Приходится с сожалением констатировать, что ситуация в Афганистане по-прежнему обостряется. Талибы в своей пропаганде открыто заявляют о предстоящем широком наступлении на позиции правительственных сил и иностранных воинских контингентов. Их позиция во многом объясняется тем, что военнослужащие коалиционных сил подчас нередко проявляют определенную слабость. Например, передают под контроль экстремистов стратегически значимые районы, включая печально известный эпизод с уездом Муса-Кала в южной провинции Гильменд. Тогда, в январе текущего года, этот населенный пункт сдали талибам под предлогом некоего «соглашения о перемирии и отводе войск», заключенного между британским воинским контингентом и «местными старейшинами». Последствия такого шага очевидны: сегодня, спустя практически почти два месяца с момента «талибанизации отдельно взятого уезда», экстремисты не просто окопались там и приготовились к долговременной обороне, но и смогли продемонстрировать свою силу: за все время ни американские военные, ни натовцы, ни правительственные войска так и не сумели очистить Муса-Калу. Причем это не единственная местность, которую контролируют талибы. По разным оценкам, это как минимум 10-12 пунктов в ключевых провинциях юга и востока страны. При этом экстремисты насаждают там свои поселковые администрации и держат в напряжении всю округу.
Одной из причин такой обстановки, которая сегодня характерна для Афганистана, является, на наш взгляд, недостаточная продуманность линии, проводимой США и их союзниками в этой стране. На фоне формального завершения политического процесса, спланированного в 2001 году, практически произошел отход от сотрудничества в духе боннских договоренностей. Команда Х. Карзая ограничена в маневре западными советниками, которые, по вполне понятным причинам, оппозиционно настроены по отношению к северянам и бывшим руководителям НДПА. Под давлением последних она взяла курс на чистку госаппарата путем вытеснения со всех значимых постов представителей национальных меньшинств – членов бывшего «Северного альянса», а также тех пуштунов-профессионалов, в том числе и военных, которые работали в годы правления Кармаля и Наджибуллы. Более того, есть определенные основания полагать, что именно представляющие нацменьшинства лидеры «северян», а не талибы или «Аль-Каида», рассматривались и рассматриваются руководством Афганистана как главная угроза безопасности страны. Последовательно идет работа по практически открытой критике «Северного альянса», его внутреннего положения.
Параллельно с этим неоднократно просматривались попытки дискредитировать руководителей ряда новых партий демократического направления, преимущественно пуштунов, ранее состоявших в НДПА. Одновременно при поддержке, а на деле, при спонсорстве Запада было сформировано правительство, состоящее из лиц, лояльных американцам и лично Х. Карзаю, в том числе и из далеко недостаточно компетентных людей. При этом есть основание считать, что коррупция захватила почти все госструктуры.
В военном плане афганские власти вместе с представителями западных стран уделяли особое внимание осуществлению программ демобилизации и разоружения экс-комбатантов, особенно из представителей «северян». В результате этого многие боеспособные части антиталибского сопротивления, которые могли стать силовым оплотом новой администрации, расформировывались, а большие объемы техники и вооружения, в основном советского и российского производства, были выведены из использования. При этом темпы, а также качество формирования новых подразделений национальной армии и полиции, как представляется, нередко оставляют желать лучшего.
Сегодня подразделения Афганской национальной армии, по сути, представляют собой разрозненные отряды недостаточно хорошо обученных бойцов, не имеющих необходимого количества оружия, боеприпасов, средств связи и тыловой поддержки. При этом отводимая им американцами вспомогательная роль в войсковых операциях, несогласованность действий с западными контингентами, отсутствие поддержки авиации и артиллерии, не говоря уже о мизерном жаловании, во многом характеризуют уровень боевого потенциала у центральных властей. Талибы же получают достаточно высокого уровня материально-техническое снабжение из Пакистана и щедрые пожертвования со стороны наркобаронов, а также из арабских фондов стран Персидского залива. К тому же растет очередь желающих «записаться в добровольцы» из бедноты афгано-пакистанского приграничья. Результат – фактический переход под контроль талибов многих территорий южных и юго-восточных провинций, а также все более явно просматривающаяся дестабилизация обстановки в стране в целом, не исключая столицу. На вооружение взята апробированная в Ираке тактика использования террористов-смертников. По некоторым сведениям, не менее чем вдвое возросло число нападений на иностранных военных.
