христианских пригородов Бейрута прошло совещание сил ливанской оппозиции. По словам заместителя генсека «Хизбаллы» Н. Касема, оппозиционные силы приступают ко «второй фазе» кампании. Речь идет об активизации массовых акций протеста, дискредитации деятельности наиболее одиозных членов кабинета, блокировании лояльных действующей власти институтов государства. 9 января Всеобщая федерация профсоюзов Ливана выступила вместе с оппозицией против принятого правительством 4 января пакета экономических реформ.

Действительно, на протяжении нескольких последних лет экономика Ливана переживает серьезный кризис. Внешний долг Ливана составляет 36 млрд долларов, что в 1,8-1,9 раза больше ВНП страны. В 2004 г. Ливан потратил 50% своих доходов на обслуживание внешнего долга. В результате сократились средства, выделяемые на развитие электроэнергетики и строительство дорог. Уровень безработицы составил 15% населения. Доход на душу населения равняется 5 тыс. долларов в год. Военная операция Израиля в Ливане лишь усугубила и без того тяжелое положение страны. Экономика Ливана преимущественно ориентирована на услуги. Значительная часть экономического роста обеспечивается в банковском секторе и за счет доходов от туризма. Война спровоцировала кризис в этих секторах и подорвала производство и экономическую инфраструктуру Ливана. Уровень потребительского спроса упал. В результате военных действий общий ущерб инфраструктуре Ливана составил 3,5 млрд долларов.

В этих тяжелых условиях правительство предложило непопулярную программу реформ, суть которой сводится к приватизации ряда предприятий госсектора, сокращению части занятых в нем работников, отмене госдотаций на ряд основных продуктов питания и промышленных товаров, увеличению налогов и повышению тарифов на топливо. По мнению правительства, реформы должны обеспечить приток в страну иностранных инвестиций, без которых ливанская экономика самостоятельно подняться не сможет. Для решения этой задачи в Ливане должно быть создано «государство доверия», которое бы гарантировало представителям международного политического и экономического сообщества сохранность вложенных ими средств и их целевое использование. Это особенно важно в преддверии намеченной на 25 января с.г. во Франции «донорской конференции» для оказания помощи Ливану – «Париж-3», организованной по инициативе французского президента Ж. Ширака. Ливанское правительство надеется, что главными результатами работы этого форума станут международная поддержка правительства страны, реструктуризация ливанских долгов и предоставление Ливану финансово-экономической помощи в размере 7 млрд долларов.

Оппозиция также считает необходимым обеспечить вывод Ливана из экономического кризиса и с этой точки зрения поддерживает идею конференции. В то же время, по мнению оппозиции, любые проекты реформ необходимо принимать с учетом мнения большинства населения страны. Поэтому решение о реформах, принятое правительством Ф. Синьоры, они считают незаконным. Лидеры оппозиции, в частности «Хизбалла», не склонны верить в то, что действия правительства продиктованы исключительно стремлением вывести Ливан из экономического кризиса. К тому же средства, ранее одолженные на восстановление Ливана у иностранных кредиторов в размере 35 млрд долларов правительством Р. Харири, где Ф. Синьора был министром финансов, фактически пропали. Контроль над финансовыми потоками представляет важный политический аспект в условиях нынешнего противоборства сил в Ливане. Правительство и поддерживающая его «коалиция» опасаются, что сохраняющиеся экономические трудности могут позволить «Хизбалле» с учетом ее успешного опыта в развитии социальной сферы юга Ливана укрепиться в тех секторах национальной экономики, которые находятся под контролем христианской и суннитской общин.

От того, как пойдут дела в Париже, в Ливане сегодня зависит многое. В случае если парижский форум единогласно поддержит Ф. Синьору в борьбе с оппозицией и выдаст ему финансовый и политический мандаты на осуществление принятого пакета реформ, то после возвращения в Бейрут правительственное большинство вместе с «коалицией» активизирует борьбу с оппозиционными силами. На основании статьи 33 действующей конституции парламентское большинство, невзирая на позицию президента, может инициировать созыв внеочередной сессии парламента и провести ее под председательством вице спикера, потребовав принятия чрезвычайных мер для пресечения деятельности оппозиции, мотивируя их необходимостью создания соответствующих условий для получения международной помощи. Предвидя подобное развитее событий, оппозиция готовится обратиться к ливанскому народу с призывом объявить всеобщую забастовку в стране накануне начала работы международной конференции.

