4 сентября 2019 года президент Турецкой Республики Реджеп Тайип Эрдоган выступал на торжественных мероприятиях, посвященных 100-летию со дня Сивасского Конгресса, который проходил в период с 4 по 11 сентября 1919 года и знаменовал начало национально-освободительной борьбы. Конгресс в 1919 году проходил под председательством Мустафы Кемаля Ататюрка и по его итогам было, в частности, принято решение о прекращении отношений со Стамбулом. Это событие – широко отмечаемое в Турции в качестве одной из «красных дат» турецкого календаря, пусть эта дата и не является официальным праздником.
Выступление турецкого лидера Р.Т.Эрдогана в городе Сивас на Экономическом Форуме Центральной Анатолии было выстроено с претензией на сенсационность.
В частности, турецкий президент сделал заявление касательно планов Турции по обладанию собственным ядерным оружием – с приставкой «впервые в турецкой истории» (не беремся утверждать, что лидеры Турции прошлого – то есть, до Р.Т.Эрдогана — с заявлениями по поводу ядерного оружия не выступали, но одно можно сказать совершенно определенно – сам Р.Т.Эрдоган с такими словами на публике выступил впервые, продекларировав у Турецкой Республики наличие подобных намерений, а весь 21-й век Турции пока проходит под знаком Р.Т.Эрдогана – В.К.).
Заявление турецкого лидера было вписано в контекст развития турецкого оборонно – промышленного комплекса.
Мы не раз писали на страницах Института Ближнего Востока о том, что тема ОПК в Турции, с легкой руки турецкого лидера, была нащупана как одна из тех, которые вызывают у турецкого населения сильный прилив националистических чувств и соответственно имеют серьезное влияние на электорат страны. А вот к турецкому электорату Р.Т.Эрдогану приходится чуть ли не заново начинать подбирать ключи.
Начнем с последнего: президент страны Р.Т.Эрдоган и его Партия справедливости и развития (ПСР) буквально только что потерпели сокрушительное поражение на муниципальных выборах в двух главных городах страны – столице страны Анкаре и крупнейшем городе страны, его деловом центре – Стамбуле, не говоря уже о прочих крупных городах, в особенности, на побережьях.
Во-первых, это многими было расценено в качестве начала необратимого ослабления позиций ПСР и её лидера (в том числе, теми структурами за рубежом, включая, разумеется, и Россию, которые по долгу службы оценивают динамику развития ситуации в Турции и строят прогнозы на перспективу – В.К.). По причинам усталости электората и того, что повестка, выдвинутая руководством страны, утрачивает убедительность в глазах избирателей и начинает себя изживать.
Очевидно, что по мере приближения 100-летнего юбилея Турецкой Республики становится понятно, что цели «Видения – 2023» оказываются недостижимыми. Самые злые языки говорят о том, что изначально главная идея «Видения – 2023» по вхождению Турции в 10-ку мировых экономик по объему ВВП была фикцией (вообще, руководители экономического блока страны ещё в 2011-м году в кулуарных беседах говорили о том, что «может быть не к 2023-му году…», но, конечно же, на публике себе они таких вольностей не позволяли — В.К.). Пышные отмечания взятия Стамбула или победы при Манцикерте также все меньше «заходят» турецким избирателям. Им, все равно, больше нравятся победы республиканского периода страны, в частности, одержанные при основателе и первом президенте страны М.К.Ататюрке.
Во-вторых, не совсем теперь понятно, что делать с задуманными в стране мега-проектами, в частности, с тем же Каналом «Стамбул».
Последний был чуть ли не главным детищем президента страны Р.Т.Эрдогана на последующий период времени, после того, как и третий мост через Босфор построен и третий аэропорт постепенно начал вводиться в эксплуатацию. Однако, теперь, после поражения на муниципальных выборах, «федеральному центру» приходится вести «позиционные бои» с мэрией Стамбула, во главе которой встал перспективный политик от Народно-республиканской партии (НРП) Э.Имамоглу и который довольно активно начал разбираться в городских делах. Очевидно, что это не может не влиять на реализацию турецким руководством своей задумки в отношении Канала «Стамбул». Не говоря уже о том, что Э.Имамоглу – становится главной опасностью для руководства страны на выборах в 2023-м году (хотя Э.Имамоглу и заявил уже, что планирует находится на посту мэра Стамбула до 2024 года, когда истечет срок его полномочий, однако, вряд ли это заявление следует считать окончательным и бесповоротным и обнадеживающим для турецкой власти – В.К.).
Теперь сложим эти «А» и «Б» и получим то, что Р.Т.Эрдогану нужна новая националистическая повестка, которая не была бы завязана на инфраструктуру и местные городские мэрии. Тем более, что денег на инфраструктуру в Турции потрачено немало и страна испытывает все большие трудности с тем, чтобы «поднимать» очередные миллиарды долларов на «мегазадумки» турецкого руководства (все же, Турция – не Россия – В.К.).
