Хотя Ирак является довольно разнообразной страной с тремя широкими конфессиональными и этническими группами-шиитами, суннитами и курдами, шиитский контингент страны, несомненно, самый большой. При этом сами иракские шииты глубоко внутренне разделены, и такое положение дел в общем-то воочию продемонстрировали последние по времени  парламентские выборы. Но в основе таких противоречий помимо чисто идеологических установок (а это арабский шиитский национализма в противовес иранскому влиянию) зачастую лежит простая экономика. В этой связи ряд обозревателей отмечают в настоящее время рост сепаратистских настроений в шиитской провинции Басра: местная элита все активнее требует расширение автономии и призывает к увеличению местных инвестиций в рамках развития энергетической инфраструктуры  провинции. Но иракское правительство — также преимущественно шиитское — до сих пор активно противодействует таким тенденциям, поскольку кровно зависит в рамках наполнения своего бюджета именно от налогов и доходов, получаемых от экспорта во многом именно энергетических ресурсов Басры. Иракская провинция Басра производит примерно такое же количество нефти, как и вся соседняя страна Кувейт. Но местная элита практически на сегодня дистанцирована от системы распределения доходов от экспорта углеводородов, которые в своей львиной доле оседают в Багдаде. В Басре сосредоточено около двух третей иракской добычи нефти и еще больше доказанных запасов нефти. Кстати, вокруг именно последнего момента сейчас и ломаются основные копья, но об этом ниже.  Но с тех пор, как более 15 лет назад был свергнут бывший лидер Ирака Саддам Хусейн, иракское правительство практически  при любых премьерах и своей внешней ориентации постоянно спорило с Басрой по поводу доходов от нефти и уровня местных инвестиций. Некоторые члены Совета Басры в прошлом утверждали, что Багдад задолжал провинции около 45 млрд долларов в виде невыплаченных доходов от предыдущих соглашений в рамках раздела прибылей от экспорта углеводородов, хотя эта цифра, безусловно, завышена. Это в традициях восточного базара: требовать максимум в надежде на минимум. Эта экономическая реальность (а вернее — диспропорция) неоднократно побуждала Басру добиваться большей автономии и большего контроля над нефтяными богатствами своего региона. И 1 апреля провинциальный Совет Басры предпринял еще одну значительную попытку сделать это, единогласно проголосовав за то, чтобы стать автономной областью Ирака в соответствии с конституцией страны. Этот шаг может привести к включению в Конституцию Ирака положения, которое позволит провинции стать регионом на основе референдума. Если усилия Совета Басры  увенчаются успехом, провинция получит статус (в том числе экономический), аналогичный статусу курдской автономии. Только в отличие от Иракского Курдистана, Басра имеет выход к нефтеналивным мощностям на побережье, что резко усиливает ее аргументы в споре с Багдадом. Соответственно очевидно, что такие попытки местной элиты уйти в самостоятельное плавание встретят самое активное противодействие Багдада. Если Басра станет автономным регионом, ее конституционно-закрепленные полномочия резко возрастут. Хотя технически Багдад сохранит права на все нефтяные месторождения, которые в настоящее время добывают нефть, Басра может — как и правительство Иракского Курдистана — заявить, что она контролирует права на любые нефте- и газодобывающие месторождения, которые в настоящее время не разрабатываются, а затем может выставить их на аукцион. Если автономная Басра будет следовать этому варианту, это откроет дверь для увеличения доходов для местного правительства, а также возможности для компаний Басры получить местные контракты в нефтегазовом секторе. Басра также получит больший контроль над своей внутренней экономикой и более широкие права на принятие  экономических управленческих решений. Если правительство Аделя Абделя Махди в конечном итоге предпримет шаги, чтобы предотвратить проведения референдума в провинции Басра, этот  регион имеет все шансы вновь стать одним из очагов нестабильности в рамках роста  числа протестов и насилия. В общем-то события прошлого года такие перспективы  очевидно демонстрируют.  