Если принять во внимание довольно правдоподобную теорию о том, что «Аль-Каида» изначально было тесно связана с саудовскими спецслужбами, а «Исламское государство» — с правящими кругами Катара и Турции (при этом над понимать, что клиентские отношения не всегда ведут к полному подчинению джихадистов своим спонсорам. Террористов вообще невозможно полностью контролировать), то признаки активизации ИГ приведут к катарско-саудовскому соперничеству, разворачивающемуся сегодня в Ираке, Сирии, Ливане, но, особенно в странах Северной Африки. Об этом свидетельствуют последние события в Судане и Ливии. В апреле с.г. в результате народных волнений в Судане произошел фактический военный переворот. Новый правящий орган Судана, Военный совет, возглавил генерал Абдель Фаттах аль-Бурхан. При этом суданская военная хунта почти сразу же получила от Саудовской Аравии и ОАЭ льготный кредит в размере 3 млрд долларов. Одной из причин такой щедрости является то, что новый военный режим Судана решил сделать твердый выбор в пользу саудовско-эмиратской коалиции и прекратить заигрывания с Катаром и Турцией, которые вел прежний президент Судана Омар аль-Башир. Теперь о турецкой военной базе на острове Суакин, скорее всего, придется забыть. В Ливии с начала апреля разворачивается наступление на Триполи, в котором главной ударной силой является Ливийская национальная армия (ЛНА) фельдмаршала Халифы Хафтара, давнего политического и финансового клиента Объединенных Арабских Эмиратов. При этом позиции правительства национально согласия (ПНС) Фаиза Сараджа настолько оказались под угрозой, что он обратился за помощью к Турции. В случае взятия хафтаровцами Триполи Катар и Турция могут столкнуться если не с уничтожением, то со значительным ослаблением своих ливийских ставленников в лице кланов Мисураты. Таким образом, динамика последних месяцев свидетельствует о серьезном ослаблении геополитических позиций Турции и Катара и усилении их соперников в лице Саудовской Аравии и ОАЭ. Какой ответ могут дать Анкара и Доха на такую угрозу своим интересам? Не постараются ли они бросить в бой силы джихадистов в противовес новым военным режимам, стремящимся к стабилизации обстановки в странах Ближнего Востока и Северной Африки? И не окажутся ли тогда битый халиф Абу Бакр аль-Багдади и его джихадисты вновь при деле?
Однако, похоже, в скором времени произойдет активизация связей с зарубежными разведывательными службами не только со стороны «Исламского государства», но и со стороны главного конкурента этой организации – «Аль-Каиды». Речь идет о ее сирийском филиале, организации «Хайят Тахрир аш-Шам» (бывшая «Джебхат ан-Нусра», запрещена в России). Идеология и практика этой организации имеют большой интерес для России, так как ее сторонниками удерживается сирийская провинция Идлиб. На сегодняшний день Идлиб представляет собой своеобразный террористический гнойник на теле Сирии и от скорейшей ликвидации этого гнойника напрямую зависит процесс политического урегулирования в этой ближневосточной стране.
