Отряды боевиков на юге Идлибской зоны деэскалации концентрируются под командованием группировки «Хайат Тахрир аш-Шам» (прежнее название запрещенной в РФ «Джебхат ан-Нусры»), не исключается их наступление на город Хама. Об этом сообщил в субботу 4 мая журналистам руководитель российского Центра по примирению враждующих сторон в Сирии генерал-майор Виктор Купчишин. «По имеющимся данным, за последние дни в районах населенных пунктов Эль-Латамна и Кафер-Зайта, расположенных на юге Идлибской зоны деэскалации, наблюдается концентрация отрядов боевиков различных незаконных вооруженных формирований, которые объединяются под командованием группировки «Хайат Тахрир аш-Шам». Нельзя исключить, что ими создается ударная группировка, вероятной целью которой может стать наступление на город Хама», — сказал он.  По его словам, за прошедшие сутки продолжала обостряться обстановка в Идлибской зоне деэскалации. В течение суток боевики обстреляли населенные пункты Скальбия и Мгайр провинции Хама, Мамуия и Санджека провинции Латакия. «Как отмечалось ранее, в последнее время из западной части указанной зоны, с позиций боевиков в районе населенных пунктов Калаат аль-Мудик и Баб Атика неоднократно велись обстрелы авиабазы Хмеймим, а также позиций сирийских правительственных войск в провинции Латакия с использованием реактивных систем залпового огня и беспилотных летательных аппаратов. Из южной части Идлибской зоны деэскалации боевиками периодически осуществляются обстрелы позиций правительственных войск, дислоцированных в районе населенных пунктов Махарда и Скальбия», — сказал Купчишин. Все эти заявления прозвучали синхронно с соответствующими реляциями сирийского МИД. Сирия не позволит террористическим группировкам удерживать под своим контролем провинцию Идлиб. Об этом заявил в четверг телеканалу «Аль-Маядин» заместитель министра иностранных дел республики Фейсал Мекдад. «Для нас неприемлемо, чтобы бандформирования, которые пользуются поддержкой со стороны Турции, удерживали в своих руках часть сирийской территории», — сказал дипломат. По словам Фейсала, правительственные войска вернут под контроль государства каждый сантиметр сирийской земли. «Турция должна знать, что Сирия и ее армия полны решимости отвоевать каждый клочок своей земли», — подчеркнул замглавы МИД. Как сообщило агентство САНА, сирийская артиллерия нанесла в четверг 2 мая удары по базам террористов на севере провинции Хама. В результате были ликвидированы банды боевиков из экстремистской группировки «Джебхат ан-Нусра» действующие в районах Кфар-Набуда, Эш-Шариа, Телль-Хавваш и Эль-Хувэйс. Уничтожены командные пункты и огневые позиции, с которых боевики вели обстрелы мирных селений, находящихся под защитой правительственных сил. Атаки бандформирований усилились в последние дни, когда на север Хамы просочились свежие подкрепления из соседней провинции Идлиб, которую контролируют вооруженные группировки. По сведениям газета «Аль-Ватан», командование ВС республики готовит сейчас военную операцию по зачистке районов на стыке провинций Хама и Идлиб, где должна быть создана демилитаризованная зона. Сирийские ВВС нанесли в среду 1 мая удары с воздуха по скоплениям боевиков в районе крепости Калаат-эль-Мадик и их лагерям у населенных пунктов Джаата и Эль-Джанабира на севере Хамы. Генштаб ВС Турции обвинил в субботу 4 мая армию Сирии в нанесении артиллерийского удара по территории вблизи турецкого наблюдательного пункта в Идлибе. Об этом сообщает Анатолийское агентство. По его данным, в результате обстрела были разрушены заградительные стены десятого наблюдательного пункта. Согласно информации агентства «Демирорен», ранения получили четверо турецких военнослужащих. Их доставили на вертолете в госпиталь. Напомним в этой связи, что Идлиб — единственный крупный регион Сирии, который остается в руках незаконных вооруженных формирований. Анкара оборудовала в Идлибе 12 наблюдательных пунктов для мониторинга зоны деэскалации.
Что мы имеем в итоге, если отбросить в сторону все взаимные обвинения сторон в нарушении условий перемирия и попыток начать крупномасштабные наступления?