Таким образом, противоборствующие силы Ливана прошли «точку невозврата». Оппозиция не может прекратить демонстрации протеста без удовлетворения своих требований. В противном случае ей нечего будет предъявить поддерживающему ее народу. Со своей стороны, правительство и «коалиция» не могут поступиться своими властными полномочиями без того, чтобы их окончательно не потерять. Посреднические усилия на внутриливанской, региональной и международной аренах по урегулированию конфликта пока не принесли позитивных результатов, возможно, потому, что концентрировались в основном вокруг пунктов разногласий сторон.

Ливан сегодня находится на грани возникновения ситуации двоевластия. Обе стороны фактически завершили подготовку к созданию в Бейруте «двух правительств». Логика развития конфликта требует от каждой из сторон следующих шагов, призванных обеспечить максимальное преимущество над противником. Однако сделать это, оставаясь в прежних рамках конфликта и не нарушая конституционных норм, практически невозможно. В то же время дальнейшая эскалация конфликта может привести к полному расколу институтов власти между «двумя правительствами». И те, и другие начнут борьбу за признание на межарабской и международной арене, что может спровоцировать более активное вмешательство внешних сил во внутриливанские дела. В самом Ливане обострится соперничество за контроль над ключевыми министерствами и Центральным банком по типу событий ноября 1989 — октября 1990 гг. Ныне действующие политические альянсы в силу своей искусственности и аморфности распадутся. И вот тогда противоборствующим сторонам вряд ли удастся удержать массы от неконтролируемой волны насилия на конфессиональной почве.

На фоне кипящих в Ливане политических страстей завидную выдержку и спокойствие демонстрируют ливанские вооруженные силы. Армейское командование и офицерский корпус занимают в конфликте нейтральную позицию. С другой стороны, после ввода на юг Ливана своих частей армия наконец-то стала выполнять свои функциональные обязанности. Национальные вооруженные силы начали постепенно ощущать свою нужность народу Ливана и ливанскому государству в качестве важного инструмента не только войны, но и мира. За последние несколько месяцев ливанские военные сумели продемонстрировать свой профессионализм в деле охраны границ и обеспечения безопасности ливанской территории. Решая вопросы безопасности и защиты ливанского населения, армейское руководство в лице корпусного генерала М. Сулеймана показало определенную политическую гибкость и отсутствие конфессиональных преференций во взаимодействии с противоборствующими сторонами. Военные не только смогли наладить конструктивное взаимодействие с «Хизбаллой», но и установить необходимые контакты с контингентом международных сил на юге Ливана и с даже израильскими войсками на границе страны. При этом армия остается под контролем гражданских властей и выполняет решения правительства Ливана. Любопытно, что, пожалуй, единственное, в чем сходятся позиции сторон, так это в их отношении к армии. И лидер «Хизбаллы», и премьер-министр, считают, что армия является важным институтом государства, гарантом безопасности и стабильности в Ливане. Роль ливанской армии признают и США. В одном из своих интервью в середине декабря 2006 г. госсекретарь К. Райс заявила, что Белый дом готовит целый пакет предложений по укреплению и модернизации ливанской армии. По мнению К. Райс, модернизация ливанской армии является одной из важнейших проблем, которую можно и нужно решать. Она подчеркнула, что необходимо упрочить национальные вооруженные силы Ливана, чтобы они могли сами защищать свою страну и обеспечивать внутреннюю стабильность.

Однако с учетом весьма непростой истории развития национальных вооруженных сил Ливана, их традиционной роли в общественно-политической жизни страны, далеко неоднозначным выглядит вопрос — готова ли сама армия вмешаться сегодня в политику, сыграть роль «арбитра» в конфликте, прекратив тем самым противоборство сторон, и сохранить суверенитет и территориальную целостность Ливана?