В этом смысле, оборонно – промышленный комплекс – это идеальный кандидат на то, чтобы в своих заявлениях, в рамках новой повестки дня, турецкому президенту выдвинуть его на первый план.
Как мы уже сказали выше, эта тема – «федерального уровня» и она очень импонирует турецкому электорату. Это – достаточно свежая, необработанная ниша. Турецкое руководство, в этом смысле, пытается подать себя в качестве пионеров, которые впервые в турецкой истории озаботились, по-настоящему, проблемой подлинной независимости страны на международной арене, ключом к чему является развитие собственной оборонной промышленности и перевод Вооруженных сил Турции на самообеспечение.
Допустим, очень хорошо, в этом смысле, смотрелись кадры, где Р.Т.Эрдоган позировал на российском истребителе 5-го поколения Су-57 и интересовался возможностями закупки их у России. Вне зависимости от того, собирается или нет Турция заключить очередную крупную и долгосрочную сделку с Россией, тема развития авиации и космоса (отправка первого турецкого космонавта на орбиту – В.К.) – исключительно выигрышно смотрится.
Кроме того, развитие оборонно — промышленного комплекса отлично вписывается в ту концепцию обеспечения национальной безопасности, которая принята сегодня на вооружение в Турецкой Республике.
То есть, страна отказалась от идеи обеспечивать свою безопасность исключительно через свою экономическую интеграцию в регион и через использование лишь инструментов «мягкой силы». Эта идея окончательно провалилась после начала событий «арабской весны», когда Турция сама же и попыталась использовать эти процессы к своей пользе. Далеко выйдя за рамки применения лишь только инструментов «мягкой силы».
В наши дни Турция пытается выйти на использование и инструментов «жесткой силы», причем, по возможности, внеблоковое, а, ещё лучше, и вовсе одностороннее.
Конечно, было бы преувеличением сказать, что те же операции «Щит Евфрата» и «Оливковая ветвь» в Сирии были действиями, предпринятыми в одностороннем порядке, без какого-либо участия или хотя бы «согласительного кивка» региональных игроков – США и Российской Федерации.
Однако, это то, как это подается турецкому электорату и то, во что его приучают верить. Турецким же руководством эти шаги рассматриваются в качестве первых, пробных камней на перспективу. Отсюда и резкое ускорение с покупкой и установкой в Турции систем С-400.
Не согласимся с расхожим мнением, которое звучит и от российских экспертов, о том, что Турция покупает эти системы, чтобы «досадить Западу» и не собирается вводить их в эксплуатацию. Напротив, Турция хочет как можно быстрее прикрыть свое небо, ликвидировав, таким образом, самый проблемный участок в системе обеспечения национальной безопасности страны.
И ещё один момент: очевидно, что Турция не может в обозримой перспективе войти в 10-ку крупнейших мировых экономик по ВВП.
Однако, Турция может значительно повысить свой статус через реализацию отдельного проекта (-ов), войдя в ограниченный список стран имеющих нечто похожее.
В этом смысле можно обратить внимание и на строительство АЭС «Аккую», которая вводит Турцию в достаточно узкий ряд стран, использующих мирный атом. А равно как и то, что Турция пытается реализовывать в сфере ОПК, включая заявления, сделанные Р.Т.Эрдоганом в Сивасе 4 сентября 2019 года касательно намерения Турции обзавестись ядерным оружием.
Итак, переходим, собственно, к тем заявлениям Р.Т.Эрдогана, которые вызвали в Турции немалый резонанс. Процитируем заявления турецкого лидера, сделанные им на памятных мероприятиях в городе Сивас:
«У кое-кого в руках есть ракеты с ядерными боеголовками. Однако, в моих руках ракет с ядерными боеголовками быть не должно. Что нам говорят: «Ни в коем случае, не делай этого». (Но) мы в настоящее время проводим работы (в этом направлении – В.К.)».
Это — часть развернутого выступления Р.Т.Эрдогана, породившего в Турцию немалую дискуссию на тему того, может ли быть Турция и должна ли быть Турция ядерной державой?
Однако, прежде чем, переходить также к подобной постановке вопроса, обратимся к более развернутому цитированию заявлений, сделанных турецким лидером в г. Сивас. Цитируем Р.Т.Эрдогана:
«Мы сегодня достигли уровня обеспечения на 70% своих потребностей национальной и местной оборонной промышленностью. Вчера у нас была армия с пустыми руками. Однако, сегодня мы производим сами. Вот вы следите за самыми последними событиями в вопросе С-400. Мы заняли позицию страны, которая создает альтернативы и, создавая эти альтернативы, садится за стол переговоров со всем миром, которая не смотрит в одну сторону, а закупает у тех, у кого выгоднее, на более выгодных условиях. Мы до сих пор сидели за столом с Америкой, однако, сейчас сидим уже и с Россией. Возможно, завтра будем сидеть и с Китаем. Наша забота – это создавать альтернативы. Нашим условием движения вперед с этими странами является не только закупка, но и создание совместного производства. Первое условие, которое я выдвигаю этим друзьям, сможем ли мы сделать совместное производство? Если не сможем, тогда извините. Потому что, на протяжении долгих лет, мы были рынком (сбыта вооружений – В.К.), а они были продавцами, они были производителями».