Изначально «Джебхат ан-нусра», будучи жесткой салафитской организацией, позиционировала себя в качестве филиала «Аль-Каиды», но в январе 2017 года ее главари заявили, что порвали связи с этой международной организацией. Основными идеологическими скрепами «Джебхат ан-Нусры» являются понятия джихада, тавхида, такфира (борьбы с неверием, куфром), доктрина верности и отрицания (вала ва’ль бара). Термин «джихад» происходит от арабского глагола джахада (совершать усилие, стараться) и означает «усилие». В интерпретации основателя салафизма Ибн Таймии «джихад» означает борьбу против тех, кто словом или делом мешает распространению слова Аллаха и божественной истины, даже если номинально эти враги являются мусульманами. Далеко не все современные салафиты являются джихадистами. Многие из них настаивают на мирной проповеди ислама. Сущность же таких организаций как «Джебхат ан-Нусра» и ИГ, согласно их идеологу Абу Мухаммеду аль-Макдиси, состоит в том, что они «объединяют призыв к монотеизму во всех его аспектах с джихадом как методом служения Аллаху». Тавхид означает строгое единобожие. Вала ва’ль бара означает верность исламу и умме и отрицание их противников, которые подразделяются на два раздела: кафиры (неверные) и муртады (отступники). Согласно ханбалитскому юристу 13-го века Ибн Кудаме, муртад – это тот, кто «отрицает существование Аллах или обвиняет Аллаха во лжи или клевещет на Него, или называет Его Посланника лжецом, или отрицает Священную Книгу (Коран) или один из столпов Ислама». Мы привели этот длинный пассаж как предисловие к тому, что термин «отступник(и)» изначально применялся «Джебхат ан-Нусрой» к современной Турции и ее правительству. При этом через несколько месяцев после размежевания с «Аль-Каидой» в январе 2017 года, джихадисты из «Джебхат ан-Нусры» позволили турецкой армии фактически войти на территорию провинции Идлиб, установив там двенадцать наблюдательных пунктов.
В заявлении «Хайят Тахрир аш-Шам», распространенном после образования организации, подчеркивалось, что ее целью является борьба за установление в Сирии шариатского правления, против криминального (муджрим) и тиранического (тавагут) режима. Согласно этому манифесту организация черпает свою легитимность из «благословенной сирийской революции». Последнее утверждение вызвало жесткую критику со стороны наиболее упертых джихадистов, обвинивших руководство «Хайят Тахрир аш-Шам» в грехе национализма (аль-ватани). В октябре 2017 года руководство «Хайят Тахрир аш-Шам» (ХТШ) разрешило турецкой армии в связи с договоренностями, достигнутыми в Астане разместить 12 наблюдательных пунктов на территории провинции Идлиб. А в марте 2018 года лидеры этой террористической организации приветствовали ввод турецких подразделений в Африн, расценив этот акт как освобождение сирийского города от «курдских кафиров» из СДС. С жесткой критикой и нападками на ХТШ в ответ на это обрушился Абу Мухаммед аль-Макдиси, заявивший, что турецкая оккупация Африна означает только переход города от одного тирана (тагута) к другому. В ответ на это лидеры ХТШ отметили, что правительство Р.Т.Эрдогана в Турции является не отступником, а только «меньшим верующим».
В марте 2017 года известный салафитско-джихадисткий проповедник Абу Катада заявил, что турецкий режим Эрдогана является неверным и отступническим по причине ширка (изначально в коранической трактовке это политеизм, но в данном случае ширк означает светский характер правления в Турции). В ответ на это проповедник из ХТШ Абу’ль Фаттах аль-Фаргали издал ответную фетву, в которой защитил свою организацию, отметив, что сотрудничество с турками было вызвано требованиями дарура (необходимости военного времени). По его убеждению, современный турецкий режим является меньшим злом по сравнению с сирийским правительством Башара Асада, Россией, СДС и даже конкурирующей с ХТШ организацией «Ахрар аш-Шам». Идеолог джихадистов привел три условия, на которых его организация согласилась на сотрудничество с турецким командованием. Во-первых, турецкая армия в районах, освобожденных от «Исламского государства», будет учитывать интересы «Хайят Тахрир аш-Шам». Во-вторых, турки не будут вмешиваться в процессы управления территориями, находящихся под контролем ХТШ. В-третьих, вопросы прекращения огня и объявления перемирия целиком остаются в ведении сирийских полевых командиров.
Таким образом, современные джихадисты, руководствуясь политической целесообразностью, также могут отходить от жестких идеологических норм и в интересах выживания вступать в альянс с теми политическими силами, на которые они еще недавно готовы были навесить ярлыки «неверных» и «отступников».