Таким образом, в Афганистане сложилось двоевластие, когда ни один из силовых центров – ни правительство и пока еще поддерживающие его «северяне», ни талибы, по существу, не могут взять ситуацию в стране под контроль в целом. На этом фоне у ряда партнеров США по НАТО отмечается рост пораженческих настроений, желание избежать прямого участия в боевых столкновениях с талибами, стремление негласно пойти с ними на сговор. Для полноты картины следовало бы добавить факты многочисленных «ошибочных» бомбардировок, жертвами которых становится мирное население, а не экстремисты. В этих условиях американцам все сложнее удерживать своих партнеров под контролем и побуждать их бороться с талибами.
Следующий тревожный момент, который едва ли следует обходить молчанием, – это ползучее проникновение талибских функционеров во властные структуры, как, например, в случае с губернатором провинции Урузган Х. Монибом. Как видится, есть основания полагать, что он во многом содействовал переходу вверенной ему территории, в том числе с имеющимся там воинским контингентом из Нидерландов, под контроль талибских формирований.
Что касается так называемой Комиссии по национальному примирению, то ее деятельность, как видится, настроена не на возвращение к мирной жизни рядовых бойцов ДТ, не совершивших военных преступлений, и не на уголовное преследование верхушки Движения талибов, как это декларировалось ранее, а на поиск путей вовлечения последних во власть путем передачи им ряда постов в госструктурах. По некоторым данным, талибам было обещано шесть министерских и шесть губернаторских портфелей в команде Х. Карзая.
Нет оснований считать, что произошли ощутимые позитивные изменения и в экономике страны. Львиная доля донорской помощи – до 80% — ушла на обслуживание советнических аппаратов, а частью попросту разворована. В стране по-прежнему царит разруха, не работает большинство промышленных предприятий и электростанций, значимые экономические проекты так и остались на бумаге.
В последний год ситуацию все более осложняет наркопроблема. Происходит сращивание экстремистов с наркодельцами, чья прибыль от торговли опиатами используется для финансирования антиправительственной деятельности. Предполагается, что в текущем году производство наркотиков может составить до 6700 тонн в героиновом эквиваленте.
В своей реакции на осложнение положения в Афганистане, совпавшее с углублением иранского тупика и обострение ситуации на Ближнем Востоке, Вашингтон и его союзники все еще, по существу, не могут преодолеть растерянности и сформировать четкий системный план действий. США до сих пор мечутся между попытками «вразумить» Исламабад, уговаривая его не поддерживать талибов, и желанием заставить союзников по НАТО из «старой» Европы перебросить свои контингенты с севера на юг Афганистана. Практически пробуксовывает и инициированная американцами идея совместных афгано-пакистанских ассамблей – «джирг мира», поскольку ни те, ни другие не предпринимают активных мер, направленных на серьезный диалог по борьбе с талибами. Испанцы, итальянцы и немцы, видимо, не исключают возможности проведения в своих странах многосторонних форумов с целью переоценки или пересмотра стратегии международного сообщества в Афганистане.
Само афганское руководство в этой ситуации, по всей видимости, все больше тяготится своим марионеточным положением и, будучи не в состоянии изменить ситуацию по существу, стремится подчас создать видимость самостоятельности. Именно отсюда, как представляется, происходят проявления интереса к развитию отношений с Россией, определенное движение в сторону ШОС и даже шаги к диалогу в ОДКБ.
В складывающейся обстановке приоритетным для России в отношении Афганистана представляется продумывание и проведение необходимых комплексных мер политического и экономического характера.