Обозреватели китайских информационных агентств «Синьхуа» и «Фэнхуан» продолжают следить за тем, как Китай углубляет связи с неарабскими государствами Ближнего Востока (БВ), поскольку они тоже преследуют свои интересы в проекте «Шелковый путь». По данным китайских СМИ, Израиль, Турция и Иран принимают участие в инициативе «Один пояс, один путь», несмотря на то, что их участие формирует определенные сложности для Китая.

Ближневосточные обозреватели китайского информационного агентства «Синьхуа» рассматривают Израиль как стабильное, высокоразвитое государство, которое находится в «неспокойном регионе». Тем не менее, Китай считает Израиль безопасным местом для размещения своих инвестиций. Кроме того, геостратегическое положение Государства Израиль предоставляет еще одну точку доступа к Средиземному морю, что делает его потенциально полезным транспортным и логистическим центром. Обозреватели китайского информационного агентства «Синьхуа» отмечают, что при относительно прочных экономических отношениях израильско-китайское сотрудничество в рамках инициативы «Один пояс, один путь» безусловно имеет смысл. Так, железная дорога, соединяющая Эйлат на Красном море с Ашдодом на Средиземном море, обеспечит альтернативный маршрут и уменьшит зависимость Китая от Суэцкого канала. В 2015 году Шанхайская международная портовая группа (ШМПГ) Китая выиграла 25-летний контракт на эксплуатацию порта Хайфа, который станет крупным логистическим центром инициативы «Один пояс, один путь». В то же время беспокойные отношения Израиля со многими из его соседей осложняют отношения с Китаем. По своей сути, «Один пояс, один путь» предполагает международное взаимодействие на всех уровнях, а Израиль, по объективным причинам, ограничен в этом отношении. Китайские политологи отмечают, что данное обстоятельство формирует для Китая следующую позицию: более глубокие связи с Израилем могут оттолкнуть других важных партнеров из ближневосточного региона.

Обозреватели гонконгского информационного агентства «Фэнхуан» обращают внимание на то, что Турция также представляет для Китая и возможности, и сложности. Она является конечной точкой в экономическом коридоре Китай – Центральная Азия – Западная Азия, обеспечивая сухопутный маршрут к Эгейскому морю и порту Пирей китайской транспортной компании COSCO (China Ocean Shipping (Group) Company) в Греции. В последние годы товарооборот между Китаем и Турцией впечатляюще вырос – с 10 млрд долларов в 2006 году до чуть более 26 млрд долларов в 2017 году и 15 млрд долларов прямых иностранных инвестиций (ПИИ) Китая в Турцию в период между 2005 и 2018 годами.  Однако, несмотря на это, китайское руководство настороженно относится к Турции. В начале 2019 года Турецкая Республика стала первым государством с мусульманским большинством, которое публично раскритиковало Китай за массовое интернирование уйгуров в Синьцзяне, причем официальный представитель турецкого МИДа Хами Аксой охарактеризовал это как «великий позор для всего человечества». Представляется возможным утверждать, что такая риторика указывает на давний источник потенциального напряжения между двумя странами. Кроме того, амбиции президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана, стремящегося сделать страну лидером на Ближнем Востоке, представляют еще одно осложнение, поскольку приводят к конфликту с другими лидерами государств БВ, а это, в свою очередь, способствует ухудшению отношений с ключевыми государствами региона. Тема обращения с тюркскими уйгурами в Китае также является источником постоянных споров. Как и в случае с Израилем, налаживание политических связей с Турцией не укрепляет позиции Китая по отношению к остальным ближневосточным странам.

Китайские обозреватели сходятся во мнении, что наиболее сложными и запутанными для Китая, по сравнению с Израилем и Турцией, являются отношения с Ираном. Это государство также имеет геостратегическую важность для реализации инициативы «Один пояс, один путь», и оно уже долгое время поддерживает прочные отношения с КНР. Экономическая основа китайско-иранских отношений значительна: объем двусторонней торговли вырос с приблизительно 2 млрд долларов в 2000 году до почти 27 млрд долларов в 2017 году. Китайские инвестиции в Иран в период с 2005 по 2018 год составили более 27 млрд долларов. ИРИ – важный источник импорта энергоресурсов для Китая, в период между 2011 и 2016 годами он поставлял 11 % нефти, импортируемой Китаем. Кроме того, между этими двумя странами были реализованы проекты по взаимодействию в рамках инициативы «Один пояс, один путь», прежде всего через прямую железнодорожную линию из китайской провинции Чжэцзян (провинция на востоке Китая – Р.А.) до Тегерана. Эта транспортная линия по сравнению с судоходными маршрутами между Шанхаем и портом Бандар-Аббас сократила скорость перевозки грузов на тридцать дней. Однако, как и в случае с Израилем и Турцией, Иран ограничивает возможности КНР по соединению «Шелкового пути» с другими государствами БВ. Кроме того, более тесные двусторонние связи с Ираном не только угрожают его арабским соседям – они также ставят под угрозу отношения Китая с США, что уже отразилось на китайско-иранских отношениях. Американские политологи, например профессор Технологического университета Джорджии Джон Гарвер отмечает, как давление Китая использовалось для получения согласия Ирана в подписании Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), отмечая, что «представители КНР дали понять иранским лидерам, что Китай готов в значительной степени и щедро участвовать в усилиях Ирана в области развития, но что предпосылкой такого участия должно было стать удовлетворительное решение ядерной проблемы Ирана».

Резюмируя вышеизложенное, представляется возможным утверждать, что Китай продолжает углублять связи с неарабскими государствами Ближнего Востока, даже несмотря на формирование противоречий с арабскими странами региона. В отношении Китая и неарабских государств ближневосточного региона можно сделать следующие выводы и обобщения:

1. Китайские специалисты оценивают Израиль как стабильное и высокоразвитое государство, безопасный логистический центр для инвестиций Поднебесной. Однако, в настоящее время любые значительные инвестиции КНР в Израиль способны оттолкнуть других ближневосточных партнеров. Несмотря на то, что у Израиля достаточно напряженные отношения с его арабскими соседями, остается возможность их совместного участия в глобальных экономических проектах. Китайские специалисты убеждены, что одновременное задействование большого количества стран региона в инициативе «Один пояс, один путь» позволит перенести существующие противоречия Израиля и арабских стран на второй план за счет прагматичного подхода и смещения акцентов на получения прибылей всеми участниками инициативы.
2. На современном этапе китайское политическое руководство настороженно относится к развитию отношений с Турцией. Блестящие возможности Турции по транспортировке грузов сводятся на нет чередой разногласий в турецко-китайских отношениях. Основной причиной разногласий китайские СМИ называют потенциальный конфликт, связанный с осуждением турецкими официальными лицами деятельности китайского правительства по притеснению уйгурского меньшинства на северо-западе Китая (подобные заявления рассматриваются китайским руководством как пропаганда против государства и Коммунистической партии Китая). С другой стороны, остаются неосвещенными вопросы срыва китайско-турецких сделок по покупке высокотехнологичных вооружений, которые также повлияли на нынешнюю ситуацию.
3. Экономическая основа китайско-иранских отношений значительна: Однако, как и в случае с Израилем и Турцией, Иран ограничивает возможности КНР по соединению «Шелкового пути» с другими государствами БВ. Так, участие КНР в принуждении Ирана принять новые условия СВПД наглядно показывает, что Китай больше ценит отношения с США, чем отношения с Ираном. Лидеры в Пекине, сознавая потенциальный удар от того, что их воспринимают как поддержку «непослушного» Ирана, опасаются углубления отношений с Тегераном за счет более важных отношений с другими государствами.