Иными словами, турецкий лидер заявляет о том, что Турция сегодня заинтересована, в первую очередь, не в приобретении вооружений и боеприпасов за рубежом, а именно что в получении за рубежом технологий производства. Понятно, что кое-что Турции иностранным производителям теперь придется все же, для отстаивания своего места под «турецким солнцем», «отдавать». Однако, вопрос заключается в главном «нюансе» — отдавать в каком объеме? И насколько критичные технологии будут переданы Турции?
Думается, что тот же кейс с системами С-400, подробности которого широко не доводятся до общественности ни в России, ни в Турции, все же представляет собой не совсем то, что турецкое руководство пытается подать турецкой общественности, из серии «мы сделаем с Россией СП».
Да, похоже, что Россия решила сыграть на рынке вооружений в качестве страны, которая будет выдавать лицензию на производство и на продажи в третьи страны.
Для России это может стать важным прецедентом после того, как плохо или совсем никак не запатентованные военные разработки (классическая история с автоматом Калашникова – В.К.) производятся уже по всему миру, а Россия с этого не имеет ничего и не может никак оспорить этого.
Турция, в этом смысле, — неплохая точка входа для России, на которой такую модель работы можно отрабатывать. Впрочем, по косвенным утверждениям российской стороны можно понять, что отдает Россия Турции технологии, все же, в достаточно ограниченном объеме. Но развеивать миф о совместном предприятии пока не торопится. Что-то не слышно, к примеру, никаких заявлений, ни от России, ни от Турции, о том, что определена площадка для будущего совместного производства либо на территории существующих турецких предприятий, либо заложен фундамент для нового производства. А эти вещи делаются обычно достаточно громко.
Плюс, есть ещё такой момент, что страна не может перепрыгивать ступеньки в своем технологическом развитии. Если в Турции нет собственной школы ракетостроения, то и взяться ей просто неоткуда. Иными словами, страна может воспринять лишь какие-то отдельные куски знаний, но – не в состоянии освоить их полностью и заниматься дальнейшим развитием.
Это, как в случае с атомной электростанцией «Аккую»: пусть соглашение между Россией и Турцией и предусматривает максимально широкую передачу нашей страной Турции атомных технологий, но у Турции нет, допустим, собственных машиностроительных производств для того, чтобы изготавливать у себя крупное энергетическое оборудование, равно как нет и собственной школы в сфере атомной энергетики, чтобы можно было бы, к примеру, проектировать собственные реакторы. Для того, чтобы этим заниматься, надо иметь либо очень богатую страну (коей был Советский Союз – В.К.), либо иметь готовые рынки сбыта, которые могут, в обозримой перспективе, отбить сделанные инвестиции. Тогда прорыв получает хоть какие-то предпосылки.
Ни того, ни другого у Турции нет, однако, Турция может все же стать независимым производителем вооружений в отдельных сегментах. Как это, допустим, уже случилось в сфере производства собственных беспилотных летательных аппаратов.
Однако, продолжаем цитирование турецкого лидера в Сивасе.
«У кого-то в руках есть ракеты с ядерными боеголовками. И не одна и не две. Однако, у меня ракет с ядерными боеголовками (почему-то) быть не должно. Для меня это – неприемлемо. В настоящее время, среди развитых стран нет тех, которые бы не располагали ракетами с ядерными боеголовками. (Ракеты) есть у всех. Один из них, не президент, кого я посетил, мне сказал: «У меня в руках есть 7 тыс. 500 ракет с ядерными боеголовками. Однако, у России и у Америки в руках 12 тысяч 500 – 15 тысяч». Он говорит: «И что я буду делать». Посмотрите только на это. Где они находятся, какое соревнование они устроили? Что же они нам говорят: «Не делай этого ни в коем случае». У нас над душой стоит Израиль? – Стоит. Всех им пугают. Мы, в настоящее время, осуществляем работы».
Это заявление турецкого лидера можно назвать, ни много, ни мало, сенсационным. С той точки зрения, что Иран за работы в этом направлении попал и никак не выберется из-под режима международных санкций. Другой вопрос, что Турция – не Иран и у нее несопоставимо меньший научный, технический и производственный потенциал в этой сфере. Однако, прецеденты рывков в этой сфере, все же, имеются (допустим, тот же Пакистан – В.К.), при наличии той страны, которая окажет научно-технологическую помощь. Вопрос заключается лишь в том, кто эту помощь будет готов оказать Турецкой Республике?