Напомним, что летом прошлого года в Басре произошли, пожалуй, самые крупные волнения шиитской общины в постсаддамовский период существования Ирака.  Они были спровоцированы перебоями в энергоснабжении и системе очистки питьевой воды на фоне сильной жары, но суть протестов тогда лежала в сфере прежде всего более глобальных экономических требований об автономии. И примечательно, что тогда протестующие в равной степени обратили свой гнев, как против проиранских шиитских партий (а они полагаются в Басре чужаками), так и против американцев, которые в недостаточной степени влияют на Багдад. Тогда участники массовых акций протеста в иракской провинции Эль-Мутанна сожгли в штабы практически всех крупнейших политических партий Ирака и обстреляли ракетами американское консульство, что выводит эти беспорядки из разряда обыкновенной внутриполитической борьбы в рамки прежде всего откровенно сепаратистских проявлений. Тогда правительство постаралось купировать эти волнения разовым срочным выделением  из госбюджета 3 млрд долларов в рамках удовлетворения первоочередных требований протестующих. Власти тогда же объявили, что обеспечат рабочими местами 10 тыс. человек, что осталось в большей степени обещаниями. Атакам были подвернуты не только штаб-квартиры политических партий и госучреждения.  Манифестанты попытались прорваться и на территорию нефтекомплекса «Западная Курна — 2» в Басре, а также в местный международный аэропорт и единственный пограничный с Кувейтом КПП «Сафаван». По итогам этих событий эксперты были практически солидарны во мнении, что протесты, которые первоначально имели чисто социально-экономическую природу, по мере их развития все более начинали приобретать четкий характер борьбы в шиитской общине  за ключевые посты в будущем кабинете министров по итогам прошедших выборов. А он, кстати, до сих пор до конца не сформирован. И в  данном случае речь идет не каком-то кардинальном разрыве среди шиитов, а именно о борьбе за посты ключевых министров в будущем правительстве.  Если еще грубее — то во главе угла требований тогда стояло сохранение поста министра нефти за выходцем  из Басры и бывшим главой Южной нефтяной компании Джаббаром Луэйби. Иными словами, кланы Басры и юга страны очень весомо заявляют о своих правах на ряд ключевых постов в нефтяной отрасли Ирака. А вернее — о сохранении за их представителями этих постов вне зависимости от складывающихся парламентских коалиций. Нынешнее решение Совета Басры именно  из числа таких проявлений в рамках давления на правительство и Багдад. И совершенно не случайно такое давление по  времени совпало с началом реализации ряда серьезных инвестиционных проектов именно в Басре.  «Лукойл» приступил к бурению новых эксплуатационных скважин на месторождении «Западная Курна — 2» в рамках второго этапа разработки, говорится в сообщении компании в начале апреля. На данный момент заключены контракты на бурение 57 эксплуатационных скважин, в том числе 54 скважин на формации Мишриф и трех скважин на формации Ямама. Это позволит увеличить добычу на «Западной Курне — 22 с текущего уровня в 400 тыс. баррелей в сутки до 480 тыс. в 2020 году. При реализации проекта «Лукойл» применяет новый для Ирака подход к кустовому бурению, предусматривающий установку двух буровых станков на одной кустовой площадке. Это позволит существенно ускорить разработку месторождения и обеспечит рост добычи в максимально короткие сроки. При проведении буровых работ будет трудоустроено более 500 граждан Ирака, проживающих в непосредственной близости от месторождения «Западная Курна — 2». Месторождение «Западная Курна — 2», расположенное на юге Ирака, является одним из крупнейших в мире с начальными извлекаемыми запасами около 14 млрд баррелей. В 2010 году «Лукойл» подписал сервисный контракт и впоследствии успешно реализовал первый этап разработки месторождения (проект «Ранняя нефть формации Мишриф»). Срок действия контракта составляет 25 лет. Первая нефть на месторождении была получена в марте 2014 года, и к сегодняшнему дню здесь достигнут самый большой прирост добычи по Ираку — 400 тыс. баррелей в сутки. В настоящее время на месторождении добывается 9% от общей добычи нефти в Ираке.  «Лукойл», который выступает оператором на проекте «Западная Курна — 2», и Нефтяная компания Басры в апреле 2018 года подписали новый план разработки месторождения, предусматривающий «полку» добычи нефти на уровне 800 тыс. баррелей в сутки. Документ предполагает достижение уровня добычи 480 тыс. баррелей в сутки в 2020 году и 800 тыс. баррелей в сутки в 2025 году. На этом фоне премьер-министры Ирака и Иордании Адель Абдель Махди и Омар Раззаз договорились в субботу о возобновлении поставок иракской нефти в Хашимитское королевство. Как сообщило агентство «Петра», иракские нефтевозы будут ежедневно доставлять с месторождений Киркука в Иорданию 10 тыс. баррелей нефти. Кроме того, два соседних государства вернулись к обсуждению отложенного 20 лет назад проекта прокладки нефтепровода из иракской Басры в красноморский порт Акаба. Как отмечает агентство «Петра», итогом переговоров Абдель Махди и Раззаза, проходивших на контрольно-пропускном пункте «Трейбиль-Эль-Карама», стало «открытие нового этапа в двустороннем экономическом сотрудничестве», который предусматривает создание свободной промышленной зоны и наращивание товарооборота между двумя соседями. Таким образом, из Басры в Багдад отправили срочный сигнал о том, что эти инвестпроекты вполне могут оказаться под ударом новых социальных волнений уже этим летом. Тем более, что и в отношении контроля над Киркуком далеко не все понятно. В частности, Эрбиль в последний месяц серьезно активизировал свои попытки вернуть контроль над этим городом и провинцией в целом. По данным наших источников, статус  Киркука был подробно обсужден на встрече в Тегеране в конце марта между главой иранского Министерства разведки Махмуд Алави, глава «Аль-Кудс» КСИР К.Сулеймани и главкой разведслужбы Zanyari ПСК Лахуром Талабани.  Последний приехал в Тегеран про заданию Регионального правительства Курдистана, в котором по-прежнему доминирует клан Барзани. И такой визит эксперты оценивают с точки зрения прежде всего стремления Эрбиля  вернуть себе контроль в Киркуке на окраинах своей территории с помощью Ирана. В этой связи отметим, что, если реализуется сценарий одновременной серьезной дестабилизации и в Киркуке, и в Басре, то это в самой серьезной степени очень быстро может повлиять на мировые цены на углеводороды в сторону их повышения. И случится это может уже этим летом.

Возвращаясь к теме очередного сепаратистского проявления в Басре, то, по оценке американских аналитиков, иракские политики в Багдаде, скорее всего, попытаются предотвратить референдум. И почти наверняка  призывы таких деятелей, как шиитский лидер Муктада ас-Садр и аятолла Али ас-Систани, будут против такой акции. Хотя напомним, что в период прошлых волнений аятолла А.ас-Систани хранил молчание. Иран, который не хотел бы дальнейшего раскола шиитского лагеря в Ираке, также попытается остановить проиранские партии и проиранских ополченцев в Ираке от поддержки усилий Басры по получению статуса автономии. Стремление Басры к проведению референдума об автономии поставит премьер-министра Ирака Аделя Абдедь Махди в трудное положение. Он сейчас пытается управлять хаотичным правительством и изо всех сил заполнить вакансии на  критические должности министров внутренних дел и обороны. Чтобы сдержать рост нестабильности, он, скорее всего, попытается договориться с Басрой. Вопрос в том, насколько он может быть успешным? Его предшественник, Хайдер аль-Абади, изо всех сил пытался найти деньги и доходы, чтобы успокоить протестующих в 2018 году, и финансовое положение Багдада с тех пор не улучшилось. Если правительство Махди  в конечном итоге предпримет шаги, чтобы предотвратить референдум Совета провинции Басра исключительно силовым путем, то вариант возникновения нового очага массовых волнений там этим летом становится фактически автоматическим.