1. Действия сирийских правительственных сил, которые начали активно действовать на стыке провинций Хама и Идлиб, а также соответствующие в общем-то поддерживающие эти действия заявления Минобороны РФ, свидетельствуют только о том, что в Москве назревает решение все-таки провести локальную военную операцию в этом районе. Отметим, что заявления МИД Сирии и действия ВВС Сирии говорят нам прежде всего о том, что Дамаск крайне разочарован итогами последней по времени встречи в астанинском формате в Нур-Султане. Это очень четко чувствуется, поскольку в заявлении МИД Сирии нет ни слова про Сочинские соглашения, ни слова про необходимость локальных операций с целью нивелирования попыток боевиков захватить Хаму, зато много и четко — про необходимость зачистки Идлиба и изгнания турок из Сирии целиком и полностью. И в этом с ним можно согласиться, поскольку наличие официального оплота вооруженной оппозиции в Идлибе ставит автоматический «крест» на всех попытках мирного урегулирования в Сирии в любых форматах. Отсюда очень простой вопрос — готова ли Москва пойти на такой сценарий именно сейчас? Рискнем предположить, что нет. В этой связи отметим заявление российского лидера по итогам последней встречи в астанинском формате. Президент России Владимир Путин не стал исключать проведение широкомасштабных акций против террористов в сирийском Идлибе, однако считает, что нужно взвешивать все риски. «Здесь нужно будет нам сопоставлять степень того, что происходит в этой зоне [Идлиб] с гражданским населением, находящимся под гнетом террористических организаций, с теми возможными издержками, которые могут быть связаны с активными боевыми действиями, — подчеркнул Путин на пресс-конференции 27 апреля. — В принципе, я этого не исключаю (возможность таких операций — прим. ТАСС), но на сегодняшний день мы вместе с сирийскими нашими друзьями считаем, что это нецелесообразно ввиду как раз этой гуманитарной составляющей». Вот как раз так однозначно о позиции «сирийских друзей» по этому вопросу судить не беремся. Снова рискнем предположить, что в Дамаске настаивают на решении всего досье Идлиба целиком и сразу, но в Москве выбирают постепенность. Говоря о ситуации в Идлибе, российский лидер подчеркнул необходимость борьбы с террористами, большая часть которых находится именно в этой зоне. «Если они оттуда будут совершать какие-то вылазки, что происходит время от времени, они будут получать ответный удар с нашей стороны, — пообещал глава российского государства. — И они, по-моему, это уже почувствовали». Но вот собственно это заявление четко определяет лимиты всех возможных операций сирийских правительственных сил при поддержке российских ВКС. Если совсем грубо, то речь идет о, максимум, выдавливании исламистских групп (причем как просаудовских, так и протурецких) из зоны на стыке Идлиба и Хамы, но при этом речи о широкомасштабной операции в самом Идлибе (а это прежде всего рассечение анклава в районе Джиср эш-Шугур на две части, что один раз правительственные силы и российские военные пытались сделать в прошлом году) не идет в принципе. Если мы берем такую схему действия за основу, то становится очевидным, что в Кремле стараются соблюсти баланс между своими отношениями с Дамаском и Анкарой. А такая тактика подразумевает исключительно только «хорватский» вариант действий, то есть постепенное локальное выдавливание боевиков с их позиций.
   Повторим, что именно такая схема действий следует и из заявлений российской стороны по итогам последних переговоров в Нур-Султане. Россия на данном этапе выступает против проведения крупных наступательных операций для освобождения сирийского Идлиба от террористов в связи с риском для мирного населения. Об этом заявил в интервью ТАСС специальный представитель президента России по сирийскому урегулированию Александр Лаврентьев по итогам переговоров по Сирии в Нур-Султане 25-26 апреля. «На данном этапе мы не просто не приветствуем, а даже выступаем против каких-либо крупномасштабных наступательных операций, там очень много мирного населения, которое может быть использовано боевиками в качестве живого щита, допустить чего ни в коем случае нельзя», — подчеркнул он. Лаврентьев отметил, что 90% Идлиба находится под контролем «Хайат Тахрир аш-Шам» «Как нам сделать так, чтобы их там не было? 35 тысяч боевиков, из которых очень много приверженцев террористических взглядов, достаточно много бывших членов ИГ, в том числе проникших в Идлиб после окончания операции на востоке Евфрата, когда основные силы ИГ были разгромлены с помощью курдских сил самообороны, — обратил внимание спецпредставитель президента. — По нашим данным, около 2,5 тысячи боевиков находятся сейчас в Идлибе и контролируют там ситуацию» (так 35 или 2,5 тысяч? Рискнем предположить, что около 3 тысяч, если говорим от «Хайят Тахрир аш-Шам» -авт.). По его словам, никто не заинтересован в том, чтобы Идлибская зона деэскалации «превратилась в зону безопасности для террористов». «Борьба с террористами, вне всяких сомнений, будет продолжена, но это потребует дополнительного времени, — указал он. — Изначально ставка на умеренную оппозицию, которая сможет их если не уничтожить, так вытеснить из зоны и взять под контроль всю территорию, пока не воплотилась в жизнь. Все равно будем работать, заинтересованы в стабилизации ситуации». «Но как это сделать, пока ответа нет. Будем думать. Может быть, понадобится использовать возможности нашихВКС или международных сил. Проблему рано или поздно надо будет решить», — заявил Лаврентьев.
   В данном случае думать особенно не о чем, главный вопрос в целесообразности зачистки Идлиб именно сейчас, поскольку «2,5 тыс. боевиков» с точки зрения военной составляющей вопрос решаемый вполне. И вопрос в данном случае и не в «гуманитарной составляющей». В конечном счете ликвидация южной зоны деэскалации и зоны в Восточной Гуте дает примерный алгоритм действий в этом случае. Можно конечно говорить о том, что тогда боевики и их семьи (а это и есть то самое пресловутое «мирное население» в своей массе) выдавливались именно в Идлиб, а теперь им идти некуда, но это игра в термины. В конечном счете, кто хочет остаться в Идлибе, тот останется, а кто хочет уйти, уйдет под защиту турок в их зону между Джараблусом и Аззазом или в саму Турцию. Главная проблема, что такая военная операция ставит на повестку дня трансформацию всей нынешней стратегии Москвы на сирийском направлении, которая подразумевает массовое возвращение в места своего проживания основой массы сирийских беженцев (а эти усилия, судя даже по официальным заявлениям, имеют пока очень скромные результаты); весь комплекс взаимоотношений Москвы с Анкарой (а здесь имеет место откровенный саботаж Турцией Сочинских соглашений на фоне приоритетности для российской стороны доведения до конца сделки по С-400 на фоне беспрецедентного американского давления на Анкару), и максимальное нивелирование негативной международной реакции на «гуманитарные кризисы» на фоне попыток привлечь западные страны и аравийские монархии к делу «восстановления Сирии». Сюда же надо отнести и попытки созыва конституционного комитета, проведение каких-то всеобщих выборов, и т.п. То есть, надо менять весь комплекс нынешнего подхода к сирийской проблеме, которая сейчас исповедуется в основном российским МИД. При этом отметим, что нет никакого внятного прогресса ни в вопросе возвращения беженцев, ни по вопросу привлечения иностранных доноров в рамках восстановления экономики Сирии, ни по вопросу возвращения  Дамаска в ЛАГ. При этом позиция российского МИДа логична: любые резкие действия рискуют «сорвать» осторожные попытки нащупать прорывные направления на этих направлениях. Не сорвут, а, наоборот, их стимулируют. Может быть и не сразу, но обязательно. Отметим, что разговаривали иностранные партнеры (если мы берем турок, израильтян и аравийцев, на Западе никогда разговаривать с Москвой конструктивно не будут) с Кремлем ровно тогда, когда эта дипломатия подкреплялась реальными военными усилиями. Без этого компонента в сирийском конфликте добиться какого-то прогресса именно с точки зрения международного консенсуса (и то, априори, частичного) по вопросу мирного обустройства Сирии нереально. В этой связи некоторые обозреватели говорят и о нежелании Москвы портить свои отношения с Эр-Риядом: в Идлибе присутствуют как раз в своей массе просаудовские группы. Такой сценарий, по их оценке, сорвет «прогресс» в вопросе возвращения Дамаска в ряды ЛАГ, поставит под угрозу сделки в области космоса и ВТС. Но, во-первых, такие сделки в своей массе носят гипотетический и декларативный характер. И есть все основания полагать, что закупать оружие, запускать свои спутники и космонавтов, а также строить АЭС Эр-Рияд  в конечном счете будет при помощи США и Франции, а не России. А, во-вторых, все возможное недовольство Эр-Рияда по вопросу зачистки Идлиба на сегодня уверенно купируется его кровной заинтересованностью в кооперации с Москвой по вопросу регулирования мировых нефтяных цен. И это вопрос на сегодня с лихвой перевешивает для КСА практически все остальные соображения.
   В этой связи в итоге имеем примерно следующее. Во-первых, Москва скорее всего пойдет на ограниченное выдавливание боевиков из зоны на стыке Идлиба и Хамы. Прежде всего с точки зрения необходимости подтверждения своего реноме, как одного из ключевых игроков на сирийском направлении. Во-вторых, надо дать реальные обнадеживающие сигналы Дамаску, который все более и более недоволен попытками этот кризис заморозить. В-третьих,  такой операцией будет послан сигнал Анкаре о недостаточности ее усилий по вопросу реализации Сочинских соглашений и попытками увязать этот вопрос с вопросом согласия Москвы на создание на сирийско-турецкой границе зоны безопасности по турецким лекалам. При этом отметим, что за большинством обстрелов позиций правительственных сил и попытками атак на российские базы стоят именно протурецкие группы, а не просаудовские. И бомбежка сирийскими ВВС позиций боевиков рядом с постами турецких наблюдателей тоже сигнал из этой серии. Если еще более линейно, то нынешняя риторика Москвы по возможности проведения локальной военной операции есть итог того факта, что добиться от Турции какой-то внятной позитивной реакции на реализацию Сочинских соглашений и формирование конституционного комитета на последнем по времени раунде переговоров в Нур-Султане не удалось. Отсюда и попытка силового локального стимулирования Анкары на эти самые действия.